Уже потом, когда был подан чай, Светлана Семёновна решила просветить Алексея.

– Можно я останусь и тоже послушаю? – упросила Катя.

– Ну конечно, можно, оставайся. – И потом обратилась к Алексею: – Ну что ж. Тебе ведь, наверно, интересно узнать, почему мы снова встретились?

– Вы даже не представляете. Вопросов больше, чем когда-либо.

– Когда мы виделись первые разы, я ведь о тебе вообще ничего не знала. Лишь только потом, когда лабораторию сожгли, мне посчастливилось узнать многое.

– А её даже сожгли? Не просто разобрали и закрыли?

– Ты, видимо, не знаешь, но злоумышленники, сам знаешь кто, устроили пожар, чтобы замести следы. Тем самым они даже нам помогли избавиться от всех её следов. Пожар затронул и сам рынок. Естественно, на публику не говорили, что случилось. Что-то, как всегда, высказали на тему нарушений пожарной безопасности какими-нибудь иммигрантами. А настоящую суть знали лишь единицы. Хотя это всё и не особо важно.

– Вы правы. Это к делу мало относится. Почему Катя считает меня папой?

Светлана Семёновна улыбнулась. И по её виду можно было сделать вывод, что Алексей не должен сомневаться в очевидном.

– Ты обязательно узнаешь. Не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно глубоко копнуть предысторию.

Потом она обратилась к Кате, которая пила чай вприкуску с пряником:

– Катенька, если тебе вдруг будет неинтересно и скучно, то можешь пойти к себе. Я тебя не выгоняю, просто мы будем обсуждать взрослые темы, которые тебе, возможно, будет трудно понять.

– Нет уж, я останусь. Видимо, я тоже кое-что узна́ю.

– Ну хорошо.

Алексею даже симпатизировала эта пожилая женщина. Разговаривает вежливо с добротой. И ребёнка не шпыняет. Он и не видел таких добрых тётенек.

– С самых первых дней, когда ты начал работать в перевозках, за тобой следили. Все дни, все годы. Если ты этого не замечал, это не означает, что слежки не было.

– Ну, я как бы в курсе этого. Постоянно видел «хвосты». Некоторые даже не брезговали нападать.

– Конечно. Но я не об этом. Все, как же это выразиться-то, люди, которые отличались от большинства, всегда были на заметке. Если у кого-то есть взгляды и убеждения, хоть политические, хоть религиозные, хоть ещё какие, которые не согласуются с интересами партии, то они автоматически становятся врагами государства. А уж если они что-то говорили или делали необычное, то пристальное внимание к ним усиливалось. НКВД, КГБ, а сегодня ФСБ только этим и занимаются. Они и за мной следили, и за всеми моими коллегами. Мы ведь как раз занимались необычными делами. Я вот сейчас на пенсии, но уверена, что за мной продолжают наблюдать, и будут это делать до гроба.

– Ну, это не удивительно. Я ведь однажды даже был на «торжественном» приёме на Лубянке.

– Но в твоём случае, как ты понимаешь, причин для слежки было много. Мало того, что тебя отправили… отправили работать на КамАЗе. Так ведь ещё и после Афганистана тебя не собирались оставить в покое. Если тебе казалось, что на тебя хотят напасть и убить, то это не совсем так.

– В девяностые не особо было похоже, что именно они следили. Тогда свирепствовали бандиты.

– У них много способов воздействия. И бандиты были в единой связке с госструктурами. У мелкого карманника есть смотрящий, у того своя крыша, и так цепочка шла до самых-самых верхов. И самые низшие слои бандитов, может, даже и не догадывались, на кого же они на самом деле работают. Знаешь ты или нет, может догадывался, но все эти крупные преступные кланы существовали не сами по себе. Они были специально организованы, как разновидность влияния на массы людей. И ты лучше меня знаешь, что у них это весьма успешно получилось. Кстати, Черкизовский рынок отчётливое тому подтверждение.

– Его же, я слышал, ухитрились закрыть. Как раз те самые покровители бандитов.

– Те, кто рынок открыли, те же его и закрыли. Это же их собственная игрушка, и они делали с ней что хотели. Обстановка вокруг меняется, и взгляды на способы воздействия народом тоже преображаются.

– Допустим. Так зачем же за мной следили-то?

– А ты сам разве не догадываешься?

– С чего я могу догадаться? Я и раньше задавался подобным вопросом, но потом плюнул на всё и стал просто жить.

– Ну и зря. Хотя вряд ли ты получил бы все ответы, если бы продолжал искать. Я и то после тебя кое-что узнала, и до сих пор не во всё посвящена.

– И что вам известно?

– А то, что ты должен был стать частью их бесчеловечных экспериментов. Они следили и выжидали какого-то удобного случая. И я затрудняюсь сказать, был ли этот удобный случай и удалось ли им до конца претворить их замыслы. Между прочим, тот пьяный колхозник, который на тебя набросился, я уверена, не был случайностью. В бумагах, что угодно можно написать. Мне кажется, это было заказное убийство.

– А как же…?..

Алексей что-то намеревался спросить, но запнулся. Потом достал из кармана фотографию.

– Вы о ней Кате что-то рассказывали? И где она вообще?

– Не рассказывала. Потому что с ней вообще как-то всё мутно и неясно. Насколько я знаю, её жестоко убили, а потом она куда-то пропала. Если в первый раз, после Афганистана, нам было всё предельно понятно, то после того убийства всё скрыто.

– А я вот видел, как её хоронили и закопали в землю. А сейчас могила пустая.

– А вот этого я не знала. Получается, после убийства ты какое-то время был рядом с ней. При таком случае ты должен быть более осведомлён, чем я. Потому что мне и правда неизвестно. Последний раз я её видела, когда вы вместе перевозили грузы от Черкизово в Дубну. С тех пор она для меня пропала. И никакой документации или хотя бы слухов. Всё, что мне известно – убита.

– Её обязательно нужно найти. Её же не просто так выкопали. Вы единственная зацепка. Может, знаете тех, кто мог бы направить нас?

– Вообще, очень многие мои коллеги после твоего исчезновения тоже бесследно исчезли. Кого-то точно убили. Аркадия, Славу. А кто-то пропал, хотя, вероятно, они тоже мертвы.

– А это… муж ваш. Николай Семёнович. Его тоже?..

– Нет. Он умер. Здоровье подвело. Так что к его смерти большие шишки непричастны.

– Печально. Неужели вообще не осталось возможных помощников?

– Я знаю лишь одного человека. Мы с ним в одной лаборатории работали. Может, ты даже его видел. Но из-за секретности нашей работы, я не знаю, сколько было скрытых научных точек. И подозреваю, что должны быть где-то ещё люди, которых я даже не знаю.

– Как бы его найти? Этого вашего сотрудника.

– Я не знаю, где он сейчас. Даже телефона нет.

– А в «одноклассниках» найти? – вмешалась Катя. Может, ей и не была интересна «взрослая» беседа, но она ни слова не пропустила.

– Я не думаю, что он там есть. Если вдруг зарегистрирован, то с каким-нибудь поддельным именем. И если даже так, вряд ли он часто пользуется интернетом и заглядывает на свою страницу.

Алексей даже не стал спрашивать, о каких «одноклассниках» они заговорили. Он не представлял, как работает сотовый и ноутбук с интернетом. Так что объяснения о соцсетях вряд ли станут ему понятными.

– А мы всё-таки попробуем, да? – пискнула Катя и сбегала за ноутбуком.

Раскрыла его прямо на столе и они вместе со Светланой Семёновной занялись поиском по известным им параметрам.

– Ну вот! – выдала Катя, когда в списке найденных однофамильцев высветилась знакомая фотография, что стало немалой неожиданностью для Светланы Семёновны.

Катя предложила написать сообщение, и Светлана Семёновна что-то наклацала клавиатурой бывшему сотруднику. И ещё большей неожиданностью стало, что ответ был получен спустя уже несколько минут. Тот предложил встретиться на следующий день и указал координаты и время.

– Очень интересно! – произнесла Светлана Семёновна. – Я даже не предполагала, что этот способ может сработать.

– Соцсети уже заменяют телефоны, – объясняла Катя.

– Умница! Навыки работы на компьютере тебе очень помогают. Ой, а за окном-то темно уже. Алексей, ты же не собираешься на ночь глядя уехать? Оставайся. Найдём тебе уютное место в доме.