– Не могу сказать. Ну, в смысле, не знаю. Её как-то очень хитро прячут.

– Понятно всё с тобой. Как только будешь готов поделиться чем-то ещё и станешь посмелее, позови меня.

Потом я повернулся к Светлане Семёновне, которая всё это время даже не вмешалась в разговор:

– Если у вас есть о чём поболтать по старой памяти, то уступаю место. А я пошёл.

И, не смея задерживаться, отправился к КамАЗу. За мной тут же засеменила Катя. А Светлана Семёновна и Гена остались поговорить. Наверно, обсуждают мою навязчивую вспыльчивость. Но мне всё равно. Если они меня давно знают, моей репутации это не навредит.

– Ты чего? – спрашиваю Катю, которая старается не отставать от моего быстрого темпа.

– А мне интересно было послушать ваш разговор. С тобой интересно.

– Неужели?

– А классно ты его уделал. Это ж надо такое сказать. Кабину развалить. Я такое и не слышала.

– От шоферов ещё и не такое услышишь. Но лучше не надо. Они плохому научат.

– Но ты же не будешь меня плохому учить?

– Я вообще-то не собираюсь тебя чему-то учить. У тебя есть твоя домомучительница. Мы её будем ждать? Или сама доберётся?

– Ну, наверно, сто́ит подождать.

Мы залезаем в кабину КамАЗа и ждём. Впереди по прежнему стои́т магнитный МАН. А вообще тихое местечко. Кругом деревья, синички щебечут, людей почти нет. Если скрыться от ненужных наблюдателей, то для нашей встречи в самый раз. Хотя, по словам Светланы Семёновны, агенты найдут способы незаметно подсматривать за интересующими их объектами. Да хоть бы вон из этого магазинного МАНа.

Подошла наконец Светлана Семёновна. Забралась в кабину, и я сразу обратился:

– Вы уж извините за мой пылкий норов. Меня просто сильно возмущает, что к покойнику такое негуманное отношение.

– Да уж понимаю. Ты и правда был на высоте во всём своём великолепии. Но ты, видимо, такой и есть.

Я не ответил. Пусть думает, что хочет. Мы же шоферюги все такие резкие. Хотя я и не уподобляюсь большинству из них.

– Я к себе поеду. Вас куда отвезти? В Щёлково?

Катя тут же заклянчила Семёновну:

– А можно я с ним? Ну, пожалуйста.

– А моего согласия не нужно спрашивать? – заявляю я. Эта юная особа вообще отличается нетипичными выходками.

– Действительно, Катя. Может, он хочет отдохнуть, или один побыть, или у него свои дела есть.

– К тому же у меня там пылища и не прибрано, – добавляю я, чтобы разубедить её.

– Вот я и помогу тебе с уборкой заодно.

Нормально. То есть отговорить её не получится. Наверно, если бы я жил в землянке, она бы и туда напросилась.

– Ну что? Можно? – уже стала смотреть на меня, и видно, что умоляюще.

– Ну, поехали, поехали.

– Вы тогда на меня не тратьте время. Просто оставьте у автовокзала, сама доберусь. А ты веди себя прилично.

Последнее было адресовано Кате. Может, зря я согласился взять её с собой. Хотя пусть. Действительно, поможет с уборкой, если так рвётся. У неё каникулы, делать ей, наверно, всё равно нечего. Хм, а она, как я понял, в школу не ходила. Так что и каникулы у неё неофициальные. И если она всё время проводит со своей домомучительницей, то, вероятно, у неё постоянная скука. Пусть отвлечётся. Не привязалась бы только.

– Добрая у тебя тётя. Ну, то есть эта домомучительница. Спокойно отпустила тебя с незнакомым дядей.

– Но ты не незнакомый. И совсем не дядя. Она хорошая, в обиду меня не даст. И с кем попало гулять не пустит. Если отпустила, значит знает, что ты нормальный. К незнакомому дяде она бы точно меня не пустила.

Всё-таки она упорно продолжает верить в незыблемость басен, которыми её кормят с детства, решил Алексей. Он решил не портить ей настроение. Хочет верить – пусть верит. Это её дело. Вроде как все являются свободными в своих взглядах. Только пусть оставит свои взгляды при себе.

Они подъехали в деревню. Катя сразу вылезла из кабины и вприпрыжку побежала к дому, как к своему. Вот только не учла, что дверь закрыта. И пришлось ждать, когда Алексей подойдёт и откроет её.

– Ты правда будешь помогать? Или просто так взболтнула?

– Конечно, помогу. Светлана Семёновна приучила не отлынивать от уборки.

– Я тут несколько лет не был, так что работы по дому очень много. И, как я понял, в доме электричества нет, видать отключили.

За оставшуюся часть дня они успели сделать многое. Алексей отстирал кучу белья и одежды, скосил траву. Катя тщательно перемыла полы по всему дому. Они мыли окна, оттирали пыль с мебели, а вечером занялись готовкой ужина. Алексей считал, что неплохо бы ещё с тягачом повозиться, но ехать в дальний рейс пока не собирался, поэтому решил, что шоферские заботы подождут.

За ужином они решили поговорить, потому что при делах по дому таких возможностей не нашлось.

– Слушай, я не буду больше набиваться тебе в дочки. Ты малость упрямый, ну и я чуток стала понимать, отчего ты не веришь нам. Наверно, на твоём месте я бы также себя вела. Ну, давай хоть общаться, как обычные друзья. Ну, как будто мы просто знакомы и давно не виделись.

– Дело говоришь. Такое меня на данный момент устраивает.

– Вот и ладненько. Видишь, ты уже и не зануда, значит.

– А ты прям не можешь без замечаний.

– Ха-ха. Не могу, конечно.

– Чудна́я ты девочка.

– Ну, есть немного.

– О чём хочешь разговаривать?

– А хоть о чём. Ты подольше пожил, значит, у тебя есть побольше чего рассказать. Вот и рассказывай.

– Я даже не знаю. Что рассказать-то?

– Ну… Я вот, например, вчера услышала, когда вы со Светланой разговаривали, про Афганистан. Я перед сном немного пошарилась в интернете, чтобы узнать, что за страна такая. А там – всё война да война, как будто больше нечего написать. Ты, как я понимаю, был в этой стране?

– Да был, там и правда была война. Только вот знаешь, у тех, кто там был, как-то не принято рассказывать об этом. Тем более детям.

– Ну, хоть чего там делал-то можно ведь сказать.

– Грузы возил. На МАЗе.

– Ну и на том спасибо. А ты чего – всю жизнь ездил на грузовиках?

– Ну да. Но ещё немного на Икарусе катался.

– Икарус – это такой автобус старый, да?

Алексей подметил, что для её возраста двухсотые Икарусы и правда очень старые, она, может, и не застала уже таких.

– Ну да, теперь уже старый. Они и в моё время уже устаревали. Хотя я считал, что они не могут устареть. Я и сейчас так считаю. Лучший автобус, пусть я в других за рулём и не ездил.

– А всё время ездить – это же скучно, наверно? Ну один раз поехал, ну другой. А всю жизнь одно и тоже – это же надоест.

– Тут не всё так однозначно. Ты права. Это надоедает. Это скучно. Но шофера – это такой народ, что они не могут без дороги. Они после месяца путешествий могут приехать и поклясться, что всё, больше не будут ездить, надоело. А через два-три дня их тянет обратно, и снова уезжают. Это не объяснить на словах. Некоторые с напарником ездят, так скуки поменьше.

Катя немного поёрзала на стуле. Помолчала. Что-то обдумывала. И заговорила опять.

– А покажи ту фотку. Можно я её рассмотрю? Пожалуйста.

Алексей, может, и нехотя, но достал из кармана фото. Катя стала смотреть на старую фотографию. Как будто собиралась выучить изображение и запомнить его. А потом посмотрела на Алексея.

– А расскажи о ней. Кто она? Ты просто так распалялся там в парке.

– Тебе это так нужно?

– Ну я же девочка. Я на мир смотрю не так, как ты. Ну интересно же девчонкам про других девчонок.

– Мы с ней вместе работали. Общий бизнес. Она была деловым партнёром и сменным водителем.

– Любил её? – улыбчиво спросила Катя.

Алексей не знал, как ответить. Ответить «да», ответить «нет». Любой из этих вариантов не является правильным. А ответ «не знаю» не устроит ни Катю, ни даже его самого.

– Всё очень сложно. Понимаешь, она не такая, как все.

– Это же хорошо. Я вот тоже считаю, что я не такая, как все.