- Было бы неплохо и винца, - пробормотал я. - Только побольше.

Довольно потерев клешни, этот старик Хоттабыч поднял свои мослы и подошёл к такому же старинному, как и стол, резному шкафчику. Оттуда он вытащил шикарного вида бутыль и торжественно поставил на стол, присовокупив к ней два причудливых стакана. Я же тем временем ещё раз осмотрелся. На этот раз более обстоятельно.

Признаюсь, из своих пятидесяти лет я больше половины жизни не ограничивал себя в пристрастии к пшеничной, но память моя и глаза были по-прежнему остры. И отличить фуфло от реально стоящих вещей я был в состоянии. Так вот, комната, в которой мы находились с этим стариканом мафусаиловского возраста, не была туфтой. Нет, ребята, это не постановочные декорации из исторического фильма. Вся обстановка была взаправдашней.

Пышущий приятным жаром камин, толстенный ковер под ногами, внушительный, заваленный всякими любопытными безделушками письменный стол, кресла, картины на стенах, шкаф, книги, тяжелые гардины на окне, свечная люстра, все было настоящим и на первый взгляд тянуло на наслабую деньгу. Кабинет был без преувеличения роскошен и внушал уважение. И нисколько не походил на больничную палату! Так что же все таки происходит? Почему я здесь, кто этот ветхий старик и за кого он меня принимает?

Я взял протянутый стакан с вином, принюхался и пригубил. Черт! Сроду не пил ничего похожего. Не водка, конечно, ни разу, но ничего, полоскать изредка рот пойдет. Я в три глотка осушил стакан и повторно протянул руку, не обращая внимания на округлившиеся от ужаса глаза хозяина кабинета. К своему стакану он даже притронуться не успел. А он забавно выглядел, со своим крючковатым носом, длинными распущенными седыми волосами и окладистой, аккуратно расчесанной бородой.

- Пыль дорог, - пояснил я.

Старикан послушно налил по второму разу. Я не стал его чересчур пугать и отпил только треть. После чего откинулся на мягкую спинку кресла и понял одну простую вещь. Я, мать бы меня за ногу, сдох. Вы не ослышались. По всему выходило, что я умер. Не было никакого света в конце тоннеля, ничего подобного. Просто потерял сознание и очнулся. И очутился непонятно где и в теле не пойми кого. Я не видел своей морды, но прекрасно мог рассмотреть руки. И они были не моими. Пальцы были длиней и гибче, а кожа выглядела на порядок моложе. Да и ощущал я себя значительно бодрее. Отчего так легко все воспринимаю и не впадаю в панику? Помните, я рассказывал, что не меньше количества водки прочитал книг? Большинство из них были фантастическими. Про всяких засланцев-попаданцев тоже читывал. Да и по жизни я был философ. А работа физруком в школе приучила к тому, что ты в любой момент должен быть готов к любому выверту судьбы.

Я был старый холостяк. Особо горевать по мне там никто не будет. А здесь... Что ж, остается только выяснить, где это здесь находится, за кого меня принимает этот старик, почему величает профессором и как с этим жить дальше, в этом новом для меня мире. Я абсолютно спокойно допил вино и не давая бороде опомниться, указал на опустевший стакан.

- Начисляй. Те.

- Ха-ха, ох уж эти ваши шуточки, профессор Даркен! - типа понимающе захихикал видевший строительство Рима дед. - Давно мечтал посетить Грозенскул! Говорят, ваша школа образец дисциплины. К сожалению, в Колдовгасте она немного хромает. Но я уверен, что такой опытный специалист как вы, найдете подход к нашим ученикам. Увы, неделю занятий, мы пропустили, и придётся наверстывать...

Я навострил уши. Школа. Значит, я нахожусь в школе. И меня понимают за учителя, беру выше, за профессора! Хм, нехилое повышение. А что, справлюсь, только бы еще выяснить, чего они тут изучают?

- Как вы уже знаете, ваш предшественник скоропостижно скончался, - по чуть-чуть цедя из стакана, скорбно возвестил бородач. - И просто неслыханная удача, что вы согласились его подменить на целый учебный год, пока не подыщем преподавателя на постоянной основе. Что, согласитесь, учитывая специфику ваших занятий, весьма непросто, мой друг!

- Это уж точно, работа наша и опасна и трудна, - веско подтвердил я, значительно повеселев. Лично от вина меня клонит в сон, а это ничо так, вставляет. В конце концов я оказался хоть и в новом мире и теле, но в родной стихии, и передо мной вырисовывались неплохие перспективы. А уж прочитать по учебнику урок истории или географии в классе за мной не заржавеет! Кстати, я только сейчас заметил начищенную до блеска бронзовую табличку на столе, обращенную лицевой частью ко мне. Надпись на ней гласила " Профессор Арчибальд В. Дуплус, директор". Я хрюкнул от смеха и принял самый помпезный и независимый вид.

- Как я уже упоминал в начале нашей беседы, в текущем учебном году наше руководство, во главе со мною, решилось на один учебный эксперимент, - рассусоливая с важным видом, директор кивал в такт собственным словам. Я же, делая морду кирпичом, усиленно кивал в догон ему, делая вид, что конечно же помню начало нашей беседы. - Как вам, разумеется, известно, ибо учебная программа наших школ не сильно отличается, ваш предмет изучают исключительно на последнем году обучения. Только старшеклассники последних курсов. У нас, как вы знаете, по четыре класса на каждый курс. И при обычных обстоятельствах вы бы занимали их всех...

Директор наконец-то допил свое вино, с хитрецой сделал многозначительную паузу и выжидающе уставился на меня. Я благосклонно разрешил этому местному Дамблдору накинуть мне ещё красненького и поддержал его игру:

- Но то при обычных обстоятельствах. А при нынешних?..

- Ваши заботы на целый год ограничатся всего лишь дюжиной учеников!

Я недоверчиво посмотрел на него. Считал я тоже неплохо. Выходит, у них или классы крохотные или тут какая-то собака зарыта. Забегая наперед скажу, что дело оказалось в прикопанной псине.

- Суть нашего эксперимента сводится к тому, что мы отделили из четырех классов две группы. Одна из них это наша гордость, лучшие ученики, призеры олимпиад и отличники многих дисциплин, во вторую группу входят, скажем так...

Тут директор начал мяться, как туалетная бумага в торопливых пальцах засранца. Я, неспешно расправляясь с пятым стаканом, не сводил с него своего пристального, тяжёлого как наковальня, взгляда. Таким взором я заставлял учеников на переменах в срочном порядке менять исподнее.

Дуплус даже нервно обернулся, желая удостоверится, что я смотрю именно на него. От вина у него покраснели щёки и чутка нос. Слабак. После двухсот грамм беленькой упал бы как подкошенный.

- Ну, ну, продолжайте, директор, - ободряюще кивнул ему я. Черт возьми, мне и самому поневоле стало интересно, кто же входит во вторую группу этих достойнейших школяров. Как ни крути, я нынче лично шкурно в этом заинтересован!

Вид у Дуплуса был самый виноватый, когда он начал скорбно говорить.

- Не скрою, что и в самых лучших заведениях иной раз обнаруживаются весьма сомнительного качества элементы... Которым чужды такие общепринятые ценности и понятия, как дисциплина, прилежание, стремление к знаниям и послушание! Увы, в наших старших классах таких набралось на целую дюжину. О них то и речь, профессор Даркен! Только вы сможете помочь нам, особенно в сей трудный час, когда всеми нами глубоко почитаемый профессор Злобнус так скоропостижно скончался!

Я сидел и молча переваривал услышанное вместе с выпитым. Получается, в самом начале учебного года местный препод по какому-то особо важному предмету склеил ласты и в срочном порядке пришлось просить профессора из дружественной школы приехать сюда. Этим добряком оказался тот мужик, в теле которого оказался я. И мне предлагают в нагрузку, как классному руководителю, сколоченную в один класс шайку местных дебоширов и двоечников?!

Видимо моя физиономия настолько скуксилась, что директор поспешил вновь наполнить мой стакан и нарочито весело зачастить:

- Не волнуйтесь, профессор Даркен! Я просто уверен, что вы прекрасно вольетесь в наш коллектив и проявите себя с наилучшей стороны. И сможете вбить хоть немного ума в головы этих шалунов и безобразников... Даже этим милым юношам и девушкам необходимы ваши знания.