— Ты со мной расплатиться пытаешься? — приходит бредовая мысль, и меня она в бешенство приводит.

— Что? Нет! Я бы никогда! — вспыхивает девчонка, воинственно смотрит и губы обиженно поджимает.

— Тогда скажи мне настоящую причину.

— Я просто хочу, чтобы это были вы, — упрямо повторяет.

— Хорошо, раздевайся, — отступаю, давая ей немного пространства.

Медовые глаза испуганно мечутся по мне. Дёргает молнию куртки, замок ломает, но не замечает этого. Её паникой накрывает, но упрямая девчонка не отступает. Роняет рюкзак, сверху куртку. Стоит в каком-то балахоне до самых пят. Мнёт материю в пальцах, похоже, решимость на этом покинула её.

Наряд на девчонке сложно назвать платьем. Мешок, что скрывает безупречную фигуру. А я прекрасно помню её тело в обтягивающей маечке и юбке. Высокую полную грудь. Упругую задницу. Тонкую талию. Длинные ножки. Помню, какая ладная она в моих руках. Лёгкая, будто ничего не весит. И только воспоминания о той чертовой ночи в клубе заводят меня сильнее, чем возможность сейчас стать у этой малышки первым.

Жасмин очень напряжена, но не издаёт ни звука. Упрямая. Готова до конца пойти, как бы это её ни пугало.

— Иди на рабочее место, Цветочек, — отступаю, поднимаю её вещи и вручаю.

— Натан Артурович!

Перехватывает за рукав, на себя тянет. Ближе подходит, дрожащими руками за шею обхватывает, вздыхает шумно и, потянув, неуверенно прижимается поцелуем. Языком скользит по губам, и столь неумелая ласка разгоняет возбуждение по телу.

Сжимаю бока, отчего Цветочек пищит, но упорно прижимается ко мне. Дёргаю на себя и сам целую её. Толкаюсь глубоко в рот, прикусываю губу. Жасмин дрожит, цепляется за плечи, покорно принимает мою грубость, только тихонечко постанывает. Чем сильнее меня заводит.

Чувствует мой стояк и замирает. Прерываю поцелуй и стираю ниточку слюны с её пухлых сочных губ.

— Ты действительно хочешь этого? Я ведь могу, Мина. Задеру подол твоего балахона, нагну возле стола, спущу твои трусики до колен и трахну, — говорю грубо, без прикрас, и от каждого моего слова девчонка вздрагивает как от удара. Краснеет, глаза шире открывает. Касаюсь щеки, дёргается, но, зажмурившись, заставляет себя замереть.

— Я не наивная, Натан Артурович. И готова к этому, — заявляет глупышка.

— Натан Артурович, — раздаётся из коммутатора голос Галины Павловны. — С проходной звонят, к Жасмин братья приехали, требуют немедленно пропустить их к родственнице.

И тут-то все странности её поведения и предложения становятся понятными. Цветочек расстроенно жмурится, теряет всю свою воинственность. В размерах уменьшается. Разворачивается и распахивает дверь.

— Стоять! — рявкаю, вздрагивает и останавливается. — Закрой дверь и сядь на диван.

Безропотно выполняет, я же требую пропустить этих родственников и занимаю своё кресло. Смотрю на макушку малышки, прикидываю всевозможные варианты.

— Послушай. Ты совершеннолетняя и свободная девушка.

— Не для них, — бормочет и плачет очень тихо, как мышка.

— На меня посмотри! Что они хотят от тебя?

— Отдать меня замуж за партнёра отца.

— И ты решила, если лишишься девственности, то свадьбу расторгнут?

— Да, — кивает, несмело поднимая глаза. — Они бы точно отреклись от меня и оставили в покое.

— Какая наивность, — усмехаюсь, а Жасмин злится. — Ну ты же вроде в медицинском учишься, должна знать, что девственность легко восстановить.

— Они бы не стали, — поджимает губы девчонка, хотя я вижу в её глазах потрясение от возможности такого исхода.

— Думаешь? Они не поленились приехать в Петербург, не испугались Валиева и разыскали тебя. И просто так отступили бы?

— Это уже неважно, — обреченно вздыхает Цветочек.

— Натан Артурович, к вам посетители, — опять из динамика льётся голос секретаря.

Жасмин вжимается в угол дивана, рюкзак свой к груди прижимает и затравленно смотрит на дверь.

— Проводите гостей в малый зал и подайте им чай, — отвечаю и поворачиваюсь к девчонке. — Ты сейчас идёшь на рабочее место, снимаешь копию с этих документов, обедаешь с Галей и принимаешься за свои обязанности. Поняла? — строго чеканю. Неуверенно кивает. — Вперёд, Цветочек.

Вручив малышке папку с документами по бесплатным делам, выталкиваю в приёмную. Грожу кулаком, чтобы не начудила ничего, пока меня нет, и иду разбираться с братьями. По дороге звоню Валиеву. Надо знать, с чем предстоит разбираться.

— Что за альтруистические порывы, Рахлин? — подозрительно интересуется Саид, услышав мой вопрос.

— У меня нет на это времени. Они сейчас сидят в моём офисе и ждут Цветочка, — раздражаюсь я. — Говори, чего вы там порешали?

— Ничего не решали, они тупо продали девчонку, — отрывисто отвечает друг. — Я смогу вырваться только к выходным. Приеду и разберусь сам. Спрячь её пока у себя.

— Слишком дорого встанет, — хмыкаю, заворачивая в светлое помещение.

— Ты, главное, помни: полезешь к ней — заставлю жениться, — грозит Саид.

— Возможно, это и не такая плохая идея. Мне как раз нужна жена. Без неё, как оказалось, продвинуться по карьерной лестнице затруднительно, — усмехаюсь, замечая, как у горцев, сидящих за столом, кулаки сжимаются. — Всё, Валиев, мне пора. Жену поцелуй.

Галина Павловна что-то говорит, спрашивает, отвлекает, предлагает. Но я практически её не слышу. В ушах очень громко бьётся собственное сердце, и паника оглушает почище отбойного молотка. Перед глазами тоже всё расплывается, вроде бы пялюсь в документы, но ничего не вижу, кроме черных пятен.

Мой план провалился. И даже если сейчас Натан сможет прогнать братьев, они ведь дождутся, когда закончится рабочий день, поймают и поволокут к отцу. А потом заставят пройти унизительное обследование.

Может, ещё можно убежать?

Лифт так близко…

Звук открывающихся дверей, словно выстрел, выводит меня из ступора. Я даже в сторону лифта делаю шаг. И замираю, сталкиваясь с чёрными глазами Саркисова. Вот только его мне не хватало. И под стол спрятаться не получится.

Неприятный мужчина идёт не один. Осматривает меня с ног до головы. Скрещиваю пальцы, надеясь, что он не узнает.

— Прервись, Ром, — останавливает собеседника и тычет пальцем в меня. — Кто это?

Светловолосый мужчина переводит взгляд на меня, брови хмурит, на Галину Павловну смотрит.

— Это наш стажёр, — подсказывает женщина. — Её Натан Артурович вчера на работу взял.

— Где-то я её уже видел, — щёлкает пальцами мужчина.

С каждым щелчком я вздрагиваю, вспоминая ту чертову кабинку. Он всех девушек к себе так подзывал. Отвешивал шлепки, нагло хватал за части тела, заставлял пить с ним.

— Где сам Натан? — спрашивает блондин, потеряв ко мне интерес.

Я же решаю больше не искушать судьбу, подхватываю папку с документами и ухожу в архивную комнату, что находится прямо за приёмной. Там же есть большой плоттер. Он печатает намного быстрее, качественнее, но я ещё не научилась им пользоваться. Пора учиться.

Закрывшись в этой комнате, прижимаюсь к двери и шумно выдыхаю. Этот день когда-нибудь закончится? Я уже готова опустить руки и сдаться.

— У нас разве назначено? — слышу голос шефа и напрягаю все слуховые рецепторы.

— Нет, мы за тобой зашли. Руслан нас на обед приглашает, — это незнакомец говорит. — И помнится, мы говорили с тобой о найме новых сотрудников.

— Я прекрасно помню наш разговор, Роман Геннадьевич. И ручаюсь за свою новую стажёрку. Она совершенно точно чиста и сливать информацию третьей стороне не будет, — раздражается Натан.

— Это ещё кто? У тебя новое дело? — меняет тему этот Роман.

— Это… — запинается шеф, — родственники будущей жены.

На этом моменте я вываливаюсь из архивной комнаты и ошарашенно смотрю на окруживших небольшую стойку секретаря мужчин.

— Вспомнил! — восклицает Саркисов. — Это же…

— Моя невеста, Руслан Тигранович, — со сталью в голосе давит Натан.