– Это невозможно, – стало ей ответом.

– Да я вишшу, – отчего-то зашепелявила Марья ему в ответ, – Мне бы выйти на минутощку, а замок защёлкнулся.

– Это предусмотрено программой. Датчик срабатывает после того, как гость переступает порог холла, – равнодушным тоном объяснил качок.

– Как мило… А как ше время на размышление? – не отставала от него Марья. – Пять минут же вроде даётся клиенту на принятие решшения: типа уйти или остаться.

– Такая возможность предоставляется определённому кругу лиц, – ответил ей сотрудник сего заведения.

– А чем мы лицами не вышли? – не сдавалась моя настырная.

– Клуб предоставляет возможность сыграть в рулетку. Нашим гостям с патологической зависимостью предоставляется дополнительные минуты на обдумывание. Они об этом знают, – негромко проговорил качок.

– Как гуманно! – жизнерадостно восхитилась Марья, – Ну, откройте ше дверь! Дайте мне подумать пять минут на свешшем воздухе! – настояла было она, но сникла, услышав ответ.

– Программа вашего визита не предполагает личного участия в азартных играх. Поэтому время на обдумывание вам не нужно.

– Мы же сможем покинуть заведение в любой момент, правда? – уточнила я у сотрудника, впустившего нас в холл.

– По согласованию, – негромко ответил он.

– По согласованию с кем, простите? – снова уточнила я.

– По согласованию с владельцем клуба, – учтиво ответили мне.

– А кто у вас владелец? – решила я ковать железо пока горячо. То есть – пока качок был готов отвечать.

– Дорогие гостьи, при необходимости он сам на вас выйдет, – ответил он, явно давая понять, что и так сказал немало.

– Эх! Гулять – так гулять! – воскликнула Марья и, ухватив нас с Викой за руки, повела за собой.

«Хорошо, что рамки металлоискателя нет. Есть шанс, что «маячок», который выдал мне дед ещё по осени и который я пристроила в складках платья, —останется при мне, – поставила я в уме галочку и сделала неутешительный для себя вывод: – Хотя… Какой теперь от него прок, если здесь, похоже, вовсю работают «глушилки»».

Видимо, не будет пользы и от сотового, который выдала мне Марья и который я припрятала в нечаянно обнаруженном потайном кармане своего платья.

Как-то я уже проворачивала подобный трюк. Это случилось в тот недобрый вечер на вечеринке, на которую мы с Алисой нагрянули после выпускного. Прошло полгода, но я помнила всё в мельчайших подробностях, включая запах и привкус минералки, которой напоил меня тогда Эрик – наш одноклассник.

Потайной карман в надетом сейчас на мне платье невесты кто-то пристроил в складках подола: у самого пояса, вернее, – сразу под ним. Тайничок этот очень походил на тот, который я сама вшила с изнанки своего маскарадного костюма прошлым летом. Тот тайничок и выручил нас с Лисой на той злосчастной вечеринке.

«Дежавю», – пронеслось в голове, но я погнала прочь воспоминания о том вечере: ни к чему было кошмарить себя дополнительно, и без того нервы были натянуты струной: только коснись – о оборвутся.

«Мда… Когда качок сказал о безопасности, то, видимо, имел в виду безопасность заведения, а совсем не нашу. Ну хватит! Не нагнетай ещё больше, Кать!» – в десятый, наверное, раз мысленно велела я себе и огляделась по сторонам со всем вниманием, на которое была сейчас способна.

В просторном холле, декорированном в коричнево–молочных тонах, посетителей было не так много. Негромко звучала музыка, в мотивах которой угадывалась смесь классики и эклектики. Будто бы обволакивающая с головы до пят, она помещала посетителей в некий транс – странно безмятежный, обманчиво умиротворяющий, лишающий воли к сопротивлению.

Мы подошли к стойке регистрации. За ней нас ждал представительный мужчина лет тридцати. Он вонзился в нас острым взглядом сразу, как только мы переступили порог заведения, и всё это время продолжал держать нас на мушке – на зрительной.

Ясребоокий сотрудник кивнул нам в коротком приветствии. Следом он вышел из-за стойки с металлоискателем в руке и принялся водить им по Викиной шубке. Та не проронила ни слова – так и простояла без движения, непринужденно расправив плечи, пока сотрудник исполнял свои обязанности. Закончив с Викторией, он подошёл ко мне, но отвлёкся на театральный Марьин возглас, так и пышущий возмущением:

– О, нет, шударь! Какое унишшение! Какое пренебрешшение к моей шкромной персоне!

– Простите, – обратился к ней сотрудник, отодвинув от меня металлоискатель.

– Я никогда не бываю на третьем месте! – эмоционально продолжила моя фурия, продолжив нещадно зашепелявить.

Но стоило только палке – детектору коснуться её груди, как она ухватила его ладонью и пропела: – Какой взгляд! Острый! Ццепкий. Профешиональный. Шударь, вы проникли в шамое моё шердце! Как вас шовут?

– Неважно, – с учтивой прохладцей бросил ей в ответ сей сотрудник заведения и попытался вырвать детектор из цепких пальчиков подруги. Но ни тут-то было!

– Боше! Боше мой! Какая харизззма! Я покорена! А какая настойчивость, шударрь! Мне бы такую!

– Её в вас – хоть отбавляй, – заметил тот, усмехнувшись, и сделал ещё одну попытку оторвать слабо попискивающую «палку» от груди моей подруги. На этот раз ему это удалось.

– Позвольте мне пройтись по вашей одежде, – то ли предложил, то ли потребовал сотрудник.

– Конешно-конешно, шударррь! – воскликнула Машка и тут же закружилась перед ним юлой. С явной озадаченностью на лице мужчина провёл рядом с ней инструментом, казалось, не успевая даже прикоснуться.

– Уф, шударь, вам удалось меня завести, шкашу я вам! Шловно шкатулку с сюрприззом! – перехватила инициативу Машка, – А, мошшет… – Перестала она перед ним порхать и теперь стояла, нарочито глубоко дыша. – Мошет, обменяемся контактами, шударь? – не отставала моя липучка.

– Лишнее, – коротко известили её.

– Понимаю… Понимаю… Шубординация и вссё такоэ… – никак не унималась подруга, кажется, заставив понервничать даже невозмутимую Викторию, которая весь вечер больше напоминала мне молчаливую, едва уловимую тень. – Бошше, вы ше не видите моего лица! – воскликнула моя авантюристка: негромко, но с провокационной чувственностью в голосе. И тут же заверила заговорщицким шёпотом: – Но всё решаемо, шударь. Не шдесь, конешно… Мы ше не мошшем нарушать правил, правда?

– Правда, – не стал спорить он, коршуном вглядываясь в её маску.

– Шшечь мосты – это так недальновидно, правда? Боллее того – это гллуупо… А глуупость – самое шкверное, что мошет с нами шлучиться, – несло подругу.

– Верно, – односложно ответил сотрудник заведения. Казалось, теперь он двукратно усилил внимание к маске на её лице, видимо, не совсем понимая, что она от него хочет на самом деле.

– Как вы относитесь к глуупости, о покоритель моего шердца? —

– Отрицательно.

– Вот и я! Я тоше, шударь! Именно отрицательно! Крайне! Поэтому… Наверно, не штоит… Но што, если нам всё ше вштретиться? Там… Там – за пределами этого магищеского местещка? Я уверена, мы не разощаруем друг друга!

– Простите, – вдруг вступила в разговор Вика, – Моя приятельница – сегодня – настоящая загадка. Невозможно догадаться, что она выкинет в следующий момент.

– О да! Кто шнает, што взбредёт мне в голову, – заверила Марья «шударя», коротко кивнув в подтверждение своих же слов.

– Это всё – нервы, – продолжила Вика, – Понимаете, она… на взводе… Или, скорее – в раздрае… Ей просто нужно отдохнуть, поэтому мы здесь.

– Вижу, что нужно. Не смею вас больше задерживать, сударыня, – обратился он к Марье и коротко кивнул Виктории, – Можете пройти.

– О, благодарю вас, шударь! Не подумайте обо мне дурного, но подумайте, ладно? Ой, каламбур шморозила! Надо же! Поверрьте, обычно я просто душшка. Серая мышь и всё такоэ, но ссегодня… Ссегодня я готова на многое, шударь!

Сотрудник заведения снова выставился на подругу с немым вопросом.

– Я о моём предлошении, – с придыханием напомнила ему моя авантюристка. – Вы пленили меня, шударь. Продумайте ше о моём предлошении! Пока я не передумала.