— Слава богу. — Все тело Айви обмякло.

— Эдвин? — Они оба обернулись на голос матери. — Ты можешь войти.

Он прошел мимо нее, наклонившись, чтобы поцеловать маму в щеку, прежде чем уйти.

— Как он? — спросила ее Айви.

— Выглядит ужасно. Но лучше. Я не знаю. Когда твой отец выйдет, ты сможешь зайти следующей.

— Где Тейт и Мира? — Она не смогла скрыть раздражения при упоминании имени этой сучки.

— Они ушли. — Мама вздохнула, подходя к стулу и плюхаясь на сиденье. — Где ты была?

— Просто прогуливалась. Мне нужна была смена обстановки.

Мама ущипнула себя за переносицу.

— Меня тошнит от этой комнаты. От этого запаха.

— Меня тоже, — пробормотала Айви.

— Меня тошнит от того, что мои дети попадают в больницу.

Айви напряглась.

— Как будто это вина Зейна?

— Я говорила ему, что мне не нравится этот мотоцикл. — Мама нахмурилась.

Боже, ее мать. Айви не ожидала, что мир в их семье продлится долго. Но она ожидала, что он переживет этот день. Очевидно, нет. Ничто в их солидарности не было постоянным. В тот момент, когда Зейну стало чуть лучше, они вернулись к своим старым привычкам.

Совсем как раньше.

— Тогда, полагаю, в последнем инциденте с больницей тоже есть моя вина, верно?

Мама подняла голову, ее глаза были холодны. Ушла женщина, которая была пронизана страхом за своего ребенка.

— Чья же это была вина, если не твоя?

Айви вздрогнула. Черт возьми. Ей не следовало так реагировать, но она была слишком резкой. Слишком уставшей. Слишком встревоженной.

А ее мать всегда была особенно жестока, когда они оставались вдвоем. Когда рядом не было ни папы, ни Эдвина, ни Зейна, мама проводила своим языком по горлу Айви, как ножом.

— Что ж, мне жаль, что твои дети — такая обуза. — Айви усмехнулась. — Хотя, я думаю, мы приковали тебя к папе, так что, по крайней мере, у тебя есть его деньги.

Мама, более опытная в отражении оскорблений, даже не моргнула.

— А ты думаешь, что свободна от его цепей, дорогая?

Черт бы ее побрал. Айви была так же привязана к Дэвиду Кларенсу, как и его жена. Они обе это знали. Они одинаково ненавидели это. Мать и дочь, такие похожие в обстоятельствах, что Айви захотелось стукнуть кулаком в стену.

Вместо этого она нанесла своей маме еще один словесный удар.

— Наличие детей не помешало ему изменять, не так ли?

— Прекрати, Айви. — Мамины губы сжались. — Сегодня не тот день, чтобы затевать ссору.

Она открыла рот, готовая возразить, но это было именно то, что она делала. Может быть, именно поэтому мама тоже высказала свои замечания.

Так похожи, что раздражает.

Ее рука снова начала дрожать. Вскоре дрожь снова поглотит ее тело. Айви нужна была другая отдушина. Секс с Тейтом был освобождением, но при таких потрясениях его было недостаточно.

Мама потянулась за своей сумочкой от Шанель, лежащей под сиденьем, и положила ее себе на колени. Она расстегнула молнию, и до слуха Айви донесся звон таблеток.

Этот звук был радостным. Ужасающим.

Мамина рука замерла над сумочкой, как будто она только что поняла, что Айви сидит рядом с ней.

— Давай, — пробормотала Айви, взмахнув запястьем. — Ты же знаешь, что он тебе нужен.

Это было чудо, что она не глотала таблетки в течение нескольких часов.

Но вместо того, чтобы открыть эту бутылочку, мама застегнула молнию на своей сумочке и швырнула ее на свободный стул рядом с собой, прежде чем выбежать из комнаты ожидания.

Оставив Айви одну.

С этой сумочкой.

Часы на стене тикали, пока она сидела там, ее нервы напрягались с каждым щелчком секундной стрелки. Ее колени начали подпрыгивать. Дрожь передалась ее пальцам, лежащим на коленях.

Айви должна была убраться к чертовой матери из этой больницы. Как только она увидит Зейна, она уйдет. Она скажет своим родителям, что ей нужен перерыв. Пойдет домой. Съест что-нибудь. Пробежит десять миль на беговой дорожке. Избавится от этой беспокойной энергии и будет дышать воздухом, который не будет напоминать ей о прошлом.

Потом она сможет вернуться отдохнувшей и контролирующей себя.

Дрожь только усилилась.

— Черт. — Айви сжала руки в кулаки и, вскочив со стула, выбежала из комнаты ожидания. Она завернула за угол, не понимая, куда идет, — и врезалась в мужчину.

Тейт.

— Полегче. — Его руки обхватили ее за плечи, поддерживая. — Ты в порядке?

— Нет, я не в порядке. — И, черт возьми, ее тошнило от его беспокойства. Это было слишком реально. Слишком искренне. Слишком сострадательно. Она не хотела и не заслуживала такого сострадания. Она не хотела, чтобы он задавал вопросы. Волновался из-за причин, по которым она собиралась вырвать свои собственные чертовы волосы. Итак, сегодня она выбрала насилие.

— Где Мира?

— Внизу. Она зашла в сувенирный магазин, чтобы купить что-нибудь твоей матери.

— Конечно, она это сделала, — невозмутимо ответила Айви.

— Она пытается помочь.

Это было последней каплей. Тот факт, что он защищает эту женщину заставил Айви огрызнуться.

— Уходи. Возьми с собой Миру. Никому из вас здесь не место.

Он упер свои руки в бедра.

— Скажи это еще раз.

— Уходи.

— Нет.

Боже, ну почему он должен был быть таким упрямым? Что ж, Айви тоже была упрямой, поэтому она ударила по самому больному.

— Ранее, в твоей машине, было весело. Но если ты остаешься здесь в надежде на повторение, этого не произойдет.

Ноздри Тейта раздулись.

— Что, черт возьми, происходит, Айви?

Она повела плечом, изучая свои ногти, как будто этот разговор надоел ей. На самом деле боль в груди не позволяла ей встретиться с его шоколадным взглядом. Потому что он раскусил бы ее чушь. Он бы увидел, что она изо всех сил старается держать его на расстоянии.

Он бы увидел, что она напугана.

Что боялась того, что произойдет, если она позволит ему заботиться о себе. Если она впустит его.

— Мне нужно было отвлечься. — Ей потребовалась каждая капля силы, чтобы сохранить ровный тон. Отдаленный. — Ты выполнил свою задачу. Оставаться — это немного жалко, тебе не кажется?

Из глубины его груди вырвалось рычание. Он стоял неподвижно. Его пристальный взгляд скользил по ее лицу, пока она продолжала изучать свои ногти. Затем он наклонился ближе, так низко, что его нос коснулся ее носа.

— Сегодня. Я дам тебе сегодняшний день. Но мы еще не закончили. Отнюдь нет. И мы обсудим это. Скоро.

У нее перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, когда он прошел мимо нее в комнату ожидания.

Она не позволила себе обернуться. Она не позволила себе сломаться. Она не позволила себе умолять его обнять ее. Вместо этого она на трясущихся ногах направилась в туалет и закрылась внутри.

Дрожь снова пробрала ее до костей, когда она стояла у раковины. Она не могла дышать. Не могла ясно видеть. Ее рука нырнула в карман, пальцы шарили по нему, пока она не достала таблетку, которую украла из сумочки своей матери.

Невинный маленький белый квадратик лежал у нее на ладони.

Нет, Айви.

В другом туалете она пообещала себе, что больше так не поступит. Что она не станет ее матерью. Что она не позволит чему-то такому маленькому стать ее опорой.

Что Кристофер не выиграет.

Но Кристофера здесь не было, не так ли? И сегодня она уже проиграла.

Айви включила воду, желая, чтобы дрожь прекратилась.

И уставилась на эту маленькую таблетку.

Она была белой. Но ее уродливые грани соответствовали ее собственным.

Глава 34

Ароматы шалфея, сливочного масла и индейки заманили Кассию на кухню в Поместье Кларенсов, где она обнаружила Франсэс у плиты, взбивающую венчиком что-то на сковороде. На столешницах стояли миски, наполненные дымящейся едой. Картофельное пюре. Начинка. Клюквенный соус. Зеленая фасоль. А в центре — запеченная индейка с идеальной золотисто-коричневой кожицей.

Кассия моргнула, уверенная, что это был сон.