Снова дерг. Кадка успела набраться всего наполовину, так что Ро водяного залпа в макушку и не заметила.

— Но разве я могу что-либо сделать?!.

Ро прошлась по предбаннику, потирая плечо через совершенно мокрый бандаж. Воздух был тепл, несмотря на то, что девушка промерзла до почек. Покосилась на сиротливо валяющуюся карту и договор с Гарриком.

— Да ладно, Ро, ты сохранила их перед лицом смерти — и ты сдашься? Не верю.

— Но я же всего слабая женщина, к тому же — совершенно чужая здесь!

— Но зато какая у тебя сила воли, вера в лучшее! Ты выкрутилась с взрывающегося корабля, остановила абордаж, провезла далекозор под носом у капитана Барма и обманула самого гада Кастеллета, заставила Фаррела выйти из себя, открыла зашоренным вестландцам мир иных культур, вдохновила местного поэта и спустилась в пещеру по канату. Чудом избежала гибели в пещерной ловушке и от рук революционеров, даже заполучила передышку. И ты — ничего не сможешь сделать? Слабая женщина? Тебя страшат какие-то медведи?

— Но мне некуда идти…

— Еще осталась башня Тильды.

Аврора улыбнулась от уха до уха.

— Тогда стоит спрятать наши бумажки.

Входная дверь скрипнула. Ро едва успела сунуть договор и карту в щель в полу под лавкой и схватить простыню.

Кого еще принесло? В «душевую» заглянуло прыщавое лицо подростка. Прелесть. Ро покрепче запахнулась в простыню.

— Простите, — пробормотал парнишка и мгновенно залился краской. — Я… каждый вечер прихожу париться, лечение такое…

Наверное, это тот, который выздоравливает от воспаления легких. В конце концов, сауна ведь не принадлежит ей, правда? Ро постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее.

— Конечно, заходи. Я уже все.

Парень открыл дверь пошире, и внутрь вдруг с шумом влетела белая рассерженная птица.

— Она вот… внутрь рвется, — пояснил паренек с пневмонией в одной длинной рубахе с торчащими как спички ногами.

Аврора издала восхищенный возглас. Голубинка! Тиль! Их они списали со счетов. Ро вытянула левую руку, сокол опустился на запястье, больно впиваясь в кожу и ударяя крыльями в лицо.

Должно быть, долго ждала, вот и злится. В прошлый раз ей тоже пришлось несладко. Но… она — это лучик надежды в темном тоннеле!

— Никогда не видел таких! — восхищенно проговорил мальчик.

Аврора, уже было радостно потянувшаяся к записке, замерла. Никто не должен знать, что у нее есть посланник, никаких свидетелей!

Спокойно, Ро, еще немного, и такими темпами ты начнешь свидетелей убивать, как Седрик Джарлет.

— Хочешь посмотреть? — спросила мальчика, разравнивая нахмурившиеся брови.

Тот несказанно обрадовался, расцвел.

— А можно?!

Аврора с теплотой усмехнулась.

— Можно. Если ее еще покормишь, так она и сердиться перестанет.

— У меня… остатки обеда есть, вот, — суматошно закопался подросток в карманах чересчур просторной рубахи.

Аврора тем временем тихо сколупнула записку и передала недовольно разевающую клюв Голубинку товарищу по больнице. Соколица засомневалась на мгновение — переходить ли на чужое запястье — но потом увидела кусок хлеба с мясом, и это был решающий фактор.

Ро отвернулась и развернула записку.

«Ро!

Это невероятно! Пишу тебе, потому что мне просто жизненно необходимо поделиться с кем-то всем этим восторгом.»

Аврора пробежала по диагонали подробности стрижки овец и зацепилась за абзац:

«Ниргаве говорит, мы заночуем под открытым небом, не могу дождаться. Я помню про репетицию, завтра я непременно вернусь в город, увидимся в „От пуза“. Но после вашей премьеры, Ро, я вернусь надолго. Я хочу стать настоящим друидом и побывать в затерянной столице Тополя, а это может сделать только тот, кто друг деревьям.

До встречи завтра, обнимаю!»

Вот оно как… Друг деревьев может попасть, хм. Каким образом Чак им сделался?.. И бывал ли он таки там? Может, и она может побывать в затерянной столице, раз дерево ее защищало?

Завтра в обед. Что ж.

Паренек был абсолютно счастлив и думать забыл про баню и легкие. Голубинка милостиво позволяла гладить ей перья и почесывать грудку, щуря желтые глаза с продолговатыми зрачками.

— Вы будете писать ответ? — спросил Аврору ее новый знакомый вот так прямо в лоб, без обиняков.

— Еще не знаю, — задумчиво покачала головой Аврора. — Тебе здесь… не грустно?

Паренек горячо возразил:

— Что вы! Меня дома ведь уже и в рабы записали, если б я не заболел…

Аврора увидела, как мальчишка вздрогнул, и сердце ее сжалось. А случайный знакомец продолжал:

— …то был бы как Юстус.

— Юстус?..

— Есть у нас тут такой… Его пытались раскодировать, но что-то пошло не так. И у него теперь… ну, не все дома, — мальчик неохотно покрутил у виска пальцем ради наглядности.

— Но это ведь случайность?.. Квилла говорила…

— Нет, пока не придумали, как вернуть волю рабу, — со знающим видом ответил паренек. — Это эксперимент делали и не получилось. Я вообще думаю, это невозможно — разве можно вернуть то, что отняли и растворили в воздухе? Но понимаете — у этих ученых оно как: им ничего не докажешь.

Ах, Кастеллет! «Их можно раскодировать!». Ро с трудом разжала окаменевшие от очередной волны злости челюсти и прошлась по душевой.

И как милы слова этого юноши про взгляд из мира пиратов на мир цивилизации. И все эти взгляды по-своему правы. Иные миры — всегда иные, но необязательно оттого плохие.

— Тебя как зовут? — как можно дружелюбнее уточнила, присаживаясь на скамейку.

— Бимсу.

— А я — Аврора Бореалис. Бимсу… так ты не хочешь домой?

Бимсу засмеялся.

— Вы знаете, вот были у нас тут такие, что хотели. А мне что там делать? Да я, если б хотел, давно бы уже убег!

Ро прищурила правый глаз недоверчиво.

— А как же ров с морскими медведями?

Но Бимсу этот довод только повеселил.

— Пф-ф! Ну и что? Я не буканбуржец, что ли? На охоту с детства хожу!

У Ро гулко забилось сердце. Вот он… путь! Глаза ее загорелись — даже она почувствовала. А тощий Бимсу — увидел.

— Вы тоже хотите сбежать?

Невероятно прямолинейный товарищ. Аврора, сдерживая волнение, уточнила:

— Если я тебе скажу, что да, ты сдашь меня Квилле Мель?

Паренек серьезно задумался, а Голубинка боком перебралась ему с запястья на плечо, а оттуда — на вихрастую голову. И начала моститься, будто в гнездо. Бимсу весело рассмеялся, воздел руки к птице и закатил глаза кверху, но Голубинка предупреждающе щелкнула клювом.

— А можно мне сокола оставить? — попросил он. — Тогда не скажу.

Ро рассмеялась и развела руками.

— Это не моя птица. Она вернется в хозяину. Но… я могу достать для тебя.

В конце концов, Фарр оставил ей много золота в сейфе дома с пилястрами. Если она сможет до него добраться… Должно получиться, Ро! Просто обязано. Нечего Кастеллету лавкой заведовать, и это решено. Это ее дело, ее идея. И нечего ее портить тем, кто не для людей вот это все, не ради добра, а…

Да и настоящий человек дает ничего не жалея. Она добудет парню птицу. Ей несложно, а ему — счастье.

— Будет тебе птица. Попугай или сокол?

— Сокол, конечно, — Бимсу подумал с мгновение, серьезно кивнул и протянул ладошку. Ро с чувством ее пожала. — Квилла Мель очень расстроится, конечно — она ведь верит, что бежать отсюда нельзя… Но вы добрая и красивая. Я сделаю вид, что ничего не знаю. К тому же, если она хочет и правда быть непобедимой, надо, чтоб она поняла, в чем прокол, правда? Любой буканбуржец сможет уйти без проблем.

Интересно, если это и вправду так, то… почему Седрик Джарлет так легко поверил, что больница — для нее идеальная тюрьма? Вероятно… он не подозревал, что она встретит тут буканбуржца.

Бимсу сел на лавку и объявил:

— Сегодня я не пойду в парилку.

Голубинка возмущенно отлетела в угол комнаты и что-то там со свистом заворчала под клювом. Как же — про нее забыли. Снова. Но Бимсу было не до того. Он продолжал — ни с того ни с сего решив выговориться: