— Что это такое? — потребовал Диан, привлекая внимание Эллии к краю толпы.

Собравшиеся женщины расступились, когда Диан шагнул вперед. Его густые темные брови низко нависали над горящими глазами, а губы, казалось, вот-вот скривятся в оскале. Красное свечение Цитолеи придавало пышной ткани его мантии — обычно такой же нежно-голубой, как небо, — фиолетовый оттенок.

— Каждые сто лет на небе появляется Красная комета, — ответила Телани ровным и уверенным голосом. — И мы должны отправить наших сестер на алую охоту.

— Это ночь Цветения, — сказал Диан. — Ночь выбора, и я еще не потребовал того, что мне причитается.

— Выбор должен подождать. Красная комета появилась как предзнаменование, знак того, что у этих охотниц, — взгляд Телани быстро, но многозначительно метнулся в сторону Эллии, — есть шанс принести новое процветание и силу нашему племени. Мы не можем игнорировать это. Судьба требует, чтобы они охотились. Цитолея и Красная комета требуют этого, и мы должны повиноваться.

— Красная комета — это древнее проклятие, которое никому не приносит процветания, — сказал Диан с рычанием. — Игнорирование других наших традиций из-за этого не принесет нам ничего хорошего.

— Ты знаешь легенды, Диан. Ты знаешь традиции, как и все мы. Игнорировать этот знак — значит лишать наш народ надежды.

— Надеяться на что? Драконы?

Диан повернулся лицом к остальным, раскинув руки.

— Кто из нас видел дракона? Кто из ваших матерей, ваших бабушек видел одного из них? Мы не можем позволить этим историям диктовать нам нашу жизнь.

— Мы также не можем позволить избалованным мужчинам делать это, — сказала Эллия.

Диан повернулся к ней, его глаза вспыхнули от удивления, прежде чем сузиться. Он ткнул в нее пальцем.

— Это ночь моего выбора, и неуважительно со стороны моей предполагаемой невесты разговаривать со мной в такой манере.

Эллия вздернула подбородок.

— Я еще не твоя невеста.

Глаза Диан потемнели.

— Я сделал выбор.

— Но твое заявление должно подождать, — сказала Телани твердым тоном, в котором была вся власть верховной жрицы. — Это больше не ночь выбора. Это ночь алой охоты. Мы проведем церемонию выбора, когда Красная комета больше не будет окрашивать воды Цитолеи.

— Ты не можешь этого сделать, — прорычал Диан. — Эллия моя!

Эллия шагнула вперед, переполненная яростью.

— Я никому не принадлежу!

Диан стиснул челюсти и потянулся к ней.

Телани встала между ними.

— Ты можешь быть мужчиной, Диан, но ты не лидер нашего народа. Я верховная жрица, и я говорю от имени Цитолеи. Ты подождешь до окончания алой охоты. А теперь ты должен уйти, чтобы я могла помазать наших охотниц для их священной задачи.

— Отлично. Я подожду.

Диан наклонился в сторону и встретился взглядом с Элией.

— Иди охоться на этих воображаемых драконов. Но когда ты вернешься сюда, ты будешь моей, Эллия, и мое семя наполнит твое лоно.

Эллия стиснула зубы, наблюдая, как он исчезает в толпе охотниц. Диан, возможно, и не верил в существование драконов, но она верила. Она любила эти старые истории всю свою жизнь. И теперь, когда драконы, как говорили, были наиболее уязвимы — брошенные в жар Красной кометой, как и все дикие существа, — она присоединится к алой охоте, чтобы найти дракона и заявить на него свои права.

— Идите сюда, мои охотницы, — позвала Телани. — Давайте подготовимся.

Эллия и другие молодые, сильные охотницы племени собрались вокруг Цитолеи, их волнение наполняло воздух, когда Телани и жрицы использовали светящуюся красную воду бассейна, чтобы проследить древние символы на обнаженной коже охотниц.

— Пусть Цитолея и наши предки присматривают за вами, нашими сестрами и дочерями, когда вы отправляетесь на свою священную охоту, — нараспев произнесла Телани. — Пусть вам удастся привнести новую силу в наше племя и почтить нас своим мужеством и доблестью.

Телани отступила назад и медленно обвела взглядом помазанных охотниц.

— Вы — сердце нашего народа, и мы многого просим от вас сейчас. Мир под Красной кометой отличается от того, который мы знаем. Наши предки говорили о большой опасности. Но есть и другие возможности. На дракона в течке может претендовать женщина с прикосновением, и драконья кровь будет поддерживать наш народ на протяжении многих, многих поколений. Наши надежды на то, чтобы обратить вспять этот медленный спад, сейчас возлагаются на всех вас. Отправляйтесь на охоту и знайте, что мы гордимся каждой из вас.

Охотницы разошлись, направляясь к каменным ступеням, которые должны были привести их к их жилищам на скалах над каньоном. Эллия повернулась, чтобы последовать за ним.

— Эллия, подожди минутку, — сказала Телани.

Хотя Эллии очень хотелось уйти, убежать и собрать свои вещи, чтобы начать свое путешествие, она остановилась и посмотрела на мать.

Телани протянула руку и взяла руки Эллии, нежно сжимая их.

— Ты всегда стремилась к чему-то большему, дочь моя. Даже если ты не говорила этого вслух, я видела это в твоих глазах с тех пор, как ты была ребенком. Алая охота будет самым опасным предприятием в твоей юной жизни, и мне больно посылать моего единственного любимого ребенка под Красной кометой, но это твой шанс. Иди вперед и воспользуйся судьбой, о которой ты всегда мечтала.

Тепло наполнило грудь Эллии, и она крепче сжала пальцы вокруг рук матери.

— Спасибо тебе, мама.

— Возвращайся ко мне в целости и сохранности, Эллия. Это все, что имеет для меня значение.

— Я так и сделаю.

«Но я отказываюсь возвращаться одна».

Алый цвет окрасил сны Фальтириса. В них он увидел море, которое не видел столетиями, превратившееся в кровь и разбившееся о Заброшенные пески. Он увидел кровавую луну в ночном небе, излучающую жар, от которого море закипало. Он видел, как горы тают, словно сделанные из воска, и видел, как этот поток хлынул в его логово.

Его сон прервался.

Фальтирис открыл глаза. В его логове было темно, и песчаное ложе под ним было сухим, но его сердце все равно громко билось. Он поднял голову и потряс ею, стряхивая песок, прилипший к чешуе.

В воздухе витала удушающая, тревожно знакомая энергия. Она скользила по его чешуе, выискивая даже малейшие слабые места, чтобы использовать их, проникая сквозь естественную броню, которую оружие, зубы и когти смертных существ едва могли пробить.

Фальтирис высунул язык, чтобы попробовать воздух на вкус. Обычные запахи песка и камня в его логове смешивались с чем-то еще, чем-то таким же знакомым, как эта энергия. Что-то пряное и экзотическое, с привкусом неизвестного металла.

Драконья погибель, проклятая Красная комета, вернулась.

Ярость разожгла пламя в сердце Фальтириса. Он провел когтями по песку, волоча их кончики по нижележащему каменному полу. Когда он выдохнул, языки пламени вспыхнули сквозь его зубы, отбрасывая оранжевый свет, который на мгновение углубил тени во множестве отметин и трещин, портивших стены пещеры. Каждая из этих отметин служила напоминанием о его прошлой борьбе с кометой — против красного жара, силы, излучаемой драконьим ядом.

Жар хлестал по его чешуе и пробивался сквозь нее, погружаясь в мышцы и кости, постепенно заполняя его тело.

Фальтирис низко зарычал. Звук отразился от стен и вызвал рябь на песке. Где-то поблизости на пол пещеры с грохотом посыпались камни. Краем глаза он заметил слабое красное мерцание — жар. Он исчез, когда Фальтарис посмотрел на него прямо.

Он инстинктивно знал, что драконья погибель только что появилась в небе — точно так же, как он знал, что сейчас ночь, хотя и не мог видеть снаружи. Это было слишком рано, чтобы почувствовать красную жару. Это было слишком рано для его коварных пальцев, чтобы дразнить края его разума, слишком рано для того, чтобы вызывать эти побуждения, эти принуждения.

Фальтирису нужно двигаться. Ему нужно покинуть это место. Ему нужно прочесать пустыню под кроваво-красной луной, чтобы найти самку, и когда он найдет ее, драконья погибель заставит его загнать ее, как безмозглое животное в разгар брачного сезона.