Первые выходные после длительных будней проходят очень скучно. Мне впервые некуда идти. Ника с Дамиром улетели в другую страну, Асланов открывает очередной филиал, и им необходимо все курировать. Минимум три месяца, максимум полгода они будут там. А Кристина и Саид уже год как редкие гости в Петербурге. Кроме них у меня никого нет.

Моя семья, скорее всего, давным-давно забыла обо мне. Вычеркнула из семейного древа и пометила как мёртвую. Я пробовала поговорить с мамой несколько раз. Позвонила через пару недель после того, как сбежала. Мама довольно резко ответила: У меня нет дочери. И отключилась. Второй раз я позвонила на её День рождения, на этот раз женщина просто положила трубку.

Месяц бешеного ритма пролетает, и я почти привыкаю к одиночеству, вечной усталости и безденежью. Средства, что скопила за лето, пока работала у Аслановых, тают. Трачу на продукты, дополнительную канцелярию и прочие бытовые мелочи. Благо одеждой меня что Ника, что Кристина обеспечили. Особенно Ника, весь свой гардероб оставила. У Крис сама не взяла, потому что не ношу настолько яркие и открытые вещи. Надо мной всё еще довлеет родительское воспитание, прошлые устои, собственные установки и нравы.

Очередная учебная неделя подходит к концу. Я заваливаюсь в нашу комнату, жутко уставшая и мокрая. Октябрь начинается с проливного дождя и сломанного зонта. Скидываю вещи на пол, копаюсь в шкафу, доставая чистые джинсы и толстовку.

— Мина, — хрипит за спиной Катя, слегка испугав. Не заметила, что в комнате кто-то есть.

— Привет, — разворачиваюсь и смотрю на подругу. — Заболела?

— Да, температура под сорок, — шмыгает носом девушка. — Можешь чаю заварить? Сил нет встать.

— Лежи конечно, сейчас позабочусь о тебе, — улыбаюсь и, переодевшись, выхожу из нашей общей спальни.

На кухне копаюсь, ставлю чайник и кастрюлю с куриными крылышками. Пока готовлю суп, из аптечки достаю жаропонижающие порошки и, заварив один из них, несу Кате.

Время в заботе о подруге пролетает быстро. Вот уже вечер. Девушке намного лучше, она даже садится и тянется к своей униформе.

— Ты что, на работу собралась? — возмущённо всплеснув руками, вырываю тряпки.

— Да, мне надо. Сегодня суббота, — морщится Катюша, по хриплому голосу понятно, как ей больно говорить.

— На улице ливень, ты болеешь и перезаразишь всех посетителей. Хотя нет, не успеешь. Свалишься по дороге от слабости, — привожу аргументы, прижимая к груди вещи подруги. — Позвони начальнику, уверена, он поймёт.

— Не поймёт, — мотает головой подруга. — Уволит сразу же. Я не могу лишиться работы, Мина! Я в кредит телефон купила.

И тычет мне своим айфоном. Вот что за блажь — тратить деньги на такой дорогой телефон и гробить потом своё здоровье на него же?

— Может быть, ты за меня отработаешь одни день? Там не сложно… И потом, ты же так и не нашла подработку. Сегодняшнюю выручку оставишь себе. Суббота, Мина, много чаевых получишь.

Я молчу и мотаю головой. Деньги мне очень нужны. Но ходить в таких открытых нарядах при мужчинах мне не позволит ни совесть, ни воспитание, ни устои семьи.

— Ладно, не важно, — вздыхает Катя и, кряхтя, поднимается.

Отбирает из рук униформу и, пошатываясь на ватных ногах, идёт к своему шкафу. Во мне происходит внутренняя борьба с самой собой. И побеждает явно не самая умная сторона.

— Я схожу вместо тебя, — бормочу, опустив глаза на собственные руки.

— Правда? — Катя вспыхивает и выглядывает из-за дверцы. Киваю.

Подруга радостно благодарит, но быстро сгибается от душераздирающего кашля. Велю ей лечь немедленно, принять новую порцию таблеток и поспать.

— Я позвоню сейчас управляющему и скажу о тебе, — тараторит девушка, вручая одежду и набирая номер. — Алло, Джамал, привет…

Морщусь, услышав нерусское имя. Если управляющий кавказец, точно осудит, а что хуже — он может быть знакомым Саида или Дамира. Валиев меня прибьёт, если узнает.

Но раз я уже согласилась, назад дороги нет. Накидываю куртку, пихаю в рюкзак униформу, переоденусь в ресторане. Без спросу отбираю зонт Кати. Получаю адрес и с тяжелым сердцем еду в центр города.

Место работы Кати не совсем ресторан. И я очень сомневаюсь насчёт элитности. Стою у порога, задрав голову, и смотрю на амбала, что остановил перед входом и ждёт распоряжений Джамала. С каждой секундой желание развернуться и уйти растёт в геометрической прогрессии, так как я вижу, какие гости заходят в здание. Особенно внимание привлекают девушки.

— Это ты замена Кати? — грубый голос отвлекает от созерцания очередной полуобнажённой дамы.

— Да, здравствуйте, — очень стараюсь выглядеть уверенной. И почему-то вспоминаю слова гадкого Натана.

«Беззубый мышонок. Её сожрут с потрохами… Она и дня не продержится. Расплачется и убежит».

И эти слова придают мне сил. Сжимаю кулаки и голову выше задираю. Всего лишь один вечер и всё. Я справлюсь.

Пока витаю в облаках и сама себя подбадриваю, не замечаю оценивающих взглядов управляющего.

— Проходи, переодевайся и иди наверх, — приказывает Джамал и щелкает пальцами, амбал тут же отступает и пропускает меня. — На тебе сегодня третья кабинка. Если мои гости останутся тобой довольны, получишь двойную оплату за себя и за подругу.

— Хорошо, — киваю, семеня за мужчиной. У лестницы он резко разворачивается и хватает за предплечье. Нависает, слегка пугая.

— Но если получу хоть одну жалобу, будешь отрабатывать тоже вдвойне. За себя и за подругу, — угрожающе тихо предупреждает. Сглатываю и киваю ещё раз. Он подталкивает вперёд с громким приказом: — Поторопись! Гости прибудут с минуты на минуту.

Переодеваюсь в служебной комнате рядом с кухней. Долго и придирчиво осматриваю наряд Кати. Белая маечка слишком сильно облегает, будто вторая кожа. Юбочка тоже ничего не скрывает — лёгкая, воздушная, будто балетная пачка. Придётся контролировать свои телодвижения, чтобы, не дай бог, ничего не задралось и не обнажилось сверх меры. Хотя я уже коленки свои на обозрение выставила.

— Один вечер. Ради подруги, — сама себя успокаиваю и, убрав остальные вещи в выделенный для меня шкафчик, выхожу в коридор.

— Как тебя звать? — спрашивает женщина с папкой в руках.

— Мина, — перекрикивая грохот посуды с кухни, отвечаю.

— Третья кабинка, — незнакомка окидывает меня цепким взглядом, поджимает губы, головой качает, что мне очень не нравится. — Пойдёшь в четвертую.

— Но Джамал сказал…

— Иди в четвертую и не спорь! — перебивает она и, склонившись, уже тише добавляет: — А если Джамал спросит, скажешь: перепутала. Поняла?

Не знаю, что тут за подковёрные игры, но я соглашаюсь. Доверяю своей интуиции и женщине больше, чем мужчине. Мы поднимаемся с ней в отдельную часть ресторана. Или лучше назвать это клубом? Женщина вытягивает из четвёртой кабинки официантку и отправляет в третью.

Проводит краткий инструктаж и оставляет одну. Не всё так страшно на самом деле. Всего-то: постоянно поддерживать порядок за столом, быть пошустрее, обновлять напитки в бокалах и опустошать пепельницы. Улыбаться и вести себя скромно. Вступать в диалог, только если спросят или обратятся сами.

В коридоре я замечаю первых гостей. Взрослых мужчин кавказской внешности. Один из них, идущий первым, тоже смотрит на меня слишком пристально. Масляный взгляд чёрных глаз буквально по миллиметру проходится по моему наряду. Всё тело покрывается липкими мурашками и страхом. Но, слава богу, мужчина сворачивает в ту самую третью кабинку. И вся эта делегация пропадает там же.

Шумно выдохнув, благодарю ту женщину, что поменяла меня с другой официанткой.

Через полчаса приходят и мои гости. Несколько молодых парней с девушками отмечать день рождения. Веселая и довольно приятная компания. Они заказывают много, постоянно шутят, а один из них, тот, что без девушки, вовсю пытается флиртовать и предлагает составить им компанию. Я стараюсь не реагировать, хотя, честно говоря, мне приятно получать комплименты.