– Непременно обдумаю его. На досуге. А сейчас, простите, занят по службе.

– Именно на дошуге, шударь! На шлушбе – ни-ни!

– Простите мою подругу, она весь день… под впечатлением, – снова вступила в разговор Вика.

– Под впечатлением от чего? – уже с интересом спросил портье.

– Её бросил жених, – вздохнув с печалью поистине вселенского размаха, известила его Виктория и продолжила: – С утра была в жуткой печали, а теперь – под впечатлением от… ммм…

– От открывшихся возмошшшностей, дорогая! – пришла ей на помощь моя заноза.

– Точно. Пойдём уже, дорогая! – велела ей Вика, – иначе твои возможности ограничатся арестом до выяснения…

– Арестом?! – в ужасе округлились глаза подруги, а децибелы в её голосе вынудили Викторию замолчать. – За што?! – не унималась она. – Я ше не шделала ничего плохого! Правда же, шударрь?!

– Правда, – бросил он ей в ответ, и нейтральным тоном распорядился: – Пройдите к гардеробу. Вход в зал в верхней одежде запрещён.

– Конешно-конешно! – воскликнула Марья ему в ответ, – Мы никогда не нарушаем правил!

Сотрудник гардероба, молчаливый мужчина средних лет, принял нашу верхнюю одежду, казалось, ни разу не подняв на нас глаз. Но, вернувшись к нам с номерками, он всё же одарил меня странным взглядом и произнёс, зачем-то склонив голову:

– Добро пожаловать, госпожа.

Я была шокирована этим обращением и тем, что из нас троих он обратился так только ко мне, показательно проигнорировав Вику с Машей. Я была шокирована и благодарна маске за то, что она полностью скрывает моё лицо, оставляя заметными лишь мои новые «полуночные» глаза.

«Что это значит? К чему был такой странный пиетет именно к моей скромной персоне?» – мысленно недоумевала я, с немым вопросом заглянув в глаза Виктории. Та ободряюще взглянула на меня в ответ и чуть коснулась моего локтя, затем подхватила номерки, которые мужчина аккуратно возложил на стойку перед нами, и убрала их в свой клатч.

Марья сегодня была просто «зажигалкой»! Стоило нам отойти от гардеробной стойки – и она снова перетянула всё наше с Викой внимание на себя – любимую!

– Ой, подрушшеньки вы мои золотые! – заголосила она, как только мы отошли от гардеробной стойки на приличное расстояние, – Как же я рада, что вы шоставили мне кампанию в штоль трудный период!

Она сгребла нас с Викой в охапку в самом центре холла и принялась манерно расцеловывать нас в маски, вернее – в те места на них, под которыми подразумевались щёки.

– Зачем ты притянула к себе его внимание? – зашептала ей Виктория.

– Мне нужно было отвлечь его от моего костюма. Ну, и от Катьки, конечно, – ответила ей чуть слышно моя авантюристка.

– Зачем? – шепотом уточнила Виктория.

– Так она еле дышит! Того и гляди – в обморок грохнется!

– От костюма – зачем? – настояла на ответе Вика.

– А, это, – прошептала Марья, ещё крепче сжав нас обеих в кольце своих объятий, – чтобы пронести диктофон. И у меня получилось!

– Теперь ты у него под колпаком. Глянь, как смотрит, – шёпотом заметила Вика.

– Смотрит, говоришь, – лукаво подмигнула ей моя забияка, даже не оглянувшись на сотрудника, – Пусть смотрит! – шёпотом провозгласила она, – Он смотрит на Марьяну Брошкину. Вот пусть Марьяна и останется у него в памяти.

– Ты весь вечер будешь этой самой Брошкиной, – резонно зашептала я, – А значит – весь вечер будешь у него под колпаком.

– А вот и нет! – шепотом воскликнула подруга мне в ответ, – Я переоденусь. Костюм двусторонний, сечёшь? – Машкина маска чуть дёрнулась, как, если бы она под ней задорно вытянула губы трубочкой. – Так что, зайду в эту дверь Брошкиной, а выйду – Барби.

– То есть ты переоденешься в костюм Барби? – не поняла я.

– Угу.

– А почему именно в Барби? – снова не поняла я.

– Потому что с безмозглой куклы – и взятки гладки. Только надо найти местечко, чтоб войти, так сказать, в образ.

– Вряд ли это будет возможно, – прошептала Виктория.

– Ошибаешься. Есть у меня на примете один уголок. Рядом с приват зоной. Главное – туда просочиться. Но это – дело техники.

– Рискуешь, – зашептала Виктория ей в ответ. И заметила, осуждающе качнув головой: – Неоправданный риск может навредить операции.

– Какой ещё операции? – чуть слышно спросила я.

– Нашей, – через паузу проговорила Вика мне в ответ.

– Да не ссы ты! Кассандра ты, или как! Где этот твой малахольный взгляд в будущее, а?

– Он всегда при мне, – чуть слышно ответила она Марье.

– Правда? – не отлипала моя липучка, – И что ж он тебе щас кажет?

– То, что пора прекращать шептаться тут у всех на виду, – резонно заметила шёпотом Харитонова.

– Как же мне нужна ваша поддержка, мои вы куколки! Спасибо вам! – снова заголосила моя актриса и опять принялась нас тискать в объятьях, только теперь – по очереди.

– Завязывай с балаганом, слышь! Или нас всех в обезьянник загребут! Там «подвязок» не будет. – Угрожающе прошептала ей Вика, сымитировав сленг подруги. Видимо, терпение покинуло нашу мисс невозмутимость после того, как Марья загребла её в объятья в третий раз, аккурат после того, как выпустила, наконец, из обхвата своих цепких рук мою многострадальную талию.

– Там не будет, а тут типа есть, да? Значит – прорвёмся! – не «заржавело» за авантюристкой с ответом.

– Не косячь, слышь! Не сорви расклад. Могут пострадать люди, – шёпотом предостерегла её Вика.

– Какие люди? – пришло время удивиться моему конспиратору.

– Тебе что, нас троих мало? – через паузу спросила у неё Вика. И добавила, указав взглядом на меня: – Она – вообще не при делах. Зачем втянула? Перед хирургом лично слово держать будешь, – добавила она с толикой опаски, как мне показалось.

– Ой, не зуди, а! Её задача – всего-то заарканить Новикова, он и так – у неё на поводке. Стало быть, полдела сделано, осталось – ошейничек затянуть!

– Думаешь, выгорит? – прошептала Вика Марье в ответ, – Он может её и не узнать.

– Узнает полюбасу! У него на неё чуйка. Учует – начнёт кошмариться. Начнёт кошмариться – сядет в лужу. А тут я – на подхвате: с удовольствием его притоплю!

– Не сомневаюсь, – не стала спорить с нею Вика.

– Умница! – торжественным шёпотом похвалила её подруга. И чуть слышно проговорила: – К тому же цыпе нужен реальный трабл или как ты его там окрестила?

– Перезагрузка.

– Воот! – нараспев прошептала Машка. И самодовольно добавила: – Она ей здесь – точно обеспечена!

Они обсуждали мою ближайшую участь, будто меня и не было рядом. Слушала я их и давалась диву: как могла я допустить, чтобы со мной обходились как с марионеткой.

– Хорош трепаться! К нам уже идут! – велела подруге Харитонова, словно почувствовав моё недовольство. – Больше никаких финтов, ясно?

– Ясно, не бузи – буду паинькой, – миролюбиво прошептала Марья ей в ответ.

– Какие-то проблемы, дамы? – совсем рядом послышался голос портье, перед которым волчком недавно вертелась Марья.

– Да што вы, шударь! – бойко откликнулась Марья ему в ответ, – просто я никак не могу поверить швоему щаштью! Я ше теперь швободна! Это так волнительно!

– Отлично! – усмехнулся её дотошный собеседник, – Тогда вперёд – на подвиги! Прошу не задерживать других избранных. Извольте пройти прямо, не создавайте пробки. – с холодной учтивостью произнес он и демонстративно указал нам рукой на одну из стен.

А потом… Потом он взглянул на меня, приложил руку к груди и тоже слегка склонил голову, будто я не обычная гостья их заведения, а какая-то важная птица. Я удивлённо взглянула на него с немым вопросом, потом – на стену и заметила, что часть её вдруг слегка вздрогнула и с приглушённым щелчком отъехала в сторону, открыв нашему взору зрелище, показавшееся мне отталкивающим настолько, что я застыла на месте, пряча испуг под маской.

Страх окутал меня вязким туманом неопределенности и осел на коже липким потом. Проник под неё и расползся по венам неприятной, холодящей субстанцией.