Медленно выплываю из этого марева чувственной патоки. Часто моргаю, пытаясь рассмотреть в темноте хоть что-нибудь. Натан рядом на боку лежит, подперев голову рукой. Дышит тяжело, обнимает и большим пальцем под грудью гладит, лёгкое возбуждение по коже разносит. Поворачиваюсь к нему и краснею от его порочных взглядов. Он просто смотрит, а мне уже жарко.

— Доброе утро, — улыбается муж.

— Ночь ведь на дворе, — замечаю, бросая взгляд в незашторенное окно и выглядывающую из-за туч полную луну.

— А ты всё ещё хочешь спать?

Натан сползает чуть ниже, тянет ближе, заставляя на него полностью взобраться. Обнимаю его, мотаю головой и сама целую в губы. Он точно превратил меня в развратницу ненасытную.

Совершенно обессиленные, мы оба засыпаем лишь утром. В полдень нас будит трель мобильного телефона. Натан нехотя отстраняется, рыщет по полу, находит свои штаны и отвечает.

— Чего тебе, Валиев? — пряча зевоту, бурчит муж, наваливаясь опять на меня. Мычу недовольно, спать очень хочется. Ещё и мышцы гудят. — Нет, не сможем приехать. Весь день расписан экскурсиями. Да, Жасмин Ленина хочет увидеть ещё. Счастливо.

Прячу в подушке улыбку. Натан бросает в сторону телефон и целует в плечо. Потирается об ягодицы кое-чем просыпающимся и сопит шумно.

— Врать не хорошо, — с улыбкой замечаю, когда он меня всё-таки переворачивает на спину.

— Иногда можно, — звонко в губы целует.

— Мне нужна передышка, — со стоном вздыхаю.

— Заездил моего Цветочка, — усмехается Натан. — Закажи нам завтрак, а я наберу ванну.

Мужчина перекатывается и, совершенно не стесняясь собственной наготы, уходит в ванную. Я подхватываю брошенную им вчерашнюю рубашку, накидываю на себя и, подхватив меню, сажусь возле стационарного телефона.

Мой сумасшедший муж утягивает меня в пенную и ароматную ванну. Устраивается удобнее за спиной, заставляет лечь на него. Он будто специально утягивает меня глубже в свой порочный мир. И я ведь наслаждаюсь этим. Неспешными ласками, грязными предложениями и слишком откровенными прикосновениями.

Релаксируем, пока вода окончательно не остывает и все пузырьки не лопаются. Разнеженная, разморенная, еле волоча ногами, перебираюсь опять в спальню.

Завтрак у нас в обед переходит. Мы весь день из номера не выходим. Даже на балкон не выглядываем, чтобы воздухом подышать. Валяемся, целуемся, дремлем, смотрим какие-то передачи по телевизору. Мы много болтаем обо всем и ни о чем. Планы строим и делимся разными историями. И, честно говоря, мне нравится такой вид отдыха. Это так по-домашнему и семейному. Я просто напитываюсь обществом Натана. И сильнее влюбляюсь в заботливого мужчину.

Около восьми вечера мы едем в аэропорт и летим домой. Устроившись поудобнее в кресле, смотрю в иллюминатор на вечерний пейзаж и яркие огни столицы.

— Москва мне понравилась. Из тебя прекрасный гид, — зевнув, подшучиваю, теснее вжимаясь в бок мужа.

— Я тебе ещё Петербург в новом свете покажу. Ты влюбишься в него, — усмехается Натан.

— Уже влюбилась, — шепчу себе под нос, засыпая с улыбкой на губах.

Весь полёт я сладко сплю. И в такси сплю, тесно прижавшись к тёплой подушке. И даже добравшись до дома, не просыпаюсь. Натану приходится буксировать прямо до кровати.

— Я сама могу, — вяло отбиваюсь, когда муж с меня одежду стягивает.

— Да спи уже, — ворчит он, вытряхивая меня из джинсов.

— Спасибо, ты самый лучший, — лепечу, продолжая спать.

Переворачиваюсь на бок, подушку соседнюю обнимаю и уплываю в царство Морфея. Натан по голове гладит, целует в макушку и больше не тормошит.

Очередные учебно-рабочие будни полностью затягивают нас в свои сети. Мы снова пропадаем: кто на учебе, кто на работе. У Натана полным ходом бракоразводный процесс Саркисовых и прочие прелести юридической жизни. А я погребена под рефератами, лабораторными работами, чертежами да схемами.

В первые же выходные мы покупаем мне ноутбук. Натану не нравится, что я остаюсь после пар в универе, занимаюсь с библиотечным компьютером. И возвращаюсь по темноте. Это намного облегчает мне жизнь. Правда, теперь я до поздней ночи занимаюсь дома, подготавливаюсь к парам и совершенно не уделяю внимание мужчине. Ему это тоже не нравится. Он часто ворчит и утаскивает меня, обещая выкинуть гаджет в окно.

Только в выходные мы можем полноценно посвящать себя друг другу. И эти дни — самые счастливые в моей жизни. Мы часто выбираемся куда-то. Гуляем, если погода позволяет. И наслаждаемся прелестями семейной жизни.

Декабрь стремительно сменяет ноябрь. С каждым днём я всё сильнее нервничаю и паникую. Большая сессия надвигается неумолимо. Хоть Натан и уверен, что я всё сдам на одни пятерки, меня сковывает страх.

Сегодняшняя ночь вносит немного разнообразия в обычные будни. Нас будит телефонный звонок. Недовольно мычу, теснее прижимаясь к мужу.

— Какая скотина не спит в три ночи? — ворчит Натан, вытягивая руку из-под меня. Матерится себе под нос и, соскочив, уходит на кухню.

Я не сплю, дремлю и жду мужа. Немного волнуюсь, вдруг с кем-то из наших общих знакомых что-то случилось. Да и за эти полтора месяца привыкла засыпать в крепких тёплых объятьях.

Минуты через три, не выдержав, выбираюсь из постели. Поёжившись, накидываю тонкий фривольный халатик и выхожу к мужу. Натан напряжённо курит, прижимая к уху телефон. Обнимаю мужа со спины, ладонями глажу по голым плечам. Носом в шею зарываюсь. Мужчина голову назад откидывает, улыбается, выпуская клубы дыма. Ему нравится, когда я проявляю инициативу. А я совсем недавно перестала смущаться собственных чувств и порывов.

— Ну что там? — рыкает Нат, перехватывает за талию и сажает меня на колени.

Льну сама, целую в щеку. Корябаю короткими ногтями щетину.

— Посади в такси! — отрывисто приказывает кому-то.

Краем уха слышу музыку, мужской голос что-то отвечает, его перебивает женский. Практически ничего не разобрать.

— Да твою мать, я сейчас приеду! — рявкает муж, и вот тут я напрягаюсь. Прекращаю целовать шею и отстраняюсь на вытянутых руках. Натан матерится и отключается.

— Опять твой Саркисов, — бубню, просто этот мужик не живёт спокойно.

— На этот раз не он, — зло усмехается муж, в губы целует и отпускает меня. — Прости, Мышонок, ложись спать, я быстро вернусь.

Утром, как обычно, проснувшись по будильнику, выбираюсь из тёплой постели. Оглядываюсь на спящего Натана. Даже не знаю, во сколько он пришёл, но главное — пришёл. Не удержав порывы, склоняюсь и целую в щетинистую щёку. Муж мычит сонно, сгребает вместо меня подушку и продолжает спать.

С улыбкой иду в ванную, спотыкаюсь о разбросанные вещи мужчины. Подхватываю рубашку и застываю. Таращусь на красные пятна на вороте. Зачем-то ещё нюхаю вещь. Она пропахла табаком и тяжелыми женскими духами. Я знаю, кто душится этим парфюмом. И оттенок красных пятен довольно знаком. Настроение портится. Комкаю вещи и, зайдя в ванную, швыряю в корзину для грязного белья.

Нет, я совершенно точно не собираюсь закатывать скандалы, искать другие доказательства неверности и расстраиваться раньше времени. Я доверяю Натану. С Катей тоже накрутила себя, а в итоге всё было до банального просто. Вот и тут, скорее всего, есть самое простое объяснение.

Всё утро отгоняю непрошенные мысли. Зачем-то вспоминаю наш небольшой диалог с Ланой на том мероприятии.

«Поздравляю и сочувствую. Натан замечательный во всех смыслах мужчина. Но я не смогла терпеть его измены и отменила нашу свадьбу», — сказала она тогда с жалостливо-доброжелательной улыбкой.

Обычно перед выходом из дома я бужу мужа, чтобы он на свою работу не опоздал. Пересилив себя, тормошу его.

— М-м-м, — мычит недовольно Натан и переворачивается на спину, скидывая одеяло. Открывает один глаз и щурится. Поджимаю губы, потому что замечаю на его шее те же разводы красной помады. А чуть ниже, на ключице, царапины. Явно не от когтей кошки.