Фальтирис застонал и обхватил пальцами свободной руки свой сочащийся член. Его разум закружился, сердцебиение усилилось, и нарастающее давление на мгновение напрягло мышцы. Он жаждал снова испытать эти ощущения, жаждал почувствовать, как ее голодное лоно сжимает его член. Ее аромат усилился в его сознании, расцветая, как цветы пустыни, о которых он напоминал, и подавлял все остальные запахи.

Красный жар пробежал по его телу, вызвав дрожь, от которой затрепетали его крылья. Это прокралось в угол его зрения и медленно окрасило его мир в багровый цвет. Он мог так легко требовать от нее освобождения. Он мог получать столько удовольствия, сколько хотел, мог делать с ней все, что хотел.

Он мог попробовать эти полные розовые губы своими собственными, мог попробовать ее кожу своим языком, мог…

Звук чего-то тяжелого, упавшего на пол, отвлек его от этих мыслей. Фальтирис рефлекторно убрал руку со своего ствола.

Бык из песчаника пал, забытый в своей похоти.

Глаза человека распахнулись, и она вскочила на ноги. Одна из ее рук мгновенно поднялась, эти тонкие пальцы обхватили камень размером с кулак. Она замахнулась на него, но резко остановила руку — задолго до того, как ударила бы его, — когда встретилась с ним взглядом. Ее глаза были округлены, и яркие отражения от входа в пещеру, мерцающие в них, заставляли ее радужки выглядеть темнее, чем когда-либо по контрасту.

Опустив руку, она нахмурилась, нахмурив брови, когда ее взгляд скользнул вниз по его телу. Ее взгляд задержался на его члене, прежде чем она переключила свое внимание на быка. Эти тонкие брови удивленно приподнялись.

— Ты охотился?

Фальтирис заставил себя не обращать внимания на то, как она окинула его взглядом — он почти ощутил ее взгляд как чувственное, физическое прикосновение — и взглянул на тушу.

— Конечно, я охотился, человек. У этих существ нет привычки забредать в логова драконов и падать замертво, принося себя в жертву.

Женщина наклонила голову, молча рассматривая его несколько мгновений. Она снова неуверенно взглянула на быка.

— Я давно не ел, — медленно сказал Фальтирис, — поэтому я получил еду. Вопреки здравому смыслу, я принес ее сюда, чтобы поделиться с тобой.

— Но ты мужчина, — решительно сказала она.

— Да, о чем свидетельствует выступ у меня между ног. Весьма наблюдательно с твоей стороны.

Она нахмурилась и посмотрела на камень в своей руке, как будто собиралась использовать его. Со вздохом отвращения она отбросила камень в сторону и снова встретилась с ним взглядом.

— Мужчины в нашем племени не охотятся. Это обязанность охотниц — моя обязанность — обеспечивать. Мужчинам небезопасно выходить за пределы безопасности нашей деревни.

— Потому что ваши мужчины слабы, как и остальные ваши люди.

Но Фальтирис не мог отрицать уверенности в ее позе или силы и гордости в ее голосе, так же как он не мог отрицать тот факт, что они усилили боль внизу его живота. И он тоже почувствовал легкий намек на гордость — его женщина была охотницей.

Она вздернула подбородок.

— Мой народ не слаб, дракон. Мы не насекомые.

— Нет, это не так. Сравнение оскорбительно для насекомых.

Женщина сжала кулаки по бокам и подошла ближе.

— А ты всего лишь высокомерная, избалованная ящерица.

Ее туника распахнулась, полностью обнажив ее странные, но манящие холмики на груди и их бронзовые круги. Ее ответ должен был привести его в ярость, но было трудно злиться, когда красный жар давил на него, а его член пульсировал, подергивался и тянулся к ней.

Он уставился на эти холмики, наблюдая, как затвердевают их вершины. Не было необходимости высовывать язык, чтобы уловить в воздухе аромат ее возбуждения. Фальтирис заставил свои руки оставаться по бокам, сжав их в дрожащие кулаки и стиснув челюсти.

— Ты хочешь меня, дракон? — спросила она хриплым, соблазнительным, насмешливым голосом.

Она сбросила тунику, позволив ей соскользнуть с ее тела и растечься у ее ног, полностью обнажаясь перед ним. Подняв руку, она провела пальцем между холмиками груди и вниз по животу к своей щели, проведя им по маленькому темному участку короткой шерсти на ее тазу, прежде чем раздвинуть свою плоть для его похотливых глаз. Лепестки женщины блестели от ее сущности.

Фальтирис зашипел. Его рука метнулась к чреслам, чтобы обхватить член, в то время как его бедра непроизвольно дернулись к ней. Тонкая струйка семени брызнула из его кончика.

— Ты играешь с силами, которые не можешь постичь, смертная.

— И ты не можешь устоять передо мной, не так ли? — спросила она, убирая руку со своего лона. — Даже если ты считаешь меня ниже себя, я тебе нужна.

— Я не просто думаю, ты ниже меня, — прорычал он, берясь за ремешок ее сумки и стягивая ее через голову.

Фальтирис бросил сумку на пол к ее ногам.

— И все, что мне сейчас нужно, — это еда.

Он отвернулся от нее, притворяясь, что жар не пробегает по его телу, что не было никакой силы, подталкивающей его к ней, что он не был одинаково расстроен и возбужден. Фальтирис склонился над быком и вонзил в него когти, оторвав кусок мяса.

В своей естественной форме он бы сожрал всего быка за несколько укусов, но в этом теле это было невозможно. Он не был уверен, как люди помещают что-либо во рту с челюстями, которые были настолько ограничены в движении и функциях.

Когда он собирался поднести мясо к губам, его спину покалывало — он чувствовал, как она смотрит на него. Он не позволит ей испортить его первую трапезу за столь долгое время.

Но не ее свирепый взгляд и не резкие слова, которыми они обменялись, мешали ему есть, пока шли минуты. Инстинкт требовал чего-то неожиданного, и это требование казалось настолько правильным, что он не мог его игнорировать.

Это требовало, чтобы он сначала накормил свою пару.

Кряхтя, Фальтирис оторвал свободной рукой еще один кусок мяса, скрутил и протянул ей.

— Ешь, пока я не передумал, человек.

Нос его женщины сморщился, и она отстранилась.

— Нет.

Брови Фальтириса нахмурились, и из его груди вырвалось рычание, вызванное внезапной огненной бурей в животе. Он не сдерживал своей ярости, хотя какая-то часть его, должно быть, знала, насколько бесполезной она окажется.

— Как ты смеешь отказываться от еды, которую я тебе дал, неблагодарная негодяйка?

Отбросив куски мяса, он вскочил на ноги и одним прыжком преодолел расстояние между собой и человеком.

Человек стояла на своем, расправив плечи, но ее глаза горели бесконечно.

Крылья Фальтириса расправились сами по себе, его окровавленные пальцы скрючились, как будто он собирался разорвать плоть когтями, и его сердечный огонь ярко вспыхнул.

— Я принес тебе еду, которой можно было бы накормить двадцать твоих жалких собратьев. Что ты сделала, могучая охотница?

Она непоколебимо посмотрела на него.

— Я поймала дракона.

Эллия не удивилась расплавленной ярости в его глазах — она знала, что ее слова были неправильными, как только они слетели с ее губ. Ей не следовало насмехаться над ним, не следовало давить на него, но не могла сдержаться, не могла ничего с собой поделать. Она отказывалась молчать, пока он унижал ее и ее народ.

Были ли те истории о защитных, преданных, любящих драконах, которые она слышала в детстве, преувеличениями, основанными на простых кусочках правды? Да, женщина может претендовать на дракона одним прикосновением. Но все остальное было неправильно.

Если бы она привела этого дракона домой к своему народу, все, что она сделала бы, — это предоставила бы им еще одного плаксивого, титулованного мужчину, который считал себя правителем мира, но который был способен уничтожить все их племя, если бы он решил это сделать.

Он не мог причинить ей вреда. В глубине души она знала, что такая защита не распространится на ее народ.

Дракон взревел. Он схватил ее за руку, развернул лицом к стене и положил руку ей на спину, чтобы подтолкнуть ее вперед. Она едва успела поднять ладони, прежде чем ее прижали к прохладному камню. Грубый камень впился ей в руки и щеку, но у нее не было времени, чтобы сосредоточиться на этом дискомфорте. Дракон оттянул ее бедра назад, раздвинул ее ноги одной из своих ног и вонзил свой скользкий член в ее лоно.