«Так хаос здесь всё же управляем!» – догадалась я и воскликнула, то ли мысленно, то ли вслух:

– Как же жаль, что я не взяла с собой фотокамеру. Руки так и чешутся запечатлеть сей феномен. А всё Марья со своим авторитетным мнением…»

Расслышав самодовольный ответ подруги, я поняла, что выдала свои мысли вслух.

– Какой на фиг феномен?! И да, моё мнение – крайне авторитетно, голубушка, – заявила она без тени смущения. – А авторитетно оно именно потому, что всегда верно!

– Чем же оно верно в случае с камерой? – недовольно откликнулась я.

– Да хоть тем, что игрушку твою, вечно щёлкающую, увели бы здесь в два счёта! Ты даже глазом моргнуть не успела бы! И как бы тогда, скажи на милость, ты объяснила бы её пропажу Мюллеру?

– Какому ещё Мюллеру, Маш?

– Как какому?! Громову Данил Сергеичу!

– Замолчи! – приказала ей Вика. И напомнила: – Не забывай о конспирации.

– Пардон, мадам, – парировала она Кудряшке и строго выдала мне: – Всё, не напрягай меня больше, башка разболелась. Смотри вон, как беснуется чернь. И будь благодарна этой! – Подруга кивком указала на Вику.

– За что благодарна? – не поняла я и услышала в ответ:

– За то, что тебя в эту клоаку не отпустила. Ты там сгинула бы на фиг! Да-да! Я всё видела, блаженная ты наша! Терь молча глазей на этот беспредел, но – со стороны. Глазей и радуйся, ясно!

– Ясно, – сокрушённо вздохнула я и продолжила наблюдать за толпой. Ничего другого, похоже, мне сейчас всё равно не оставалось.

Не знаю, сколько времени пролетело, но «чёрная дыра», организованная владельцами «Терры», вдруг принялась уменьшаться в размерах. Всё изменилось потому, что по периметру зала стало ещё светлее. Оказалось, что в стенах зала тоже вмонтировано бесчисленное множество мелких лампочек. Раньше они не подавали признаков жизни, но теперь… Теперь, явно по чье-то незримой команде, целая плеяда этих светящихся точек стала попеременно вспыхивать разноцветьем, вытягивая центр зала из тёмной бездны. Каждая синхронная вспышка, казалось, была ярче предыдущей и уменьшала диаметр пресловутой «чёрной дыры», будто постепенно схлопывая её. И чем меньшей по размеру та становилась – тем с большей агрессией толпа проявляла себя, будто не желая схлопнуться вместе с этой пульсирующей тьмой. Похоже, зарождался бунт теней, и у Чёрных Плащей, как я окрестила силуэты в иссиня-чёрных длинных одеяниях, работы явно прибавилось.

Мы втроём всё так же ютились у стены – хоть в зыбкой, но безопасности – и как будто чего-то ждали.

Я взглянула на Вику и просто на физическом уровне ощутила напряжение, в котором она пребывала. Моя Кудряшка явно нервничала, а делала она это крайне редко – только тогда, когда что-то выходило у неё из-под контроля. На моей памяти от неё также фонило лишь однажды – ещё в детстве, когда я застряла в катакомбах. Тогда ей не хватило сил вытянуть меня из них самостоятельно. Пришлось звать на помощь деда Арта, а потом получать от него нагоняй.

Сейчас Кудряшка крепче обычного сжимала мою ладонь в своей и зорко вглядывалась в стену напротив. Что она там пыталась развидеть или кого, было неизвестно, но я её не отвлекала. Маша тоже притихла и будто впала в некоторую апатию.

– Ты как? – спросила я у неё.

– Норм, – коротко бросила она мне в ответ.

– Мы чего-то ждём?

– Сигнала.

– Какого?

– Да хрен его знает. Я не заморачиваюсь и тебе не советую. Её время действовать, – закончила подруга свою тираду, снова кивнув на Викторию.

– Что ж, подождём, – откликнулась я. И пробурчала: – Знать бы чего… Хочу домой…

– Ага, щаз! Среди черни потусоваться – предел твоих мечтаний, что ли? – воскликнула Маша.

– Среди черни? Почему ты их так называешь?

– А что не так? Посмотри на них! Чернь и есть!

– Не понимаю тебя…

– А что тут понимать? Явно отребье, польстившееся на дармовщинку. Им даже шотиков не предложили.

– Каких еще шотиков, Маш? – не поняла я её.

– Обычных, чтобы горло промочить.

– Думаю, это сделано для чистоты эксперимента, – негромко предположила Вика.

– Какого эксперимента?

– Похоже, эксперимента с дурью, – ответила за нее Маша. Как бы нам всем ответ держать не пришлось.

– Ответ держать? Перед кем?

– Перед тем, кто этот балаган устроил.

– Думаешь, нас опрашивать будут?

– Хорошо, если просто опрашивать, а не фиксировать всё документально. С анализами и другими медобследованиями.

– О нет – я – пасс! – возмутилась я.

– Да кто тебя спрашивать будет! – не умолкала подруга, – Загонят в кабинет – не отвертишься.

– В какой кабинет? Ты что-то знаешь, да?

– Прекрати, Стоцкая! – велела той Кудряшка.

– Ма-ша, колись давай, как ты ни скажешь!

– Остынь! Ничего я не знаю! – закипела моя конспираторша.

Разговор наш не ладился. Похоже, не только я была на пределе, но и они обе.

– Девочки, пойдёмте домой, мне здесь не нравится. Да и поздно уже, наверное, – предложила я, но Марья накинулась на меня коршуном.

– Какой на фиг домой! – возмутилась она и, поймав на себе осуждающий взгляд Виктории, продолжила на два тона ниже: – Дело – не сделано, сечёшь?

– Какое дело, Маш? – спросила я, постаравшись говорить спокойным тоном.

– Ты что, совсем обдолбалась, мать?! Мы за чем сюда пригнали?! – снова вскипела моя амазонка.

– Иди сюда! – тут же велела ей Вика. Марья не стала спорить: отошла от меня и встала рядом с той. – Дыши и приходи в себя! – Велела Кудряшка моей фурии, – Твой мозг мне нужен в работоспособном состоянии.

– Нужен ей, – недовольно пробурчала Марья ей в ответ. И замолчала.

Мы простояли у стены ещё какое-то время. Я всё так же не выпускала ладони Виктории из своей и чего-то смиренно ждала.

Прошло ещё несколько минут, и толпа гостей стала обретать вполне себе цивилизованный вид. Люди больше не дёргались как фрики, движения их обрели плавность, ритм танца, если его вообще можно было назвать танцем, стал размеренным. Хаос вокруг нас, как по мне, кем-то контролировался и вполне себе успешно управлялся.

– Чего мы ждём, Ви… Кассандра? – всё же спросила я.

– Не время, – ответила она мне. И добавила: – Думай о чём-нибудь отвлечённом. Не связанным с клубом. Твоя задача: не дать мозгу заснуть!

«Думай Катя! Думай – не впадай в ступор, как Марья! – велела я себе, взглянув на подругу. – Что обо всём этом сказал бы Кирилл Андреевич? Миша велел держаться от Орлова подальше… Сказал, что тот мстит его семье за смерть своей жены. Поэтому и встал, между нами. Но разве я и Миша – мы? Разве мы пара? Нет, конечно! По крайней мере, я так не считаю. А он считает, что пара… Надо с ним это обговорить…. Ладно, оставим Мишу в покое. Неужели Кирилл Андреевич действительно мстит? Вот Каменнолицый – да, мстит. Он сам признался… А Орлов… Он адекватный… И так не похож на своего злобного родственника. Да и зачем мстить? Дело прошлое… Столько воды утекло… Остыло всё, должно было остыть. «Месть – блюдо, которое подают холодным» – помню, где-то читала… Интересно, Новиков действительно здесь? Маша в этом уверена, – продолжила размышлять я, разглядывая то маски на лицах гостей, то мигающие в стене напротив лампочки. – Как они умудряются в них плясать? Неужели дыхание не сбивается? Я бы не смогла…»

Вдруг взгляд зацепился за один из силуэтов.

«Что-то знакомое в осанке и манере держаться, – констатировала я. – Это явно мужчина. Идёт, как танк и все перед ним расступаются… Миша, тоже так умеет. Неужели это он?»

Но убедиться в своей догадке возможности мне не представилось: гость юрко затерялся в толпе.

«Что мы вообще тут делаем? – копошились беспокойные мысли в моей, вяло перепрыгивая с темы на тему. – Бессмыслица какая-то… Этот клуб похож на притон. Как Маша назвала его гостей. Чернь? Да, именно так… «Во всём должен быть смысл», – учит меня дедушка. Так в чём смысл этого … действа? Маша заикнулась про какой-то эксперимент… А если эти пляски – прикрытие для чего-то иного… Как отвлекающий манёвр… Тогда всё эти люди – просто массовка. Если так, то прикрытие для чего? – привычно анализировала я, борясь со внезапно навалившейся скукой. – Кто же нам поможет выбраться отсюда? Орлов мог бы помочь… А как он это сделает, если не знает, куда я попала? И почему мне в голову постоянно лезут мысли о нём? Потому что встреча с ним стала главным событием прошедшей недели, Катя! Тогда – в «Империале» – он внушил тебе уверенность в себе и надежду на то, что после той летней вечеринки ты сможешь жить полноценной жизнью. Сможешь создать семью… Сможешь любить и быть любимой… А что же теперь? Ни-че-го… Потому что твой спаситель всю неделю не давал о себе знать… Его поведение – очень красноречиво, разве нет? Да… Оно доказывает, что ты ему не нужна, Катя. Смирись с этим, – мысленно казнила я себя, но интуиция подбросила жару: – Но с чего-то же тебя потянуло в толпу будто магнитом! Неужели дело только в дурмане? Может Орлов – там: среди них? – не сдавался мой внутренний голос. – Зачем ему это? Он же не чернь, как назвала их всех Марья… Не спорь: ты же чувствуешь, что он где-то рядом! – подливала масла в огонь моя бунтарка-интуиция. – Да, как ни странно, чувствую… Или мне просто хочется в это верить… Стоп, Катя, не глупи! Зачем ему тут быть? Ведь если он тут, то замешан в этом… Замешан в чём-то грязном… А Орлов не может быть замешан ни в чём таком, потому что… Потому что он друг мамы с папой, – мысленно развила я свою мысль. – Родители никогда бы не стали дружить с человеком… недостойным. А как же ты? – Моя провокаторша-интуиция опять встряла в мой сбивчивый мыслительный процесс, – Ты их дочь, однако находишься здесь, – не давала она мне покоя. Тогда почему же он не может? Нахожусь потому, что вынуждена находиться, – спорила я сама с собой, – Может, и он вынужден? – мой неугомонный внутренний голос продолжил подсыпал перца в мои сумбурные размышления. – Стоп, Катя, не сходи с ума! – осекла я себя, – Ты просто нанюхалась дряни и все твои чуйки, как заявила бы Марья, – не более, чем последствия интоксикации. Включи мозг и не воображай себе невесть что! Ладно… Не буду… Как жаль, что с понедельника нам с Орловым так не удалось поговорить. Я бы рассказала ему о клубе… Рассказала бы? Рассказала! Точно рассказала бы! По секрету, конечно, но рассказала бы обязательно. И тогда не пришлось бы сейчас беспомощно подпирать стены и вести бессмысленные беседы с самой собой. Почему же ты не позвонил мне, Кирилл Андреевич? Как почему? – опять встрепенулось моё неугомонное шестое чувство, – Каменнолицый же объяснил: ты не смогла заинтриговать Орлова настолько, чтобы он сразу же не потерял к тебе интереса. Объяснил, – не стала оспаривать я и устало продолжила прокручивать в голове совсем невесёлые мысли: – Что же я наделала… Как теперь быть?.. Соберись! – приказала себе резко: – Хватит переливать из пустого в порожнее! Лучше подумай, как отсюда вырваться. Так… Надо связаться с дедушкой! Нет… Не вариант… Дядя Коля сказал, что он в командировке. Тогда нужно связаться с самим дядей Колей! Опять же: как? Я же теперь без Цербера… Как я могла отдать Анне своего верного электронного «спутника жизни»! Чем думала? Маша велела, а я просто не стала с ней спорить. Напрасно не стала, Катя, напрасно…»