Вместе с Гвелергом мы ещё раз прошлись по письму и подредактировали немного. Всё же врать башам надо крайне осторожно. Гвелерг ни раз говорил, что нельзя переусердствовать. Иначе что-то заподозрят.

В общем, в очередной раз маховик закрутился. Несколько дней мы все работали не покладая рук, а потому организовали всё достаточно быстро.

Король Аскольд Третий, по моей просьбе, остался в Обертоне. Он горел желанием отправиться на север и раздать башам на орехи. Но уступил мне. Вместе с весьма недовольным Каталамом, который остался не благодаря моим просьбам, а благодаря королевскому приказу. Тревин должен будет удержать в руках столицу, если что-то пойдёт не так. Подготовить к обороне, провести набор ополченцев, всё же затребовать возможную помощь из Равенфира и не спускать глаз с Эоанита. Я не верил, что Эоанит осмелится поднять руку на короля, но не мог не рассматривать такую возможность. К тому же в столице нужен был тот, кто продолжит вместе с Гвелергом дезинформировать башей. Они, конечно, очень быстро догадаются, что что-то идёт не по плану, когда вместо вновь отожравшихся деревень обнаружат выжженную землю. Но пока есть возможность вешать им лапшу на уши, надо продолжать вешать.

Трифин же ничего не хотел слушать. Правда, я и не настаивал. Едва мы окончательно определились с направлением удара, он был готов вскочить в седло. И ни я, ни Тревин ему не препятствовали. Раз парень хочет что-то доказать не только всем, но и самому себе, значит, надо отойти в сторонку и дать ему этот шанс.

Поэтому вместе с мастер-коммандером Яннахом, усы которого топорщились особенно воинственно, Трифин вывел огромную колонну через северные врата.

Но я задержался. Колонна всё шла и шла, а я стоял в стороне и держал Дейдру за руку. Она, в который уже раз, словила слезливую болезнь. Элазор сидел на моей шее и восторженно смотрел на величественных всадников, которые проезжали через врата, Мелея пускала сопли рядом с внучкой, а святой отец Эриамон осенял проезжавших знамением.

- Тебе необязательно ехать, - хныкала Дейдра, потому что накануне я совершил глупость и рассказал ей всё: кто едет в гости, зачем едет, и к чему это обязательно приведёт. - Ты можешь дождаться их здесь, за высокими стенами. Они не смогут через них перебраться. Обертон никто никогда не захватывал.

- Дейдра, ты же знаешь, что это неизбежно. Я не могу ждать. Я должен двигаться вперёд, - я опять объяснял ей то, что объяснял половину вчерашней ночи. Но она опять не слышала. – Я не преуменьшаю опасность. Я прекрасно знаю, с кем мы имеем дело. Но у нас… у меня нет выбора. Я должен его встретить. И я должен его победить.

- Что-то не так, - Дейдра уткнулась личиком в моё плечо. – У меня гадкое чувство. Меня прямо мутит, когда я думаю об этом… Не едь! Оставайся здесь… А ещё лучше - давай куда-нибудь убежим. У нас достаточно золота. Мы сможем спрятаться.

Я вздохнул. Расставаться с Дейдрой мне всегда было непросто. И практически всегда она делала так, что расставание давалось ещё тяжелее.

Но ничего не поделаешь. Хоть она моя жена, мать моего сына, у меня свой путь. Как бы не тяжелы были расставания, я всё равно уйду.

- Не переживай, любимая, - я крепче прижал Дейдру к себе. – Всё по-прежнему: я опять уйду и опять вернусь. Никакие великаны – ни белые, ни серые – неспособны меня остановить. Скоро слава о нашей победе разлетится по всей Астризии.

Я отстранился, снял Элазора с шеи и передал ей.

- Вот, держи эту маленькую копию анирана, - улыбнулся я, вручая любопытное сокровище. – Бертрам останется с тобой и присмотрит за вами. Будь сильной.

Элазор на руках у Дейдры смотрел на меня немного удивлённо. Последняя телега уже скрылась за вратами, а он продолжал разглядывать выкованную из металла кирасу, надетую поверх тёплой стёганки.

- С Богом, аниран, - осенил меня знамением святой отец Эриамон. – Он будет наблюдать за тобой. Он дарует тебе победу.

- Спасибо, святой отец, - усмехнулся я, запрыгнув в седло. – Но я постараюсь справиться сам. Сималион, Иберик, Феилин, отправляемся.

- Па… Па-па, - раздалось за моей спиной совершенно неожиданно. Лишь я тронул вожжи, детский голос привлёк внимание каждого случайного зрителя.

Я обернулся и увидел, как малыш, сидя у мамы на руках, тянет ко мне ручки. А маленький беззубый ротик опять прошамкал:

- Па-па.

Мой совсем немаленький ротик разошёлся в улыбке: дождался, я наконец-то дождался, когда эта птица-говорун произнесёт заветные слова. Наконец-то Элазор разобрался, кто я для него.

Слёзы по лицу Дейдры покатились ручьём. Услышав давно ожидаемое слово, она зарыдала. Но я оставался крепок как кремень, хоть чувства переполняли меня непередаваемые. Я не мог позволить себе слёз, несмотря на переполнявшее счастье.

Я спрыгнул с лошади, подскочил к Дейдре и сжал её в объятиях. Потом дал Элазору палец и смотрел, как он крепко его сжимает.

- Взрослеешь, мой наследник, взрослеешь, - улыбнулся я. – Признал отца наконец-то.

- Па-па, ма-ма, - повторил «наследник».

- Тебе необязательно уезжать, - обречённо повторила Дейдра.

- Обязательно, - отрезал я. – Если я не сделаю то, что сделать обязан, через несколько зим это постарается сделать другой. Но я этого уже не увижу… Тебе придётся смириться, милая Дейдра. Я буду уходить снова, снова и снова.

- Тогда всегда возвращайся. Мы будем ждать, - Дейдра привстала на цыпочки и впилась губами в мои губы.

- Кхи-и-и-и, - весело прокомментировал Элазор и пару раз ударил ладошкой по моей щеке.

- Ладно, ладно. Отдаю тебе твою маму, - весело ответил я, отстраняясь. – Присматривай за ней, пока я не вернусь. Каждого постороннего дядьку бей по щекам, не стесняйся.

Под завистливыми взглядами всё тех же зрителей я вновь забрался в седло и дёрнул вожжи. А проезжая через распахнутые врата, обернулся: Дейдра была мрачна, как осенний день, Мелея безуспешно пыталась её утешить, а Элазора перехватил святой отец Эриамон.

Я отвернулся, в душе надеясь, что когда вернусь, увижу совершенно иную картину.

Вернуться бы только...

***

Я услышал странный шум. Ласкающий такой. На шум прибоя похожий. Словно мягкие волны омывают песчаный берег и гоняют мелкие камешки. Я открыл глаза и убедился, что не ошибся: насколько хватало взгляда, простирался сине-зелёный океан. Крупные волны собирались в отдалении, накатывали и доходили до прибрежной гальки лишь в виде мелких барашек. Не раздумывая, я полез в воду. Я не знал, есть на мне одежда или я обнажён. Я просто хотел окунуться в манящие воды.

Я прыгал, пытаясь перескочить волны. Я нырял, доставая до дна рукой. Я даже нахлебался по-настоящему солёной воды. Но когда измождённый вышел на берег и рухнул в песок, испытывал лишь чувство удовлетворения.

Я перевернулся на спину и уставился в облачное небо. Холодное солнце плавало где-то у горизонта. Я даже поёжился, лёжа на песке. Ведь одновременно с мыслями о холодном солнце порыв ветра стегнул меня струёй не менее холодного воздуха. Тогда мне стало понятно, что сейчас явно не лето.

Но больше всего меня взволновал очередной странный шум. Мне показалось, что я слышу хруст песка под чьими-то ногами. Монотонный такой хруст, с определённым интервалом. Будто кто-то идёт по берегу, приближаясь ко мне.

Я попытался повернуть голову в сторону, откуда шёл шум. Но внезапный яркий белый свет ослепил меня. Я закричал и зажмурился, одновременно растирая глаза и сражаясь с болью. А затем услышал, как шум прекратился: кто-то стоял прямо надо мной.

С опаской открыв глаза, ибо ожидал очередную ослепляющую вспышку, я повернул голову: в нескольких сантиметрах от моего носа стояла пара сапог. Добротных таких, из крепкой кожи сшитых. С толстой подошвой и шпорами. Но поскольку сапоги сами по себе не ходят, я моментально сообразил, что у них есть хозяин. И медленно повёл глазами вверх.