Мне очень неприятно слышать столь грубые слова. Хоть и понимаю, что мужчина прав во всём. Сама ведь видела, каким взглядом смотрел на меня тот мужлан. Да и не только это видела…

Я за один вечер сломала собственные розовые очки, и светлый пузырь, в котором пребывала до этого, лопнул. И Натан сейчас продолжает разбивать мою реальность своей правдой.

— Даже если и так, не от хорошей жизни, — озвучиваю свои мысли вслух. Неосознанно, не для Натана, просто сама себя убеждаю, что Катя не плохая. Мы ведь больше года подруги. И ближе неё только Ника с Крис, у которых своя жизнь и которые очень далеко.

Мужчина замолкает и буравит меня тяжелым взглядом. Я ощущаю его виском. Хочется укрыться от него, спрятаться. И забыть вчерашний вечер и сегодняшнее утро тоже.

— В понедельник придёшь ко мне в компанию, — внезапно заявляет бескомпромиссно. Удивлённо поворачиваю голову. — Работу тебе подберу непыльную. Трудовая есть? Хотя о чём это я. Просто принеси паспорт.

— Хорошо, — киваю, несмело улыбнувшись.

— Доедай, отвезу тебя в общежитие — вздыхает, закатывая глаза.

— Я могу и сама доехать, не хочу вас утруждать.

— Тебя, Цветочек. Хватит выкать, чувствую себя стариком., — фырчит мужчина.

— Если вы мой работодатель, то мне придётся вам выкать. Субординацию никто не отменял, Натан Артурович, — замечаю, отпивая подостывший чай.

— Почаще зубки свои показывай, мышонок. — усмехается брюнет, окидывая меня очередным насмешливым взглядом.

— Я Мина, — бурчу обиженно. Достал придумывать прозвища.

— Пока ещё не Мина. Невинный Цветочек, — качает головой мужчина и, оставив меня, выходит из кухни.

Сытно позавтракав, я прибираюсь со стола и мою наши чашки. Натан к тому времени одевается в простые потёртые джинсы и пуловер.

На часах всего восемь утра, и в воскресенье в это время практически нет машин. До общежития мы добираемся за полчаса. Мужчина паркуется впритык к корпусу и, перехватив за предплечье, не даёт выйти.

— Телефон дай, — через пару секунд молчания требует.

Покопавшись в рюкзаке, достаю старенький аппарат. Натан вносит свой номер в записную книжку, скидывает звонок на свой телефон и возвращает.

— Вляпаешься в какую-нибудь глупость, звонишь мне. Поняла?

Киваю, прижимая гаджет к груди.

— Иди, — вздыхает.

— Спасибо огромное, Натан Артурович, — улыбаюсь искренне, не сдержав порыв, целую в щетинистую щёку и выскакиваю на улицу.

Разворачиваюсь, щурясь от моросящего крапа. Хочу проводить отъезжающую машину. Но мужчина за рулём жестом требует зайти в здание, ещё и кулаком мне грозит, как Саид.

Улыбаюсь собственным мыслям и забегаю в общежитие. Медленно поднимаюсь на свой этаж и попадаю в блок. Девчонки сидят завтракают и сразу же оборачиваются на мой приход.

— Привет, — прохожу мимо них, чтобы вещи оставить и переодеться.

Скинув уличные вещи, достаю из шкафа домашнее платье-халат и чистое бельё. Хочется в горячий душ. Из рюкзака достаю униформу и зонт Кати и кладу на её тумбочку.

— В тихом омуте черти водятся, не зря так говорят, — раздаётся за спиной насмешливый голос подруги.

— Ты о чём? — хмурюсь, не понимая настроения девушки.

— Ой, не прикидывайся, — машет рукой. — Видела я, на какой тачке приехала. Строила из себя целку, а своего не упустила.

— Я не понимаю тебя, Катя, — скрещиваю руки на груди.

— Да-да, — кивает подруга. — Не осуждаю. Но ты лучше к клиентам не привязывайся и не влюбляйся. Относись к этому проще.

— Так он был прав. Ты не официантка? — бормочу, сложив, наконец, все пазлы.

— Все мы официантки, — фыркает Катя, — с дополнительными услугами. Сколько ты получила за всю ночь? М-м-м? Давай делись, подруга. Отстёгивай процентик за то, что свела с Джамалом.

Я копаюсь в рюкзаке, вынимаю смятые купюры, полученные в качестве чаевых у тех молодых ребят, и протягиваю ей. Там целых пять тысяч, но Катя почему-то кривит губы и смотрит на меня как на идиотку.

— Господи, ты вправду наивная дура. Отдалась мужику за пятёру?

— Я ни с кем не спала! — вспыхиваю, роняя деньги, будто это змея.

— Ладно, первый блин бывает комом. Пойдёшь сегодня со мной, я тебя всему научу, — перебивает подруга.

— Я никуда не пойду! — рявкаю разозлённо. — И тебе советую уволиться, поискать нормальную работу.

— За ту сумму, которую я получаю за одну смену, мне придётся месяц работать на нормальной работе! — огрызается Катя. — И в советах твоих я не нуждаюсь. Тоже мне, моралистка! Невинная Жасмин за пять тысяч рублей девственность свою продала, ещё и меня осуждает.

Рассмеявшись, подруга выходит из спальни. Смотрю на закрытую дверь и чувствую себя облитой помоями.

С раннего утра понедельника я постоянно думаю о Натане. О будущей подработке, о его грубых словах, сказанных про Катю. Витаю в облаках и совершенно не слушаю лекцию по доврачебной медицинской помощи.

Перед последней парой Алина зовёт меня перекусить в столовую. И там мы впервые за весь день встречаемся с Катей. В воскресенье она после нашего разговора ушла из общежития. А утром, когда я уходила, ещё спала. Я не стала обижаться на её выпад, решив, что подруга просто сорвалась из-за моего осуждения. Вряд ли её саму устраивает такая работа, но ради денег приходится чем-то жертвовать. Поэтому, заметив девушку, тяну Алинку за её столик.

— Привет, — улыбаюсь доброжелательно.

— Привет, — бурчит сонная подруга.

— Ты две пары пропустила, — замечает Алина, помешивая суп в чашке. — Двадцать пропусков за семестр без уважительной причины, и отчисление тебе гарантировано. Ты за прошлый месяц половину набрала.

— Я болею и без тебя разберусь, — огрызается Катя, массируя виски.

— Знаю я твою болезнь, — усмехается высокомерно вторая подруга.

Катя как-то странно реагирует. Обжигает меня злым взглядом и губы поджимает.

— Ладно вам, девочки, хватит ругаться, — влезаю я.

— Да, Алина, ты лучше у Мины спроси, где она ночь субботы провела, — фыркает подруга и, подхватив свой поднос, уходит.

Мне скрывать нечего. Я готова рассказать, прикрыв несколько фактов, чтобы Катю не подставлять. Но Аля ничего не спрашивает. Просто закатывает глаза и машет рукой.

Быстро поев, мы бежим на последнюю пару по физической культуре. Зачем нам, будущим медикам, физкультура, — не ясно. Но отказаться нельзя. Обязательная дисциплина. Переодевшись, выстраиваемся в спортивном зале. И тут начинаются странности.

Парни из моего и параллельного потока как-то странно смотрят на меня. Шушукаются, пальцем показывают и передают друг другу что-то. Я ищу причины в себе, осматриваю спортивный костюм. Он совершенно обычный, старенький и растянутый. Нигде ничего не облегает. Волосы поправляю, не понимая столь открытого внимания.

Как только Алина, махнув рукой, уходит к тренажёрам, чтобы разогреться, один из парней отделяется и подходит ко мне.

— Привет, Мина, — он вторгается в личное пространство, приходится отступить.

— Привет, Вадим.

— Ты свободна сегодня вечером? — спрашивает он, надвигаясь. Пячусь и упираюсь об стену.

— Нет, еду на подработку, а потом буду делать домашнее задание.

— Так давай я буду твоей подработкой, и ехать никуда не надо, — ухмыляется парень. — Сколько там? Пятёра?

И мой однокурсник протягивает смятую пятитысячную купюру. Ошеломлённо поднимаю взгляд с денег на его улыбающееся лицо. И в груди разрастается такая злость. Вложив все силы, пихаю его. Не ожидавший подвоха Вадим оступается и падает на пятую точку.

В большом, полном народу зале наступает тишина. Все смотрят на меня. А я ловлю взгляд Кати. Подруга стоит, скрестив руки на груди, и победно улыбается.

— Да не ломайся ты! Мы все всё понимаем и готовы вложиться в твоё образование, — смеётся парень, привлекая к себе внимание. Он удобнее уселся, положив руки на согнутые колени, и держит чёртову купюру, будто мне протягивает. — Или ты только таким, как ты, хачикам даёшь?