После моего быстрого рассказа кожа Исы Оная, кажется, побелела. По крайней мере мне так показалось, когда я выразительно прожигал его взглядом. Амран Хабиб не обделался и не поседел, но было совершенно очевидно, что новости повергли его в шок. И лишь Гвелерг выслушал историю, не моргнув.

- Печальные новости для народа Астризии, - заявил он. – Но, боюсь, тут жители гор не могут помочь: ни о чём подобном ни я, ни мои люди даже не догадывались. С Рауфом у меня случались лишь добрые, дружеские беседы. В планы свои он меня не посвящал.

Гвелерг единственный, кто не выказывал страха. Пока он не до конца разобрался, зачем в тёмный вечер послов тащат в королевский дворец, он проявлял определённое беспокойство. Но когда всё стало на свои места, волноваться он перестал. И это было первое доказательство того, что моя ранняя версия о том, что короля заказали баши, разбилась на осколки. Понятное дело, Гвелерг не лыком шит. Врать мог умело, врать прямо в глаза. Но явно не мне и не в такой ситуации.

Да и, как я уже говорил, не верил я, что баши способны были поднять руку на Фабрицио. Это разрушало всю логику их великих планов.

- Тогда ты не станешь возражать, Гвелерг, если твою спальню, и спальни во всём твоём многокомнатном доме проверят особенные люди? Они осторожно всё обшарят и очистят твоё светлое имя.

- Никогда не стану возражать, - Гвелерг ответил раньше, чем я закончил вопрос. А значит, не хорохорился, а действительно не боялся последствий.

Ну что ж, посмотрим.

- Благодарю за понимание, - поклонился я ему. – Ты, дражайший Иса Онай. Теперь, когда всё узнал, не хочешь ли сказать что-нибудь эдакое, что поможет обнаружить исчезнувшего посла сытой страны, которая вывозит последних детей из твоей голодной страны?

- Боюсь, здесь я тебе не помощник, аниран, - посол развёл руками. – Мы с Рауфом никогда не были близки. Отчасти по той причине, которую ты сейчас обозначил. Да и не стал бы он делиться со мной ничем. Он относился ко мне и к моей стране с презрением. Поверь, если бы я что-то знал, выдал бы его в то же мгновение… А затем попросил бы за оказанную помощь отправить в Серекосо несколько сот пудов овса. Жаль, что не имею права ничего просить, ибо помощи никакой оказать не могу.

Тучный темнокожий мужчина, который когда-то смотрел на меня с искоркой расовой ненависти в глазах, поклонился мне, как я поклонился Гвелергу. И смотрел без страха. Даже с уважением, я бы сказал. Впервые.

- Твой дом тоже осмотрят сверху до низу, Иса, - небрежно бросил я, как бы намекая, что уже понимаю, что там найдено ничего не будет. И что послу не стоит переживать. – Твоё слово, Амран. Ты знал о планах Рауфа Бумедьена? Знал, что коварство его не знает границ?

- Нет, - замотал головой посол. – Признаюсь, Рауф, бывало, интересовался моим мнением по странным вопросам, которые он задавал. Но эти вопросы, по большей части, касались возрастающего военного могущества Астризии, а никак не планов по устранению короля. Никто из нас даже в мыслях такого не держал. Ведь наказанием в таком случае стала бы встреча с посланником небес, а не с королевскими ищейками. А это куда страшнее.

- Вижу, - нехотя подтвердил я.

То, что они боятся, было очевидно. И хоть невиновность каждого я не мог доказать, верил на слово. Не только потому, что видел дрожащие коленки, но и потому, что не мог найти мотивов.

Флазирию вообще можно сразу отметать. Участвовать в устранении короля им вообще не с руки. Они с его руки жрали, говоря по-простому… С Гвелергом и Амраном Хабибом сложнее, но и у стран, которые они представляют, мотивов тоже крайне мало.

Декедда вряд ли бы решилась на такое. В глобальной перспективе им злить анирана и принца Тревина, который по всем законам логики занял бы место старого короля, вообще бессмысленно. Анфудан Третий несколько раз за свою жизнь пытался подчинить Декедду. И несколько раз проваливался. Вряд ли бы он решился ещё раз. Скорее, на такое могут пойти ещё непуганый аниран и старший сын короля – принц Тревин, который по всяким-разным россказням являлся весьма толковым полководцем. То есть Декедда выстрелила бы себе в ногу таким образом, а не получила бы выгоду.

Гвелерг же просто вряд ли стал бы мне врать. Врать прямо в лицо. Я знаю, что он относится ко мне куда лучше, чем я ко всему его острову, ко всем его горам. Когда-то он мне будто исповедался. Не стал бы он скрывать от меня участие, не стал бы. Даже несмотря на приказы самфунна.

Но самое сложное – я не мог найти мотивов для устранения короля даже у Эзарии. А если учитывать, что убили ещё и Фабрицио, всё выглядит совсем глупо. Ладно, пусть меня руками неизвестных убийц хотели устранить по неизвестной причине. К этому я отношусь с пониманием. Всё же я - посланник небес. Не просто посланник, а тот, кто весьма быстро забрался достаточно высоко. Возможно, кто-то хотел подрезать мне крылышки. Или тело уложить в склеп, чтобы потом привести послушного анирана и отобрать кое-что. Кто знает. Но убивать короля… Короля, королеву, младшего принца и ребёнка. Зачем? В этом нет никакого смысла. В таком поступке даже нет ничего, что бы могло принести сладостное удовлетворение. Всё же ради этого пришлось положить полсотни весьма умелых бойцов.

Нет, наверное, я неверно мыслю. Тут явно замешана религиозная составляющая. В Эзарии религия оправдывает гедонизм, но никак не убийство ребёнка, которого на свет произвёл посланник небес. Тут на лицо демонстративное убийство. Поступок, направленный на то, чтобы указать конкретно мне моё место, а всей стране показать, что неприкасаемых не существует. Что до каждого дотянется кончик острого кинжала.

То есть на такое способны лишь Эоанит или Эвенет. Эти двое занимают два первых места на пьедестале подозреваемых.

- Что скажешь, аниран? – из задумчивости меня выбил голос принца Трифина. - Можно им верить?

- Поверить можно, но верить – вряд ли, - вздохнул я. – Уважаемые послы, я надеюсь, все подозрения с вас вскоре будут сняты. До коронации нового короля советую сидеть тише воды ниже травы. Но, на всякий случай, своей властью запрещаю покидать выделенные вам апартаменты в Посольском квартале. Ваши дома будут находиться под неусыпной охраной королевских гвардейцев до тех пор, пока Рауф Бумедьен не будет найден. Но если желаете помочь, если поспособствуете поимке, заслужите не только уважение анирана, но и превратитесь в истинных союзников Астризии. В союзников, а не во врагов, с которыми, как послы, надеюсь, понимают, аниран церемониться не станет. Очень прошу вас подумать над моими словами. И если вы действительно можете помочь – помогите.

Никто из этой тройки ничего не ответил. Все трое молча поклонились и вышли вслед за стражами, когда принц Трифин дал отмашку.

- Не знаю, аниран, не знаю, - заговорил принц, когда все лишние ушли. – Перевернуть вверх дном такой огромный город, как Обертон, мы, конечно, можем. Но обшарить все земли Астризии – невозможно. Не хватит у нас на это сил. Наверное, всё же проще усилить охрану портов. Рауфу Бумедьену некуда деваться. Даже если он смог выбраться из города, куда он пойдёт? Золото у него есть, несомненно. Как, уверен, и подмога. Но куда он денется? На север не пойдёт. Там сейчас всё под нашем контролем. Пробиваться на восток нет резона. Десятки декад в пути. Непроходимые леса и злые, опасливые жители. Ему ход только на юг в сторону Расщелины, или на запад – к городам близнецам.

- Мне кажется, мы много внимания уделяем такой песчинке, как посол, - высказался Фелимид. – С чего мы решили, что он имеет отношение к гибели Его Величества? По моему разумению, дважды иметь дело с таким, как королевский обер-камергер, крайне опасно. Я удивлён, если честно, что Муадан так долго оставался в живых. Нападение на анирана провалилось ведь. Почему посол не обрезал концы? Почему не устранил того, кто мог его выдать? И какая вообще выгода Эзарии в убийстве короля? Я ищу, ищу. Но не могу понять… Наверное, за оставшиеся рассветы попробую что-нибудь выспросить у Муадана. Может, добавит что.