Вокруг ранчо даже кафушки, блин, не было.

Ранчо. Странное место для старого онкотерапевтического спа: Уитчер приобрёл его и переделал под базу НС.

Жером-X сидел в кресле на колёсиках под кондиционером в аудитории с кирпичными стенами. Им всем тут приходилось сидеть в таких странных креслах, старых и ржавых. Они остались на ранчо от прежних владельцев.

— Если и не был ты калекой, прежде чем сесть сюда, — пробормотал он, обращаясь к Боунсу, — то наверняка станешь, как следует насидевшись.

Боунс — тощий, флегматичный, словно зомби, негр из гетто — один раз качнул головой, улыбнувшись, но не поддержал шутки. Молчи и внимательно слушай, означало это.

Семеро студентов, включая Жерома-X и маленькую девочку, слушали инструктора Беттину. Беттина была негритянка шести футов ростом[26], носила растафарианскую причёску и весила, по оценке чипа, триста пятьдесят фунтов[27]. Несмотря на кондиционер, она обильно потела в своём принтерном платье. Розовое, от «Tuffpaper»: дешёвая марка, для туалетной бумаги такие же узорчики применяют. Под мышками платье понемногу расползалось от пота, закручиваясь с краёв розоватыми червячками синтетической ткани.

Когда Беттина прохаживалась перед голографическим иллюстратором, пол содрогался. Ногтевым курсором негритянка выделяла важные моменты, объясняя компьютерную премудрость подполья с резким новоорлеанским говором.

Голостратор в первые несколько дней всецело занимал внимание Жерома-X. Включаясь, аппарат напоминал парящую над полом астролябию из прозрачных неоновых линий, диаметром около шести футов. Трёхмерные курсоры медленно двигались по глобусу геометрически правильными стайками, напоминавшими скопления светлячков, но стоило появиться светоносным числам, как симметрия сменялась асимметрией.

— Компьютерные вирусы, — объяснила Беттина в первый день, — и так называемые «ленточные черви» получили своё название от вредителей в конце двадцатого века...

Несмотря на значительные успехи криптоалгоритмов и строгое разделение прав записи для разных типов данных, только параллельное программирование до сих пор успешно сопротивлялось предательским вирусным программам, блюдя кибернетический иммунитет. «Чистая» система машин второго и третьего уровня, подключённых к мейнфрейму первого уровня, на котором выполнялись целевые программы.

— Но и тут есть пути... достаточно хитрый вирус может перенаправить кодовый трафик в обход компьютера-стражника. Если самим применить параллельное программирование — ну, как это бывает, когда мозговые чипы вместе подключены, — шансов одурачить защиту будет больше. Мы пользуемся голостратором для таких тренировок. Вы научитесь следить за продвижением друг друга по сетевому трафику...

Их задачей было усовершенствовать технику чипового единения для нужд подпольной работы. И была ещё одна цель, недвусмысленная...

Стать компьютерными вирусами в человеческом облике...

Поначалу всё это дело казалось Жерому очень романтичным. Когда Боунс ему предложил. Выяснилось, что Боунс из Нового Сопротивления. НС, говорил Боунс, сумело отринуть расовые и национальные барьеры. Они предоставят убежище. После побега из тюрьмы Жерому отчаянно нужен был новый дом. Он же в бега подался. Но и раньше всё время ощущал себя бездомным беглецом. Он узрел свою кибернетическую суть с неприятной объективностью: осознал внутреннюю свою пустотность.

Я всё это время только и делал, что для видеограффити ногами дрыгал, сказал он тогда себе. Я тешил своё эго.

Идеология Нового Сопротивления отвечала его собственным политическим убеждениям, недоверию к Сети и властным структурам. Как и Боунс, он полагал, что попытка переворота Второго Альянса в США — не изолированное предприятие. Он общался со многими хакерами и слышал о заокеанских репрессиях. Как и Боунс, он считал, что Новый Советский Союз вынудили начать Третью мировую, подтолкнули к агрессии путём экономических махинаций ТНК. Акулам большого бизнеса нужно было нажиться на военном противостоянии, а теперь они замыслили установить на руинах фашистское государство и тем ещё дальше отодвинуть угрозу коммунизма. Жером не испытывал симпатии к коммунистам, но понимал ход их мыслей: люди на нижних ярусах социальной пирамиды устали сносить гнёт вышестоящих. Они стремились к честному переделу благ.

Предложение Боунса показалось ему волшебным подарком судьбы. Вступить в Сопротивление. Отправиться в странствие, познакомиться с интересными людьми, и всё это безвозмездно; надо только ускользнуть от лап и пыток фашистов. Ну да, были тут и свои минусы, в том числе — высокая вероятность гибели, но...

Но ему тогда казалось — это как раз то, что доктор прописал. Теперь он себя чувствовал загнанной в ловушку крысой.

Он ощущал, как они переделывают его мозг, переоформляют личность. Он понимал, что превращается в живое орудие их политических императивов.

Возможно, у него просто клаустрофобия начиналась. Он слишком долго просидел в этой комнате, глазея на голые кирпичные стены или в голостратор, от которого голова начинала ныть. Наблюдая, как прохаживается взад-вперёд огромная Беттина: колоссальные груди возбуждали, а толстые обвислые щиколотки заставляли поморщиться.

Но, блин, его всегда удивительным образом тянуло к, э-э, тяжеловесным девочкам...

Перестань оценивать женщин по этому критерию, Жером, сказал он себе. Глубоко вдохни и попробуй снова. Боунс был прав...

— ...а ты, Жером, — говорила Беттина, — сфокусируйся на своём факторе и работе с Алюэтт.

Жером-X вздохнул.

Беттина обернулась к нему.

— У тебя какие-то проблемы, сладенький мой?

— Э-э... нет. — Но проблемы намечались. Малышка Алюэтт умна, гениальна от природы в этой области. Однако он понимал, что, стоит ей дать волю, Алюэтт свалит на него всю вычислительную работу, а сама станет играть с клеточными автоматами. Он покосился на неё и увидел, что Алюэтт поджала губки. Маленькие дети скрывать чувств не умеют. — Нет, с ней всё в порядке, но...

— С ней всё в порядке, но что? — спросила Беттина. — Блин, да она куда лучше тебя учится.

— Просто... — Он глянул на Алюэтт. Маленькая негритянка сидела, недовольно болтая ножками, с таким видом, будто вот-вот расплачется. Она же совсем малышка. Как они могли с ней так поступить?

Но большую часть времени ей вроде бы и вправду нравилось возиться с чипами. Она казалась счастливой, только иногда по папе скучала. По этому Смоку...

Она была счастливей Жерома.

— Я просто перегорел, вот и всё, — взорвался Жером. — Мне, блин, перерыв нужен... — Он с извиняющимся видом посмотрел на девочку. — Мне нужно сменить обстановку. Ну, на день-другой...

Беттина проверила время по мигающим в углу голостратора часам.

— Ай, ладно. На сегодня всё.

Она переключила тумблер ногой, и мерцающая сфера испарилась.

— Завтра с утра продолжим. Думаю, нам и правда перерывчик не помешает. Посмотрим видео и выпьем по две «текаты». Кроме Алюэтт.

Алюэтт ещё сильнее надула губки.

— Мне не дадут видео смотреть и пиво пить?

— Нет. Будешь «доктора Пеппера» пить, если захочешь. А потом садись в автобус. — Беттина подмигнула ей. — Марио отвезёт тебя в тихуанский «шератон», на свидание.

— Смок! Это Смок! — Улыбка девочки сверкнула, как промытые морской волной ракушки под солнцем. — А можно я Ричарда с собой возьму?

— Да, канеш. Какое мне дело до твоего ворона?

Алюэтт восхищённо всплеснула руками, сделав вид, точно на неё с неба свалился исполинский пончик. И устремилась к двери.

Моя одноклассница, подумал Жером. Ню-ню.

— Можете идти, — сказала Беттина, — вы все.

Жером с облегчением вылез из-за парты и потянулся. Остальные поплелись к двери, он последовал за ними.

— А вас, мистер Перегоревший, я попрошу остаться, — заступила ему дорогу Беттина. — Нам надо поговорить.