По железным ступеням раздались шаги. Это спускался Дима Ткаченко. Он стал рядом, закурил.

— Чего? Не спится? — Спросил он своим все еще немного мальчишеским голоском.

— Да вот, подышать решил.

Димка затянулся, выпустил яблочко дыма и сунул мне пачку Явы.

— На вот, угостись.

— Спасибо, Дим. Не курю я.

— Ого, спортсмен, что ли? — Улыбнулся Дима.

— Ну есть немного, — уклончиво ответил я.

— Ну ниче. Если правду говорят, и мы едем в Афганистан, то быстро закуришь, — хохотнул он.

— Сдается мне Дима, будет мне там не до курения.

С этими словами я задумчиво поглядел на девчонок. Их образ навеял мне воспоминания о покойной моей жене. Наташе сейчас семнадцать лет, и что самое интересное, она сейчас в Таджикистане со своим папой — геологоразведчиком.

Познакомились мы тогда через Сашку. В это время, в тех местах как раз работала геологическая экспедиция и сидели в кишлаке Шамабад, у Даштиджумского ущелья. По названию того кишлака Сашина застава получила свой позывной.

Ребята с заставы не раз и не два сопровождали геологов, пока те лазили по горам вдоль Пянджа. Следили, что б те ненароком не забрели на сопредельную территорию, ну или не нарвались на местных духов.

После пропажи Сашки я получил письмо от Наташи. В нем она слала мне свои соболезнования и говорила, что были они с моим братом хорошими друзьями. Так завязалась наша переписка, а позже, когда попал я в Пянджский госпиталь, встретились там лично. Ну и понеслось.

Вот такая злая ирония судьбы получилась: я потерял брата, но приобрел любовь всей моей жизни. Однако теперь в моей жизни все будет иначе. Я почти уверен был, что снова встречу Наташу. Но брата теперь не потеряю.

Вдруг девушки отскачили от поезда. Наружу из вагона, выбрались двое пьянящих дебелей. Видимо, покурить хотели. Когда заметили девчонок, немедленно стали к ним приставать.

— О! — Заявил один, крепкий, одетый в одни только галифе и китель, наброшенный на плечи, — а мы и не знали, что с нами такая красота едет!

Говорил он неразборчиво, по пьяному тянул слова.

— А вы с какого вагона? — Спросил второй, выбравшийся в штанах и майке, — пойдемте к нам! Вы чего?

Девчонки торопливо пошли прочь. Дембеля увязались за ними.

— Девочки, вы куда⁈

— Отстаньте, у нас женихи есть! — Заявила кудрявая зычным голосом.

— А мы чем не женихи⁈ — Удивился первый, поправляя китель, — Так вам еще и лучше! Ваши женихи где-то далеко, а мы вот они!

— Поехали с нами, — мямлил второй, — у нас в вагоне место вам живо найдется!

— Отстаньте!

Наблюдая всю эту картину, проводники опасливо вошли в вагонный тамбур.

— Попали девчули, — заключил Дима, равнодушно поглядывая за всем происходящим.

— Стой тут.

Я направился к пьяной компании.

— Сашка! Ты куда? — Удивился Дима. — Они ж тебе почки поотбивают!

— Стой тут, говорю.

Дима чертыхнулся себе под нос, быстро сделал последнюю тягу и, щелкнув бычком под вагон, пошел за мной.

— Нам обоим намнут. Видит бог, намнут, — причитал он по дороге.

— Караул! — Вдруг вскрикнула кудрявая, когда один из дебелей схватил ее за руку, чтобы затормозить.

— Да чего ты? Я ж не кусаюсь, малая!

— Марина! — Пискнула вторая 'куколка и вцепилась в руку дембеля.

Другой тут же потянулся к ней.

— Да не кричи ты, девчуль! Мы ж хорошие!

Он схватил ее за плечи, попытался обнять.

— Э! — Крикнул я и присвистнул.

Оба дембеля обернулись. Глянули на меня волками.

— Ну-ка, отвалили оба!

Парень в ктителе отпустил девчонку, названную Мариной, и подтянул штаны за ремень. Куколка вырвалась сама, когда второй отвлекся. Обе девушки быстро убежали и спрятались в вагоне.

— А тебе че надо? — Зло спросил дембель, поправляя китель на плечах.

— Ты на кой ляд девчонок наших напугал? — Пошатнулся второй.

Понимая, что они так просто не отвалят, я промолчал, не замедляя шага.

— Сашка, ты куда? — Лепетал за моей спиной Дима. — Уже все! Пошли в вагон!

— Ну-ка сюда иди, — промямлил китель и сам направился мне навстречу.

Второй икнул. Поплелся следом.

Первый тут же попытался меня схватить, прям с ходу. Я легко увернулся от его рук, вцепился в в воротник и одним махом надел китель ему на голову. Напрочь закрыв лицо, оттолкнул. Запутавшись в собственной одежде, дембель рухнул на платформу.

Второй замахнулся кулаком, но неловко. Промазал спьяну. Мне даже особо напрягаться не пришлось. Я ушел чуть вправо, и дембель навалился на меня. Схватив его за плечи, я просто дал ему в живот.

Дембель согнулся, упал на колени. Опустившись на четвереньки, стал блевать как из брандспойта.

— Саня! — Крикнул вдруг Димка, неведомо как оказавшийся у меня за спиной.

Я обернулся. Там был первый. Он умудрился как-то подняться, откинул свой пестрый, в аксельбантах, китель и кинулся на меня с криком:

— Атас, мужики! Наших бьют!

Димка не сплоховал. Не успел я развернуться, чтобы принять дембеля как надо, он подскочил к нему, пнул пьяного парня под колено. Тот рухнул, чуть не разбив лицо о бетон перрона.

— Тихо-тихо, — подхватил я его.

Дембель было хотел вцепиться мне в одежду, но я оттолкнул его, и он завалился набок.

— Ах ты сука… — протянул дембель, но тут же взвыл от боли, когда я пнул его по голени.

— Мужики! Наших бьют! — Заорал он, потом снова принялся выть и постанывать.

— Пойдем! Пойдем отсюда, Саня! — Потянул меня Дима за рукав, — эти пьяные, если повезет, нас не вспомнят! А что будет, когда остальные прибегут⁈ А! Сука! Черт меня дернул во все это влезть!

Димка был прав. Не успели лежачие подняться, как из вагона вывалились четыре человека дебелей. Среди них были и челкастый, и щербатый. Пьяные, они все же крепко стояли на ногах. Гитарист, оказавшийся тут же, схватил свой инструмент за гриф, словно дубину.

— Че тут такое⁈ — Неразборчиво крикнул челкастый, — щас всех, нах, разнесу, кто наших трогает!

Дима, за моей спиной, остолбенел от страха.

— Саня… — прохрипел он испуганно. — Нас щас тут на клочки порвут!

— Боишься? Дуй отсюда! Быстро! — Закричал я, когда все четверо новых дембелей кинулись на нас.

Первым полез ко мне гитарист и тут же получил по щам. Не устояв на ногах, он рухнул на спину. Гитара при этом издала жалобный стон. Следом были щербатый и еще маленький, пузатый и крепкий, похожий больше на солдата-сверхсрочника. Вместе они схватили меня за руки.

— А ну, держите этого! — Кричал их заводила с челкой, — щас я ему зубы выбивать буду!

Не успел он ко мне подступить, как я оттолкнулся, задрал ноги и изо всех сил толкнул его ими в грудь. Челкастый споткнулся о, все еще орущего и валявшегося на земле сослуживца, и бухнулся на землю.

Мы с щербатым и усатым тоже повалились на спины.

— Пустите его, сукины дети, — Кинулся к нам Димка, отобравший у гитариста его поломанную гитару, — щас я вам тут такой концерт устрою!

— Э! Э! Ану отставить! — Услышал я пьяный крик, — отставить, мать вашу!

Из соседнего вагона повыпрыгивали трое лейтенантов, два сержанта и прапор. В общем, весь состав, сопровождающий нас в поезде.

Лейтенанты, помятые и с раскрасневшимися лицами, видимо, тоже закладывавшие за воротник в своем купе, кинулись к нам.

— Какого черта тут твориться⁈ — Взвизгнул помятый Машко и добавил матом. Потом заорал:, — э! Ну-ка отставить!

Я выпутался из лап щербатого, встал, отпихивая обоих дебелей ногами.

— Селихов! — Вдруг заорал старлей Машко, — ты⁈ Вот я так и знал, что от тебя одни беды будут!

— Где этот⁈ Я его щас стану бить! Возможно, даже ногами! — Мычал челкастый, вставая с земли и тряся головой, словно оглушенный телок.

— Ваня! Ваня, уймись! — Подскочил к нему лейтенантик, что сопровождал дембелей.

Он схватил челкастого Ваню за майку, стараясь оттянуть в сторону, но неминуемо схлопотал по морде. Отпрянув, схватился за лицо, стал отплевываться кровью из разбитых губ.