— Тебе это зачем?

— Уж придется нам держаться вместе.

— Держаться вместе? Ха! Это еще почему?

— Потому что так будет проще играть роли.

— Несешь какую-то чушь, Аврора Бореалис, — фыркнул Фаррел в ответ, осторожно отпрянул, покачнувшись, а затем вынул откуда-то нож и принялся ювелирно вскрывать до жути сырой конверт.

— А почему тогда ты прячешься в каюте? — прищурилась Ро. — Разве не потому, что боишься, что тебя увидят слабым? И выбросят за борт?

Фаррел зло блеснул глазами из полумрака.

— А ведь и я могу приказать тебя выбросить.

— Валяй, — снова прикрыла глаза Аврора и откинула голову на спинку кресла, неожиданно удобную. — Я сделала все, что могла, чтобы выжить. Хотя — говорю — не переборщи с приказами, а то капитан не выдержит и ты последуешь за мной. На правду нет смысла обижаться, даже если она горькая. Насолил ты не только мне, а союз тебе предлагаю только я.

Что-то влетело и впечаталось в лицо, заставляя подпрыгнуть на месте и распахнуть глаза. Рубаха и штаны. Сухие. То есть...

— Переоденься в сухое, — приказал не менее сухо Фаррел. — Там ширма.

И склонился над столом, приступая ко второму конверту.

— Даже не думай, что я буду признательна, — хмыкнула Ро, тихо радуясь и спеша за ширму, чтобы стащить мокрые склизкие джинсы и Нелловский свитер «отвали».

Нелло... Йорген. Он его проткнул насмерть и не поморщился!

— Благотворительность не требует признательности, — отозвался Фаррел витиевато.

Аврора приблизила глаз к узорчатой дыре ширмы. Вернулся на кровать. И ведь лежит, как ни в чем ни бывало, еще и ухмыляется... Это другой мир, Ро. Здесь убивать, похоже, нормально. И ты можешь сгинуть так же легко. Но не дойти до такого — дело чести.

А честь — она сильнее фобий.

Пикси появился без предупреждения.

— Как ты можешь доверять ему? — тихо поинтересовался он, на сей раз — с любопытством.

— Я не могу, — прошептала Аврора. — И не стану.

— Но ты переодеваешься при нем.

— Ты говорил, что я продрогла и выгляжу безобразно. Пытаюсь решить проблему.

— Зоряна, — выплыла сбоку фигура дородной тетки в старинном головном уборе. — Ты ведешь себя фривольно, ты знаешь?

Соция?.. Ро истерически расхохоталась. Вот только дуэньи с тычущим пальцем тут не хватало!

— Я веду себя фривольно, Фаррел? — уточнила она нахально, высовываясь из-за ширмы.

Дознаватель уже смотрел на нее во все глаза.

— Скорее, я думаю, что моя благотворительность была плохой идеей, — встал тот и направился к ширме.

Ро натянула рубаху через голову и отскочила — штаны остались лежать на полу. Благо, рубаха была длинной, и для нашего мира вполне бы сошло. Но не для мира Фаррела, верно?

Аврора вытянула руки вперед предупреждающе и отступила на шаг.

— Помни, что я сказала — команда тебя не жалует. Я представилась твоим осведомителем. Как будет выглядеть, если дознаватель выбросит собственного осведомителя за борт?

Они кружили по комнате — дознавателя не смущала короткая рубаха, хоть он и скользнул взглядом по ее голым и босым ногам. Фривольна, как есть фривольна.

— К тому же, ты ранен, тебе нужна поддержка... — бормотала Аврора.

А Фаррел не отвечал, в какой-то момент просто резво откинул стол с дороги, как там, в каюте — кровать, и скрутил ее. Он как-то совсем не уважает мебель!..

— Мне все равно, как я буду выглядеть, — усмехнулся дознаватель ей в ухо и подтолкнул к двери. — Ночью морские медведи как раз выходят на охоту.

— Дай хотя бы штаны надеть, — прошипела Аврора.

Но Фаррел уже свободной рукой распахнул дверь и вытолкнул жертву в коридор, затем заставил подняться по пяти ступенькам на палубу.

— Не забывай, что я дознаватель: мне не присуще милосердие.

— А как же благотворительность?..

— Будешь умирать в сухом — вот тебе мой широкий жест!

— Но когда я окажусь в воде, оно станет мокрым!

— Переживешь.

— А вдруг нет?..

Аврора тормозила ногами как могла, так как руки надежно фиксировал за запястья Фаррел. Ногами тормозить получалось хуже, чем хотелось бы. Тем более, босыми.

— А я предупреждала, что кто плохо себя ведет, плохо заканчивает, — повисла призраком на стене справа Соция.

— И что все беды от того, что не сидишь дома, — отозвалась слева Агора.

— Ну, она ж у нас глупая клякса, — пискнул пикси у уха.

Ро замотала головой, жмурясь. Это было невыносимо.

Фаррел выпихнул ее на палубу и вдруг отпустил. Она врезалась в кого-то, сбила с ног, упала сама. В этой своей рубашке. Вернее, даже и рубашке-то не своей.

Ей в этом мире не принадлежало ничего...

Это пикси сказал? Аврора закрыла уши руками.

— Эй, Фаррел, развлекайся у себя в каюте, — грубо поднял кто-то Аврору за плечи и сунул в руки дознавателю. — И без тебя забот.

Прямо над ухом Ро услышала, как Фаррел потянул носом. Разжмурила один глаз. Темно, сумерки кончились. Вдалеке у горизонта сверкнула молния, в воздухе витал терпкий озон. Корпус судна качнуло — так и приложило их обоих о дверной косяк. Но только раз.

— Буря? — осмелилась уточнить Аврора дрогнувшим голосом.

Фаррел скосил взгляд на добычу, будто успел о ней забыть. Поспешно разжал нечаянные объятия, отчего Ро вывалилась обратно на палубу. Правда, удержалась на ногах. Дознаватель суматошно выскочил следом, задирая голову кверху.

— Смотри, — вздохнул с облегчением и одной рукой повернул ее лицо за подбородок к верхушкам мачт.

Те светились, как звезды. Ро так и раскрыла рот, забыв о собственном ничтожестве и опасностях.

— Огни... святого Эльма?

Она и не думала, что однажды увидит их воочию. В свете бортового фонаря было видно, как Фаррел презрительно поднял бровь.

— Ты постоянно несешь какую-то ересь, Ро Бореалис. Это свечи чистых душ.

Теперь прыснула Аврора.

— Свечи чистых душ? Серьезно?

— Древние верили, будто это звезды, которые сошли с ума и спустились на мачты, но уже давно доказано, что это чистые души зажигают в пространстве огни, чтобы защитить корабль от бури, так что мы теперь в безопасности... Да ты и вправду сумасшедшая!

Потому что теперь Аврора хохотала в голос, держась за живот.

— «Уже давно доказано»... Ох, Фаррел... И кто тут несет ересь и чепуху?..

Но грохнул гром, своим оглушительным раскатом едва не повалив на колени — гроза, выходит, прямо над ними — и с Фаррелом случился новый приступ головной боли.

— Тебе, вообще, лежать надо, — заметила Аврора.

А где-то на мостике крикнули «Право на борт!».

— Сказала та, что чуть не пошла на корм морским медведям, — зло прищурился Фаррел.

— Благотворительности чужда злопамятность, — в тон ему скривилась Аврора. — Свечки чистых душ... надо ж придумать такое!

Море Белого Шепота. Семнадцатое белья, поздняя весна года Эн.

Аврора, честно говоря, и не помнила, как они с Фаррелом доползли до каюты. Потому как болтанка усилилась — видать, свечки чистых душ не помогли (или просто злому Фаррелу помогать не захотели) — и обоих стало тошнить. Ее — явно от голода, стрессов, качки и милых демонов (ах, еще ведь был фееричный прыжок с взрывающейся «Аузонии»), его — от удара подзорной трубой в висок, итогового сотрясения и некого зелья Квиллы, о котором он бормотал что-то, прикладываясь к зеленой склянке из ящика у кровати.

В любом случае, ночь и шторм были чем-то вроде кошмара — не можешь проснуться и, когда просыпаешься, не уверен, сон это был или явь: ощущение, будто в голову насыпали песка, хорошенько встряхнули и сбрызнули потом водой. А сейчас встает солнце в мокрой дымке, этот песок начинает пересыпаться туда-сюда, обнаруживаться в неожиданных местах, ты едва можешь вздохнуть, и гадкое ощущение ползет по внутренностям, будто ты всю ночь сражался со вселенными миров, дурацки проиграл что-то важное, да не можешь вспомнить, что.