Фальтирис вскочил на ноги, прижимая Эллию к себе, пока не выпрямился. Он отстранил ее ото рта, обхватил руками ее бедра сзади и опустил на свой ожидающий член.

— Фальтирис! — прохрипела она, обвивая руками его шею.

Ее тугая, скользкая плоть сжала его член, и ее сущность была бальзамом для его пылающей чешуи, — но это давление только росло. Ей было хорошо, так хорошо. Он судорожно втянул воздух сквозь зубы, пытаясь собраться с мыслями, несмотря на ощущения, угрожающие завладеть его сознанием. Борясь за сохранение контроля, когда жар собрался по краям его сознания.

На этот раз она достанется Фальтирису, а не жару.

Он поднял руку к ее лицу, положил ладонь ей на щеку и, растопырив пальцы, запустил их в ее темные волосы. Ее глаза встретились с его, и он не отвел взгляда. Глядя в эти темные, одухотворенные глаза, он повернул бедра, все глубже входя в нее. У нее перехватило дыхание.

— Моя пара, — пророкотал он, проводя кончиком когтя большого пальца по ее нежной челюсти.

— Твоя, — Эллия обхватила его ногами за талию. — И ты мой, Фальтирис.

Она уже говорила об этом раньше, но на этот раз он не сопротивлялся, не отвергал ее. Эти слова только усилили его возбуждение, только усилили давление в нем.

Отведя бедра назад, он снова вошел в нее.

— Навсегда.

Они смотрели друг другу в глаза, пока их тела двигались в новом, чувственном ритме, текли так же плавно, как река вокруг них, так же быстро, как их бешено колотящиеся сердца. Окружающий мир исчез — голубое небо, прохладная вода, гладкие камни под ногами, каньон и проклятие кометы, все это перестало существовать.

Эллия была вселенной Фальтириса. Она вдыхала аромат воздуха, наполнявшего его легкие, ее тепло проникало в его чешую, ее прикрытые глаза приводили его в восторг. Розовые пятна на ее щеках и пухлые губы были всем цветом, который ему когда-либо был нужен, блеск в ее глазах — всем светом, которого он мог желать. Скольжение ее лона вокруг его члена было экстазом. От каждого удара у него слабели ноги, сжимался живот, сжималось горло, и по телу пробегала дрожь.

Давление стало слишком сильным, удовольствие и боль слишком сильными. Только она могла принести ему облегчение. Только она могла дать ему освобождение.

Фальтирис ускорил свои толчки, кончики его когтей задели ее кожу головы. Ее лоно задрожало и сжалось за мгновение до того, как ее охватило наслаждение. Обхватив его лицо руками, она наклонилась к его рту, лаская его губы, и застонала.

Этот контакт между их губами, по которому он тосковал с тех пор, как она сделала это в первый и единственный раз, был искрой, которая вызвала взрыв внутри него. Его крылья расправились и обвили Эллию, заключая ее в свои объятия. Его ритм сбился, и он зарычал ей в губы, когда его семя вырвалось из него на волне чистого восторга, такого сильного, что звезды запульсировали перед его глазами, а разум разлетелся на миллион осколков.

Но это не остановило удовольствие, и ему было недостаточно. Чистой силой воли он заставил свой таз продолжать двигаться, создавая еще больше этого сладкого, мучительного трения, выталкивая еще больше своего семени и сотрясая свое тело дрожью.

Эллия прижалась к нему, оторвав рот, чтобы прижаться лбом к его лбу, ее хриплые стоны рвались из горла. Ее сущность затопила его, даже когда ее секс жадно доил его, требуя большего, и он, как мог, подчинился требованиям ее тела.

Когда, наконец, больше нечего было дать, и они просто прижимались друг к другу, тяжело дыша и тяжело дыша, Фальтирис опустился на колени. Речная вода прохладно и нежно струилась вокруг их тел, смягчая жар их совокупления.

— Прижми свои губы к моим снова, Эллия, — приказал он.

Она подняла голову и усмехнулась. Мягкие вибрации звука пробежали по ее телу и прямо к его члену, заставляя его дергаться внутри нее.

— Ты хочешь поцелуя? — спросила она.

— Так вот как ты это называешь? Поцелуй?

Он задел ее нижнюю губу когтем, и она высунула язык, чтобы облизать ее. Еще одна искра голода взревела в нем.

— Да.

Фальтирис скользнул рукой назад, чтобы схватить ее за волосы, наклоняя ее лицо к своему. Его сердце пылало огнем. Каким бы огромным ни было его удовольствие, каким бы невероятным ни оказалось это соединение, он жаждал большего от нее.

— Твоя пара требует поцелуя, женщина.

Уголки ее рта приподнялись в озорной улыбке.

— А если я откажусь, дракон?

— Тогда я буду умолять об одном.

— Дракон, ты не…

Фальтирис прижался губами к ее губам, заглушая ее слова, крадя ее дыхание и требуя того, что принадлежало ему.

Эллия упала на грудь Фальтириса, тяжело дыша, ее тело восхитительно дрожало после оргазма. Ее плоть дрожала вокруг твердого члена ее дракона, который все еще был погружен в нее. Ее бедра были покрыты его семенем и ее сущностью, а остальная часть ее кожи блестела от пота.

Довольный рокот прокатился по груди Фальтириса. Он разминал ее спину, бедра и задницу своими когтистыми пальцами, казалось, желая прикоснуться к ней везде и сразу.

Как и их спаривание у реки, это время отличалось от всех остальных. Красная комета, несомненно, все еще властвовала над ним, внушая ему каждое движение во время их соединения с растущей настойчивостью, но в его прикосновениях и в том, как он смотрел на нее, была новая нежность — благоговение.

«Это было почти слишком хорошо, чтобы быть правдой».

«Слишком неожиданно, чтобы быть правдой».

«Это и есть связь. Это… это, должно быть, это связь».

И все же Эллия не могла не наслаждаться этим моментом, этой близостью, этой интимностью. Неужели все могло быть именно так, если бы мир был другим? Было ли это тем, что означало бы объединение, если бы выживание человечества не зависело от того, что мужчины берут много-много невест, чтобы зачать как можно больше детей? Это был вкус того, о чем она всегда мечтала в глубине души — быть чьей-то единственной, быть любимой и желанной. Не просто один заводчик среди многих.

Хвост Фальтириса лениво покачивался у ее икры.

Эллия улыбнулась и провела пальцами по чешуе на его груди, которая все еще была теплой и слабо светилась. Его сердечный огонь вспыхнул во время их спаривания, горя ярче, чем пара длинных факелов, которые она поставила на песке неподалеку. Конечно, даже его сердечного огня было недостаточно, чтобы полностью осветить эту огромную внутреннюю комнату, место, которое он называл своим логовом — место, которое его тело, должно быть, заполнило в его естественной форме.

Они собрали мягкие травы вокруг реки, и Эллия сплела их в циновки, чтобы расстелить на покрытом песком полу пещеры. Поверх них она расстелила свое одеяло. При обычных обстоятельствах она бы полностью избегала песка. В пустыне под ним таилось слишком много опасностей, существ гораздо больших и более опасных, чем обитатели побережья, но Фальтирис заверил ее, что под этим песком нет ничего, кроме твердого камня.

Он назвал это маленькое местечко, которое она устроила гнездышком, и что-то в этом показалось ей правильным — тем более теперь, когда он проявлял к ней больше доброты.

«Это просто связь!»

Как бы сильно она ни хотела, чтобы это было правдой, она оставалась настороже. Это может закончиться в любой момент. Он вспомнит, что она у него украла, вспомнит, почему он должен злиться на нее, и снова даст волю своей ярости. Так быстро этот маленький привкус привязанности мог превратиться в поток обиды и горечи.

Эллия закрыла глаза и уткнулась носом ему в грудь, глубоко вдыхая его дымный, пряный аромат, наслаждаясь им, запирая его в памяти. Она выпустила этот вздох в задумчивом вздохе.

Руки Фальтириса замерли, и его когти задели ее кожу.

— Что случилось, Эллия? — спросил он своим рокочущим голосом.

Она прижалась щекой к его груди.

— Каково это было — быть драконом?

Его мышцы напряглись.