-Всё понял, Ваше Императорское Высочество, не беспокойтесь, всё будет сделано! А Вам удачи!

После лёгкого завтрака втроем с императрицей и сестрой Ольгой для меня начался сущий кошмар. Александра Федоровна решила, что одевать меня и прихорашивать будут в её покоях. Прежде всего потому, что там была большая шикарная ванна, где меня комнатные девушки тщательно искупали, а особенно хорошо промыли волосы.

Следующим этапом было надевание корсета. Мои корсеты, за которыми послали одну из девушек, императрице не понравились совсем, поэтому она срочно вызвала корсетных дел мастерицу. Та сначала хотела какой нибудь корсет перешивать, но потом вспомнила, что у неё в мастерской висит замечательный корсет прямо таки на меня. Послали её на мотокарете за этим оружием пытки тогдашних женщин. Этот корсет императрице очень понравился. Мне же очень не понравилось, когда корсет затянули так сильно, что я еле могла дышать. Пришлось упрашивать, чтобы ослабили затяжку.

Ещё одна головная боль – куча нижних юбок. Собравшиеся здесь фрейлины и статс-даме со смехом вспоминали, как на одном из зимних придворных балов некая барышня потеряла нижние юбки. А я вспомнила, но конечно, никому ничего не рассказала, как в той, прошлой жизни у моей одноклассницы в десятом классе во время общешкольной утренней зарядки лопнула резинка на трусах.

Нижние юбки нынче здесь очень важный элемент танцевальной моды. Нижняя юбка первоначально во Франции называлась котильон. В дальнейшем это название закрепилось за танцем, во время которого эти нижние юбки были видны. Вот почему нижние юбки должны быть чистыми, накрахмаленными и тщательно выглаженными.

Когда закончили с нижними юбками, стали примерять, какое из трёх пошитых платьев наилучше смотрится на мне. Долго выбирали, спорили, ждали окончательного вердикта императрицы. Наконец-то выбрали, и девушки-модистки начали ушивать и подшивать подол и некоторые элементы, следуя пожеланиям Александры Федоровны.

По углам комнаты стояли большие ведра или бадьи с цветами. Предстояло сложить для меня хороший букетик. Кроме того, полагалось вплести какие-то живые цветы в волосы. Долго спорили, что лучше: не совсем раскрывшийся бутон розы или маргаритку.

Орденскую ленту и сам орден тоже подцепили. А вот украшения подбирали очень долго и тщательно. Решено было повесить миниатюрные алмазные сережки и такое же колье.

Я сначала заупрямилась, сказала, что надевать ли орден и ленту Екатерининскую обязательно надо спросить у папа. Однажды, ещё в детстве, на одном празднике он уже отчитал нас, всех троих сестёр, Марию, Ольгу и меня, когда нас вырядили в шикарные платья декольте, завили нам локоны, обули в белые туфельки и повесили нам Екатерининские ленты через плечо. Мы ходили очень гордые среди гостей, очень были довольны собой, покуда нас не увидел отец. Он воскликнул:”Что за обезьяны? Сейчас же снять ленты и прочие украшения!” Мы разревелись. Нас потом долго успокаивали.

Маман сказала, что всё это ерунда, Марию и Ольгу на их первый бал тоже отправляли с орденом и лентой.

По церемониалу, вводить меня в зал должен отец, он же танцует со мной первый танец. Императрица в это время выходит с сыном, цесаревичем. Ещё один вопрос по церемонии: Михаил Павлович свою дебютантку Марию будет вести вслед за императором и мной или за императрицей и цесаревичем? Ну, вообще-то меня это мало волнует.

Пришел брат-цесаревич со своими друзьями Вильегорским и Паткулем. Они принесли мою бальную книжку.

-Сестричка! Поздравляю тебя с первым делом! Мы тут тебе принесли книжку и даже немного её заполнили!

Первым кавалером ожидаемо был вписан Его Императорское Величество Государь Николай Павлович. Вторым – дядя дебютантки Михаил Павлович. Очевидно, что Государь в это время тоже будет танцевать с племянницей Марией Михайловной. Дальше записан цесаревич Александр Николаевич. Он же записан для исполнения последнего котильона. А вот четвертым моим кавалером значился красавчик герцог Макс Лихтейнбергский, муж моей старшей сестры великой княжны Марии Николаевны. Когда Мария вышла замуж, кое-кто начал называть Марию герцогиней Лихтейнбергской, однако император сразу же пресек такие попытки, сказал, что она так и остаётся великой княжной.

Следующими моими кавалерами (заметьте, через танец, чтобы я могла передохнуть), значились близкие друзья цесаревича, а также “золотая молодёжь “: граф Алексей Толстой, князь Александр Барятинский, Александр Адлерберг, Петр Валуев, Николай Жерве, Алексей Столыпин, Андрей Шувалов, Константин Браницкий, князь Иван Гагарин, Владимир Голицын. Последний тоже, очевидно, был князем, как и некоторые другие в списке, но так было написано.

Я невольно залюбовалась оформлением самой бальной книжки, или , как её называли на французский манер “корне де баль”. Это настоящее произведение искусства! Надо будет как-нибудь поинтересоваться, какой мастер её изготавливал. Ювелир? Художник? Обложка бальной книжки была изготовлена из золота или покрыта позолотой. На обложке был мой портрет. Из какого материала были изготовлены страницы, я затрудняюсь ответить, но это точно не бумага. Говорили, что это тонкие пластинки слоновой кости, но мне что-то не верится. К книжке полагался такой же золотистый футляр с карандашом.

Несмотря на все опасения императрицы, меня полностью приготовили к балу уже за три часа до его начала. Поэтому я спокойно смогла уединиться в одном из покоев Александры Федоровны. Сидела одна и думала о предстоящем вечере. Рассматривала свою бальную книжку. В комнате обнаружился телефон и я позвонила Оракулу, узнала некоторые сведения о предстоящих танцевальных партнёрах. Прикинула, о чем буду разговаривать с каждым кавалером во время танца, если таково возможно будет. О чем спросить, чтобы показать, что я в курсе их собственных семейных и служебных проблем. Думаю, им это будет неожиданно приятно услышать.

Потом начала обзванивать своих фрейлин. Лиза Карамзина была очень обеспокоена тем, что они с сестрой не успевают. Я пожелала им удачи, сказала, что не буду мешать и положила трубку. Евгения фон Вестфален была уже полностью готова, только сожалела, что на балу не будет её возлюбленного Карла Маркса. Позвонила и Сарре Толстой. Трубку взяла ее мама и сказала, что готовятся. Я тоже ответила, что не буду им мешать и положила трубку.

В комнату заглянула одна из матушкиных фрейлин:

-Ваше Императорское Высочество! Прибыл Государь-император! Вам велено выходить строиться!

Я вскочила, сердце тревожно забилось.

-Давайте я Вас ещё раз внимательно осмотрю Вас, Ваше Императорское Высочество, со всех сторон! Вроде всё нормально.

Прежде, чем я подошла к папа, меня ещё не один раз внимательно осмотрели, проверили наличие всех необходимых аксессуаров: перчаток, бальной книжки, веера, поправили ленту, прическу и живые цветы в волосах. Император взял меня за руку и скомандовал: “С Божьей помощью! Пошли. Первыми я с императором. За нами цесаревич Александр Николаевич с императрицей. Следом – великий князь Михаил Павлович с великой княжной Марией Михайловной. С кем шла мадам Мишель, то есть великая княгиня Елена Павловна, мама Маши, я так и не разглядела. Мы прошли через многочисленные амфилады, прежде, чем достигли конечной точки – Большого Екатерининского зала, где и проходил нынешний бал. Приглашенных на бал было очень много, я и не ожидала увидеть такую большую толпу. Заиграл оркестр и мы, так и не останавливаясь начали танцевать полонез.

Когда, согласно записи, меня пригласил на венский вальс Саша Паткуль, адьютант цесаревича, поручик Павловского лейб-гвардии полка, я вновь включила сваху:

-Саша! У моей сестрицы Ольги новая фрейлина, маркиза Мария де Траверсе. Вы с ней не знакомы? Мне кажется, что вы бы с ней были идеальной парой!

-Нет, не знал! А Вы, Ваше Императорское Высочество, будьте любезны представить меня ей!

-Сейчас закончим танец и поищем её. На месте, где стояла, её нет, очевидно с кем-то танцует.

После танца мы разыскали Марию Александровну и я представил Паткулю его вероятную будущую супругу. Молодые люди обменялись взглядами, а Саша тут же пригласил Машу на следующий танец. И пара быстро упорхнула на середину зала. А я осталась одна. Ну, как одна. В окружении фрейлин и прочих молодых девиц, но не на своем обычном месте. Пикуль, совсем потерял голову, забыл провести свою партнёршу туда, откуда взял. Я стояла и раздумывала, что мне делать, когда ко мне подошёл обеспокоенный молодой граф Алексей Толстой, один из друзей детства цесаревича.