Люди спускались по этим резным ступеням. Фальтирис обвил пальцами свою пару, резко повернул голову в сторону вновь прибывших и растянул губы в рычании. Ему было все равно, мужчины они или женщины — Эллия предназначалась только для его глаз.

— Это ее шанс, дракон, — сказала Телани, снова привлекая его внимание к себе.

В ее голосе звучали умоляющие нотки, в глазах горел отчаянный огонек. Она протянула руку, поколебалась и, наконец, положила ладонь на его палец.

— Это единственная надежда спасти Эллию. Помести ее в бассейн.

Он стиснул челюсти, борясь с рефлекторной дрожью, угрожающей пробежать по его телу в ответ на это прикосновение. Телани не была его парой, и он жаждал ощутить не ее кожу, не ее тепло — особенно под Красной кометой.

«Сосредоточься на Эллии. Она — это все, что имеет значение».

— Это должно сработать, человек, — сказал Фальтирис, осторожно опуская Эллию в бассейн.

Странная вода заставила его чешую покалывать. Эллия плавала на поверхности, ей не давала далеко уплыть свободная клетка его когтей. Выражение ее лица было почти безмятежным, хотя кожа сохраняла ту пепельную бледность, которая теперь приобрела слабый кровавый оттенок из-за свечения воды.

«Это должно сработать. Пожалуйста».

— Спаси то, что стало моим сердцем, — прошептал он озеру, — иначе ни один уголок пустыни не избежит моего гнева.

Эллия открыла глаза. Какое-то время все, что она могла делать, это в замешательстве смотреть на каменный потолок над ней. Это было знакомо, но это было… неправильно. На него падало слишком много солнечного света, и в отличие от потолка в пещерообразном логове Фальтириса, этот висел достаточно низко, чтобы она могла коснуться его кончиками пальцев, если бы встала и прыгнула.

Неужели Фальтирис перенес их в туннель? Нет, это тоже было неправильно. Она провела достаточно времени в этом туннеле, чтобы уже знать, как он выглядит.

Эллия сглотнула и поморщилась. Во рту у нее было такое ощущение, будто она съела горсть песка, а в горле пересохло и болело. Ее тело болело, кожа была липкой и влажной от пота, и ей было слишком жарко, когда на нее накинули одеяло и Фальтирис обернул ее вокруг себя. Как будто этого было недостаточно для дискомфорта, ее желудок почувствовал пустоту и спазмы, как будто он сжимался сам по себе.

Она извивалась, пытаясь выскользнуть из объятий своего дракона, но это небольшое движение быстро истощило ее.

«Почему я чувствую себя такой слабой?»

— Полегче, Эллия, — прогрохотал Фальтирис, его слова вибрировали в ней.

Он крепче прижал ее к себе.

— Фальтирис? — ее голос перешел в хриплый шепот.

— Я здесь, и ты в безопасности.

В его тоне была грубость, не похожая ни на что, что она слышала раньше — это был не гнев или ненависть, а что-то более глубокое. Отчаяние.

Нахмурив брови, Эллия повернула к нему голову и встретилась с ним взглядом.

Его глаза несколько мгновений изучали ее, прежде чем расширились.

— Ты проснулась.

— Воды.

Прежде чем она закончила это слово, Фальтирис сел и схватил бурдюк с водой с тюфяка, на котором они лежали. Он помог ей принять сидячее положение — что было трудно для ее ноющих мышц даже с посторонней помощью — откупорил бурдюк с водой и поднес его к ее губам.

Эллия выпила, закрыв глаза, когда прохладная жидкость попала ей в горло. Была ли когда-нибудь вода такой вкусной? Она потянулась, чтобы схватить бурдюк с водой, глотнув еще, но Фальтирис убрал его, прежде чем она сделала еще один глоток.

— Медленно, — упрекнул ее дракон. — Они сказали, что ты попытаешься выпить слишком много, когда проснешься, и тебе станет плохо, если ты это сделаешь.

— Они? — теперь ее голос звучал яснее, наполненный неприкрытым замешательством.

О чем он говорил? Эллия и Фальтирис были здесь одни, и почему от слишком быстрого питья воды ей стало плохо?

— Другие люди. Твой народ. Эти женщины постоянно прикасались к моей чешуе, хвосту и крыльям, непрерывно болтая все это время. Мне уже много раз приходилось отгонять их. Но они иногда передают полезную информацию, — хмыкнул он. — И твоя мать очень настаивала, чтобы я ухаживал за тобой должным образом, если я останусь с тобой наедине. Ее инструкции — и ее угрозы — были вполне конкретными.

— Моя мать?

Внезапно ее зрение затуманилось, и из глаз потекли слезы. Эллия сморгнула слезы и огляделась. Она была в своем жилище, на своем тюфяке, в месте, которое знала с самых ранних воспоминаний. Копья, которые она изготовила, стояли в одном углу, корзины, которые она сплела своими руками, были выстроены вдоль стены, а глиняные кувшины стояли в аккуратном порядке на резной каменной полке.

— Я дома?

Фальтирис обхватил ее щеку одной рукой и провел подушечкой большого пальца по ее коже. Он медленно выдохнул через ноздри, и тлеющий огонь его сердца усилился в груди.

— Мы дома.

Сердце Эллии сжалось, и она схватила его за предплечье обеими руками.

— Но ты… Почему?

— Я не смог спасти тебя, Эллия. При всей моей силе, я был бессилен помочь тебе, когда ты больше всего в этом нуждалась.

Фальтирис наклонил голову, прижимаясь губами к ее волосам.

— Я не мог смириться с потерей тебя, поэтому я искал единственных, кто мог бы исцелить тебя.

«Дюнные гончие. Меня укусили».

Фальтирис спас ее, вернул в логово, а затем…

Эллия смутно помнила короткие периоды бодрствования и прерывистого отдыха, ощущение, что она тонет, как будто она была в воде, слишком густой и тяжелой, чтобы плавать, не в состоянии достичь поверхности, чтобы вдохнуть.

Она вспомнила, как Фальтирис звал ее.

«И он привел меня домой. Он здесь, среди моего народа».

Несмотря на свою враждебность к людям, дракон Эллии вернул ее в ее племя и остался с ней, заботился о ней.

— Как долго я болела? — спросила она.

— Семь дней.

У Эллии перехватило дыхание. Семь дней? Неудивительно, что она чувствовала себя такой слабой, такой жаждущей, такой голодной. Она знала немногих людей в своем племени, которые так долго выживали после такой тяжелой болезни.

Фальтирис провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Я ухаживал за тобой как мог в нашем логове, но твое состояние только ухудшалось. Я принес тебя сюда три дня назад.

— А Красная комета?

— Ушла.

Эллия положила ладонь ему на грудь.

— Ты больше не чувствуешь жара?

— Едва ли. Через несколько дней это станет всего лишь воспоминанием.

Фальтирис вернул мех с водой к ее губам.

— Пей.

Она пила медленно, несмотря на непрекращающуюся жажду, не сводя с него пристального взгляда.

Шкура, висевшая над дверным проемом, щелкнула, и Сакала, одна из коллег-охотниц Эллии, вошла внутрь, неся блюдо с жареным мясом.

— Дракон, — промурлыкала Сакала, ее улыбка была широкой и яркой. — Я принесла еду.

Низкое рычание прозвучало в груди Фальтириса, такое тихое, что Эллия, возможно, не заметила бы этого, если бы не положила на него руку.

Эллия оторвала рот от бурдюка с водой и, прищурившись, посмотрела на другую охотницу.

Глаза Сакалы расширились, и ее знойная улыбка превратилась в восторженную.

— Ты проснулась!

— Оставь еду и приведи Телани, — рявкнул Фальтирис, закупоривая бурдюк с водой и бросая его на поддон.

— Конечно.

Сакала прошла дальше в комнату и поставила блюдо на пол рядом с Фальтирисом.

Эллия не пропустила, как пальцы охотницы скользнули по его плечу, когда она поднялась, и не пропустила дрожь Фальтириса.

Прежде чем можно было сказать что-то еще, Сакала поспешно вышла.

Эллия подняла руку, чтобы взять Фальтириса за подбородок, обхватив пальцами пару шипов на его челюсти. Она притянула его лицо к себе с силой, которая удивила бы ее, если бы не глубокое, жгучее собственническое чувство, кипевшее внутри нее.

— Ты мой, дракон, и я не буду делить тебя, — прорычала Эллия. — Это я заявила на тебя права.