— Так говорят простаки. На самом деле — видеть недоступное глазу, — вставил Гупо.

— Но это невозможно, — ледяным тоном возразил Фаррел.

— Интересно, а дорогу к этому недоступному он тоже открывает?

— Дорогу, скорее, показывает компас королевы Мерче. Но это уже артефакт Вольных Торговцев, — пожал плечами капитан Гэрроу.

— И вы отдали такой драгоценный артефакт Вестланду?!

Ведь здесь столько возможностей… Если добыть еще и компас, можно ж ходить, куда хош, неужели никто не догадался в этой их империи Объединенных Королевств?..

Догадался, конечно. Странник. Самый умный товарищ. Труба у них, а компас где? Утонул вместе с «Аузонией»?..

Это была бы беда. Получается, труба плюс компас — и добро пожаловать в другой мир?.. Но она ведь в трубу не смотрела и компас в глаза не видела…

Так она тут — это, жертва стечения обстоятельств.

— Нам с Авророй пора, — взял Фаррел «пассию» за запястье железной хваткой и заставил подняться. — Нам с ней нужно еще много… обсудить.

Гупо и Гэрроу уже не смеялись. Они встали, и капитан положил руку на клинок на поясе. Фаррел остановился. Барти колебался, как и парень в красных штанах. А Гупо схватил стул за спинку.

— Госпожа Бореалис, если вы не хотите идти с его светлостью, вы можете остаться.

Аврора посмотрела на Фаррела. Потом на неожиданно вставших на ее сторону капитана и толстяка. На временно нейтральных парней в цветных штанах.

— Я пойду, но говорить мы будем на палубе, Фаррел. Идет?

Господин королевский дознаватель проскрипел зубами, оценивая шансы, и был вынужден согласиться.

— А насчет далекозора не волнуйтесь, — обернулась она на пороге и ослепительно улыбнулась. — Он там, где должен быть, наше же с вами дело — верность и лояльность, не так ли?

Аврора и не ожидала, что из нежелательного элемента она в силах превратиться в одну из ключевых фигур империи всего в течение полсуток. В водах Белого Шепота, где сирены навевают опасные видения.

— Парус на горизонте! — раздался крик впередсмотрящего с высоты, где недавно горели свечи чистых душ.

Капитан Гэрроу выскочил на палубу вслед за вестландцем Фаррелом и Авророй Бореалис без кола и двора, но уже с неплохим политическим статусом. Его «офицеры» тоже не мешкали, на мостик высыпали все разом.

— Узнаю мерчевильскую каравеллу. Вольные Торговцы, идут прямо на нас. Приготовиться к бою!

Сердце Авроры упало. Она обернулась на Фаррела, что все еще держал ее за запястье: наручников сейчас не было, но с его хваткой они ему и не нужны. По-прежнему бледное от теоретического сотрясения мозга лицо дознавателя потемнело.

Воды республики Вольных Торговцев, поздняя весна года Эн.

— А Вольные Торговцы — это кто? — шепотом уточнила Аврора.

Что ж все из огня да в полымя, а.

— Республика Вольных Торговцев, которая последней вошла в империю на условиях автономного управления. И заклятые враги Буканбурга, — мрачно ответил Фаррел, не отрывая глаз от горизонта.

— Но разве так бывает?.. Если Буканбург — часть империи, разве он не должен подчиняться общей политике?

— Ты сама видела, как они готовы подчиняться. Официально империи нет и года, вековую историю так быстро не сломаешь — все шатко.

Фаррел будто бы пришел в себя и дернул Аврору за руку на сей раз с гневом.

— Зачем ты заговорила о далекозоре?!

И глазами пепелит так, словно за подобное — казнь.

— Мы снова на «ты»? — хмыкнула Аврора, отмахиваясь от пикси, орущего над ухом «теперь ты точно труп!».

Фаррел усмехнулся и ткнул пальцем в пиксенка, тот отпорхнул со злым фырканьем, брыкаясь.

— Ты недалека от истины.

— Это я недалек, — накуксился пикси, складывая ручки на груди. — А ей вечно приходится напоминать прописные истины.

— Вести себя не умеет, — поддакнула Соция, возникая сгустком прозрачной материи из воздуха.

Фаррел повел глазами устало и вытер свободной рукой лоб.

— Нормально с вами разговаривать невозможно. Если бы ты молчала…

— То была бы и дальше твоей пешкой, а неужели ты не понял, что я на такое не согласна? — попыталась Ро выдернуть руку из его пальцев, но стало только больнее. — Ты ненормальный, Фаррел!

— Так считает бОльшая часть населения империи.

— Ну, и зачем оно тебе надо?

— Какое мне дело до них? Империю строю я, а не они.

— Тебе правда нравится, что тебя ненавидят?

— Главное — боятся и слушаются.

— Буканбуржцы — вряд ли. Зачем так открыто демонстрировать им свое презрение?

— А за что их уважать? Это же обычные пираты.

— Каждого есть, за что уважать. Разве ты лучше их?

— Лучше. Я понимаю толк в манерах, приоритетах и еще много в чем. Пошли.

— Куда?..

— Спрятать тебя на время абордажа и взять мою рапиру.

Фаррел безапелляционно втолкнул Аврору обратно в темный коридор перед собой, на все те же пять ступенек и отпустил, наконец, запястье.

— А зачем меня прятать?

— Потому что право тебя убить принадлежит только мне.

Аврора даже задохнулась на мгновение. Что, простите?.. Это синоним рабства или болезненной привязанности?

Фаррел впихнул свою жертву в давешнюю каюту, закрыл дверь на ключ, не снимая тот с шеи, надел жилет, портупею, черный же камзол, поправил рапиру под его полой. Налил воды из кувшина, выпил залпом. Провел по волосам ладонью, зачесывая назад, поморщился от прикосновения к затянувшейся ране на виске, завязал хвост. Потянулся к баночке на тумбе, макнул пальцем в содержимое, осторожно нанес на рану. Мазь. Из другой склянки сделал глоток. «Квиллино зелье». Со стола взял высохшие свитки писем и сунул в красную сумку к остальным бумагам.

Оглянулся на злую Аврору, нахохлившуюся на кровати и зависших по обе стороны от нее таких же злых и настороженных пикси, подумал секунду, снял артефакт-защитку и надел ей на шею.

Пикси пропали, как по мановению волшебной палочки. А они тут тоже научно доказаны?

— Я не смогу за тобой присмотреть, так что пусть хоть артефакт защищает. А то решишь броситься в воду. Допрос еще не закончен.

— Что за собственничество, Фаррел? — выпалила Аврора возмущенно.

Его светлость обернулся уже у двери и улыбнулся.

— Я же сказал — ты меня заинтересовала, Аврора. Когда я разгадаю твою загадку, я найду ниточку, ведущую к Страннику. Я не прав?

Ро растерянно развела руками. Вероятно. Она сама хотела бы это ниточку найти. Хотя бы за тем, чтоб за нее никто не дергал.

— До тех пор мы — партнеры, и я не позволю никому тебя тронуть.

— А как обижать меня в кают-компании — так вперед и с песней…

— Ты отлично справилась. Теперь буканбуржцы не только не станут вякать гадостей, так еще и станут боготворить тебя за интерес к их культурным ценностям. Мне это также на руку. А что насчет правды… Достаточно, что мы ее знаем, на остальных можно и плюнуть, — и дознаватель вышел.

Сомнительно, что мы что-то знаем, честно говоря.

— Постой, — вскочила Аврора, бросаясь к двери: по ту сторону уже поворачивался ключ. — А если мне потребуется выйти?

— Удобства под кроватью. Соваться же на палубу во время абордажа барышне не к чему, — ответил Фаррел в дверную щель.

— А как ты без артефакта?

— Нас ждет абордаж. Там будет не до змей и не до сирен. Сбереги далекозор, точнее — то, что от него осталось. Не представляю, как ЭТО возвращать в сокровищницу, но, в конце концов, им давно не пользуются по назначению, современность в легенды не верит.

— А свечки мертвых душ?

— Это не легенды.

Как странно говорить вот так, через дверь, будто они — не то друзья по несчастью, не то разлученные возлюбленные.

— А как же твоя голова после удара?

— Я не сахарный, Ро.

— Но у всех есть ограничения!

— Поверь, я свои знаю. Если это все…

— И что насчет союза с Вольными Торговцами? Если будет абордаж, то разве все не рухнет?