Откладываю полотенце на тумбу возле кофеварки и, обойдя мужчину, ухожу в гостиную. Туда отнесла рюкзак с вещами. Перебираю немногочисленные наряды, все же большая часть осталась в общежитии и нужно будет забрать.

— Онлайн-заявку на регистрацию брака я уже подал. Мне в течение дня позвонят, съездим и распишемся. Пока изучи и подпиши договор.

Натан кладёт на журнальный столик документы. Просверлив меня фирменным взглядом, уходит. А я не могу взять в руки бумаги. Не так я себе представляла своё замужество. Хотя, возможно, это лучше, чем грандиозное торжество с массовыми гуляниями, а после — клетка золотая.

Пока мужчина принимает душ, пьёт кофе и переодевается, я успеваю прочесть четырехстраничный брачный контракт. Как по мне, всё стандартно. Хотя я не юрист и, возможно, тут есть какие-то подводные камни. Но с меня брать нечего. Ни жилья, ни денег больших. Поэтому смело подписываю два экземпляра, вписываю паспортные данные и иду искать «жениха».

Натан находится на кухне. Уплетает мои гренки с поджаренными сосисками. Вот тебе и «Я не ем по утрам». Мысленно закатив глаза, передаю документы и опять ухожу в гостиную. Мне немного неловко в его присутствии. Всё время мысленно возвращаюсь ко вчерашнему разговору в его кабинете.

— Готова? — спрашивает, заглядывая в комнату, где я чиню замок на куртке.

Кивнув, вскакиваю, и мы едем на работу.

— Мне нужно съездить в общежитие, — отвлекаю мужчину, когда мы застреваем в пробке. — Забрать остатки вещей, учебники и конспекты.

— В обед съездим вместе. Я вчера звонил тебе, телефон тоже остался в общежитие?

— Его вместе с учебниками забрал брат, — вздыхаю, конспекты больше жалко, чем гаджет.

Натан бросает тяжёлый взгляд, но больше ничего не говорит. Его постоянно отвлекают звонки, поэтому остаток пути мы едем молча. Оставив меня на парковке компании, мужчина срывается.

— Привет, чего ты так рано? — встречает в приёмной Галина Павловна.

— Доброе утро. Пока поработаю полный день, — пожимаю плечами.

Включаю компьютер, занимаю себя рутиной, отвечаю на звонки и изучаю график начальства. Моя коллега с вопросами не лезет. Не любопытствует, чему я очень рада. И время до обеда пролетает очень быстро.

Натан не приезжает ни в обед, ни к вечеру. Ровно в шесть часов Галина Павловна уходит домой. Мне же никаких указаний мужчина не оставил, но ещё утром вручил запасную связку ключей от своей квартиры. Не зная, как поступить, остаюсь ждать шефа и нервно грызу ногти.

Ближе к семи решаю позвонить. Натан не отвечает, возможно, на встрече или в суде. Мало ли какие у него дела. Он ведь очень занятой. Во всяком случае, я себя так успокаиваю.

Около девяти, когда охранники проводят свою пересменку, всё-таки решаюсь поехать домой, иначе опять останусь в обесточенном здании. Выключаю компьютеры, подхватив рюкзак, направляюсь к лифту. Только вот из приехавшей кабины вываливается Натан Артурович. Вскрикнув, пытаюсь поймать его, но, не удержав веса, падаю на спину.

— Натан Артурович, — пыхчу, пытаясь выбраться из-под тяжеленного тела.

— Какого хрена ты ещё тут? — хрипит мужчина, упирается ладонями об пол прямо у моего лица и поднимается. В нос бьёт запах крови, а на светлом мраморе остаются красные отпечатки.

— Вы ранены, — шепчу, осматривая кое-как поднимающегося шефа.

— Ты, Цветочек! Хватит выкать, — сплёвывает в сторону Натан, пошатываясь, опирается о стену и, зажав бок, медленно идёт в свой кабинет.

Вскакиваю, перехватываю свободную руку, перекидываю через плечо и, поддерживая по корпусу, помогаю мужчине добраться. Мы опять падаем, теперь уже на двухместный диван. Натан шипит и стонет от боли.

— Я вызову скорую. Только потерпите, — лепечу, мечась по кабинету.

— Никаких скорых! — рявкает, окровавленными пальцами перехватывая за кисть. — Аптечку принеси, вызывай такси и езжай домой.

— Я вас не брошу! — упрямо поджимаю губы и ухожу в приёмную. Белый чемоданчик был в одном из ящиков секретаря.

Возвращаюсь к начальству. Он дремлет и дышит тяжело. Скинув свою куртку и рюкзак в углу, осторожно раздеваю мужчину. Пальто вместе с пиджаком многое скрывало. А вот белая рубашка почти вся пропиталась кровью. Быстро расстёгиваю все пуговицы, Натан помогает себя раздеть, правда, морщится и ворчит что-то себе под нос.

Задрав майку, осматриваю повреждения. Прохожусь по рёбрам. Судя по первичным признакам, несколько трещин и пару сломанных костей мужчина заработал. Также есть ушибы брюшной полости. Но пугают меня полостные раны от ножа. Кто-то пытался его пырнуть, и не один раз.

— Нужно ехать в больницу, — шепчу, давя на особо большую рану.

— Нет. Лишние вопросы нам ни к чему, — опять отказывается упрямый мужчина.

Я же теперь осматриваю его лицо. Губа разбита, нос вроде цел, но на переносице рана, на скуле тоже ушиб, и к завтрашнему дню будет синяк. Мне плакать хочется от его вида. Беру себя в руки. И, оставив мужчину, ухожу на кухню. Набираю воды, подхватываю рулон бумажных полотенец, из холодильника достаю банки с энергетиком, они просто самые ледяные. И возвращаюсь к шефу.

Пока его обтираю от грязи и крови, Натан прикладывает банку к скуле и носу. Из аптечки достаю йод и обрабатываю открытые раны, чтобы инфекция не попала. Стараюсь стянуть кожу.

— Тут нужно зашивать. Может быть, позвоним в скорую? — спрашиваю осторожно.

— Блядь, Жасмин! — рявкает он, — Вали домой уже, сам разберусь!

— Ты тут кровью истечешь! — огрызаюсь я.

— Не драматизируй, не всё так печально, — подняв голову, смотрит на свои повреждения. Оттого что он напрягает живот, рана раскрывается и кровь сильнее течет.

— Ляг обратно и не двигайся! — требую, давя на рану. И тянусь за салфетками.

Мужчина откидывается назад и прикрывает глаза. Кое-как остановив кровь, закрываю раны марлевыми повязками и лейкопластырем. Устало сажусь у его ног и стараюсь унять собственную дрожь.

— Через пятнадцать минут здание обесточат, — замечаю тихо, посматривая на часы.

— Иди домой, — в очередной раз гонит Натан.

— Хватит вам уже меня прогонять! Не уйду! Пока вы тут — я тоже тут! — голос срывается на истеричный писк. И я плачу.

— Не реви! — приказывает строго.

— Не реву, — бурчу, размазывая слёзы по щекам.

— Слышу же, ревёшь, — ворчит начальство и пытается развернуть к себе.

— У вас сотрясение, — упрямо поджимаю губы и, встав, прибираюсь.

В один пакет собираю окровавленные и использованные марли и салфетки. Убираю в аптечку ненужные материалы и ухожу на кухню. Чтобы умыться и принести воду для шефа, пока ещё свет есть.

Когда возвращаюсь, Натан преспокойно спит, а может, в обмороке. Вот не разберешь. Выглядит очень бледным и дыхание прерывистое. Укрываю его пальто и, плюнув на приказы, вызываю скорую. Также звоню вниз на проходную и объясняю ситуацию. Охрана приходит на помощь и обесточивает только часть здания, оставив один лифт и наш этаж.

Врачи приезжают быстро. Выслушивают мой сбивчивый рассказ о хулиганах в подворотне, которые напали на нас и хотели ограбить. Но мой отважный жених вступил с ними в драку и получил ранения.

Когда Натана начинают перекладывать на носилки, он просыпается. И мне кулаком грозит. Пусть побьёт, я согласна. Главное, чтобы выжил.

Мы едем в ближайшую больницу, и пока над ним хлопочут травматологи с медсестрами, мне велят дождаться полицию и дать показания. Оказывается, это стандартная процедура: если врачи видят ножевые или огнестрельные ранения, то автоматом вызывают полицию. Честно говоря, не знала об этом. Одно дело — врать врачам, а другое — полиции. Полагаю, именно этого и хотел избежать шеф.

Я очень нервничаю, заикаюсь, повторяю свою выдуманную историю приехавшим служителям закона. Когда просят описать нападавших, вру, что не запомнила, очень испугалась. Мне верят, оставляют номера телефонов. Просят связаться, когда жених очнётся, и уезжают.

Выжатая как лимон, я иду в палату к Натану. Он уже выглядит получше и спит под капельницами. Я же от нервного напряжения не нахожу себе места. В итоге, почти на рассвете, не выдержав собственных метаний, взбираюсь под бок шефа. Сворачиваюсь калачиком и только так засыпаю.