— Тише, я только поцелую, — урчит он, поднимая голову. — Расслабься, Цветочек. Дальше не зайду. Ты же мне доверяешь?

Доверяю, наверное. Киваю, прикусив губу, и возвращаю руки на его плечи.

— Вот так, моя покорная девочка, — Натан легко расстёгивает лифчик и дует на грудь, заставляя дрожать и покрываться мурашками. — Как я и думал, даже грудь покраснела.

В его голосе звучит некое торжество и веселье. С хрипотцой и мурлыканьем. Будто он дорвался до желанного и теперь наслаждается полученным.

Я дышу тяжело и жду продолжения. Но мужчина не торопится. Приоткрываю один глаз, попадая в плен грозовых очей. И смущаюсь сильнее. Натан просто навис надо мной и смотрит. С полуулыбкой и возбуждённым взглядом. Пытаюсь прикрыть собственную наготу от столь явного осмотра.

— Не закрывайся, Цветочек, — пресекает все попытки Натан, склоняется ниже, оставляет поцелуй на губах. — Ты красивая, и тебе не нужно стесняться своего тела.

— Я не… — закончить предложение не могу, давлюсь воздухом, так как его пальцы касаются самого интимного.

Вспыхиваю и жмурюсь, желая спрятаться от стыда и смущения.

— Натан! — вскрикиваю и выгибаюсь вслед губам, что смыкаются на вершинке груди. Так остро, грубо, но меня буквально размазывает волна возбуждения.

Щетина колется, раздражает кожу. Твёрдые губы ласкают грудь. А пальцы через домашние тонкие штаны резко ведут по промежности. Круговыми движениями давят на самую чувствительную точку, безошибочно и бесцеремонно толкая меня в порочную бездну.

Прикусив чувствительный сосок, мужчина не оставляет без внимания второй. Ноги шире разводит и, перекатившись, полностью оказывается надо мной. Я мечусь под ним. В волосы зарываюсь и сжимаю их. Растеряв смущение, принципы и собственные устои, полностью покоряюсь этому дикому натиску. Сама бедрами подаюсь, желая получить необходимую разрядку.

Его пальцы исчезают, оставляя меня на самой границе, отчего низ живота болезненной судорогой сводит. И я неосознанно разочарованно стону.

— Сейчас получишь, моя покорная девочка, — с хрипотцой усмехается Натан, стягивая с меня остатки вещей вместе с бельём.

Я не противлюсь, приподнимаю бёдра, помогая ему. Точно превратилась в падшую похотливую девицу. Оказавшись полностью обнажённой, опять пугаюсь. Натан на коленях стоит между моих разведённых ног, выкидывает в сторону брюки. Пытаюсь свести ноги, закрыться, хотя секундой ранее готова была ко всему.

— Я не готова… Я. я… — лепечу, желая остановить его. Понимаю ведь, к чему всё движется, и страшусь.

— Знаю, малышка. Я тоже не готов. Так точно швы разойдутся, — Натана явно забавляет мой испуг, но он не даёт мне сбежать, спрятаться. — Сегодня только целуемся.

— Целуемся? — переспрашиваю и сама не понимаю, что по этому поводу испытываю. Похоже, разочарование? Нет, глупость какая.

— Только целуемся, — улыбается шире мужчина, сползая и прижимаясь губами к груди.

Он двигается вниз. Оставляет цепочку из влажных поцелуев. Прикусывает особо чувствительные зоны, заставляя меня дрожать и вскрикивать.

Мои стоны проносятся по натянутым нервам. Я стараюсь удержать его, обнять крепче, за голову к себе притянуть, чтобы себя заткнуть. Но мужчина ниже спускается.

— Натан! — дёргаюсь, приподнимаясь на локтях. Он ведь… Он же не станет…

Мужская ладонь давит на живот, удерживая меня, а губы смыкаются на клиторе. Поперхнувшись воздухом, падаю на подушки. Стараюсь отдышаться и не сгореть окончательно от смущения, стыда и неправильности происходящего.

Всё нутро дрожит, а жар топит и покрывает каждую клеточку моего тела. Его язык бьёт по самому средоточию нервов, подбрасывая меня. Мой протяжный грудной стон заглушает голос разума. Шире ноги развожу и выгибаюсь. Никогда бы не подумала, что может быть так хорошо.

Мир вокруг теряет краски, расползаясь одним большим пятном. Остаются только ощущения. Жар, нарастающий и бушующий в крови. Сердце в горле бьётся, заставляет задыхаться от раздирающего нутро напряжения и возбуждения. Прикосновения губ и языка к самому сокровенному. Собственные стоны оглушают окончательно. Внутри клокочет и бьётся напряжение.

Когда Натан давит пальцами на стенки лона, я окончательно теряюсь в пространстве. Его имя кричу, задыхаюсь и дрожу. Прогибаюсь, с силой сжимая простыни, и мечусь в агонии, полностью порабощённая возбуждением и похотью. Кажется, даже отключаюсь.

Медленно моргаю, в себя приходя. Надрывно дышу и фокусирую взгляд на нависшем мужчине.

— Нехило ты кончаешь, — усмехается Натан и жёстко целует. Глубоко языком толкается, мнёт губы и кусает. Будто показать хочет, насколько сильно сам возбуждён.

Отвечаю на поцелуй, оплетаю его шею, обнимаю крепко. Через время грубый поцелуй меняется, мужчина себя сдерживает и добавляет ласки. Нежностью топит.

Прервавшись, сам шумно выдыхает. На краткий миг глаза прикрывает и морщится. Глажу по напряжённому лицу, стираю капельки пота на висках.

Натан сгребает меня в объятья крепкие и падает на бок. Дышит тяжело прямо в шею, мурашек разнося. Сама жмурюсь и прижимаюсь к его груди. Одновременно наготу скрыть пытаюсь и удержать нечто незримое, ещё непонятное для меня, но чертовски согревающее чувство.

Я сама не замечаю, как впадаю в дрёму в крепких руках и тёплых объятьях. В отличие от мужчины, я полностью обнажена, а его ладони, совершенно не стесняясь, гладят тело. Давят на позвонки и пальцы нагло наминают ягодицы, разнося по коже возбужденных мурашек.

Только почувствовав, что хватка ослабла, осторожно поднимаю голову. Натан заснул. Выглядит он бледновато. Да и припухлость на скуле отчётливее проявилась. Стараясь его не разбудить, прикасаюсь ко лбу, стирая испарину. Он холодный. Всё же нужно было настоять на полном покое.

Аккуратно выбираюсь из постели. Мужчина не просыпается, чему я радуюсь. Сбегаю в первую очередь в ванную. Принимаю душ и пользуюсь чужим шампунем. Своих гигиенических принадлежностей, кроме новой щётки, к сожалению, нет. Надеюсь, Натан не сильно рассердится.

Переодевшись в чистую домашнюю одежду, хлопочу по дому. Не хочется мешать отдыхать мужчине, да и собственную дурацкую голову нужно чем-то занять, иначе буду копаться в себе и в том, что произошло этим утром. Как бы Натан ни убеждал, что это нормально и правильно, прошлые устои и воспитание не вытравить. Даже если мне действительно было… Хорошо? Нет, это слишком пресное слово и не подходит под описание тех чувств, что испытала в его руках.

— Мышонок! — слышу тревожный окрик и, вздрогнув, срываюсь в спальню.

Время давно движется к закату. Ударно поспал шеф, всё-таки организму необходим был отдых. Но что же сейчас случилось? У порога останавливаю себя и неуверенно заглядываю.

Натан сидит на кровати и основаниями ладоней чешет глаза. Вскидывает резко голову, смотря на меня немного злобно и сонно.

— Что-то случилось? Где-то болит? — шагнув ближе, пробегаюсь быстрым взглядом по голому торсу, останавливаясь на закрытой бандажом части.

— Нет. Решил, что ты сбежала, — усмехается собственным мыслям мужчина.

— Я вас в таком состоянии не брошу, — бурчу, немного покраснев. Да и чувствую вину за его состояние. — Это ведь мои братья сделали, да?

— С чего такие мысли? Думаешь, в Петербурге мало отморозков? — хмыкает Натан и, перехватив за запястье, тянет ближе. К себе на колени сажает. Не сопротивляюсь, просто напрягать его швы не хочу. — И ты опять выкаешь.

Его взгляд останавливается на губах, а пальцы уверенно ложатся на внутреннюю сторону бедра и сжимают ногу. В жар бросает от столь неприкрытого намёка. Или от близости. Судорожно цепляюсь за плечо, желая остановить.

— Прости, я больше не буду, — лепечу, совсем растеряв остатки умных мыслей.

— Как же ты охуенно краснеешь, — выдыхает мужчина, утыкаясь носом в щеку. — Хочется тебя всю съесть.

Не знаю, как отвечать на такую откровенность. Опускаю глаза и губу прикусываю. Меня спасает урчащий желудок шефа. Встрепенувшись, выскальзываю из его рук.