Дмитрий Константинович не звонил и не появлялся, и уже стало само собой, что мы купались с утра в море, а потом приезжал за нами Миша и увозил на целый день. Вечера мы проводили у него дома, дети плавали в бассейне в надувных жилетах, мы или смотрели телевизор, или сидели в саду. Я уже привыкла к его небольшому росту и не обращала внимания на то, как ему приходится забираться на стул, на его висящие под стулом ноги, на его лилипутскую одежду, которая была меньше, чем одежда моего Вити. Но тем не менее, мне в эти дни вдруг пришла шальная мысль, что, может быть, вот этот карлик и есть тот самый мужчина, который мне нужен. А почему бы и нет? Где-то я слышала выражение, что иногда самая сумасшедшая идея может быть самой верной. И потому теперь я стала смотреть на Мишу совсем другими глазами. И он, очевидно, это почувствовал, потому что как-то, когда мы сидели у него в саду, он вдруг мне говорит:

— Лариса, мне кажется, вам не стоит сегодня уезжать в тот дом.

— Почему? — спросила я.

— Ну, представьте, вдруг вернется этот человек, которого вы ни разу не видели, и вдруг он вам не понравится. Что вы будете делать?

— Уеду к себе, — сказала я.

— А если бы вместо того человека был бы я, вы бы тоже уехали? — спросил Миша.

Я посмотрела на него, увидела, с каким напряжением он ждет от меня ответа на свой вопрос, и мне захотелось взять его на руки, посадить к себе на колени и приласкать — вот такое он уже вызвал чувство к себе.

— А вы бы хотели, чтобы мы у вас остались? — спросила я.

— Да, — сказал он страстно. — На всю жизнь.

Вот этому мужчине я сразу поверила. А он еще добавил:

— Я понял, что хочу быть с вами, как только увидел на рынке, когда вы пробовали хурму.

— И вы мне сразу понравились, — сказала я. — Вы мне сразу внушили доверие к себе.

— Потому что мысли мои чисты, — сказал Миша. — И дети ваши мне нравятся. Я понимаю, что для вас мое предложение неожиданно, но, поверьте, в жизни может быть все-все, и даже то, что нормальному человеку никогда не придет в голову. И не надо этого бояться, надо полагаться только на свои ощущения хорошо это или плохо. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я не настаиваю на том, чтобы вы прямо сейчас дали мне ответ. Можете подумать, все взвесить. Я лишь прошу одного — не уезжайте от меня в тот дом, куда в любой момент может приехать тот мужчина. Я как узнал о нем, то каждый раз, оставляя вас в том доме, не нахожу себе места.

— Уже несколько дней и я страшусь его появления, — призналась я. — Посудите сами — пригласил меня и исчез, не появляется и не звонит. А может, он какой-нибудь маньяк? А у меня дети… Так что я с удовольствием перееду к вам.

Мы в этот день поехали за вещами, а детей оставили под присмотром домоправительницы.

Я написала записку, в которой сообщила Дмитрию Константиновичу о нашем отъезде из его квартиры, написала, что это ненормально, что почти неделю он отсутствует и не звонит. Считаю на этом наши отношения законченными, а Миша приложил к записке деньги, которые Дмитрий Константинович потратил на наши билеты.

И только я уложила в чемоданы наши вещи, как открывается дверь и входит высокий мужчина лет за пятьдесят, и я поняла, что это Дмитрий Константинович и есть. Только на фотографии, которую он мне прислал, он был явно на двадцать лет моложе и более ухоженный, опрятный. Сейчас же он выглядел обычным мужиком, какие играют во дворах в домино.

— Здравствуй, Лариса, извини, что задержался, — сказал он, обращаясь ко мне на «ты», хотя в переписке мы обращались друг к другу на «вы». — А это твой сын? — спросил он, показывая на Мишу.

Он был очень возбужден, я это почувствовала, хоть и видела его впервые.

— Здравствуйте, Дмитрий Константинович, вы так надолго исчезли, а за это время обстоятельства сильно изменились, и я уезжаю, — сказала я.

— Как это уезжаешь? — удивился Дмитрий Константинович. — Никуда я тебя не отпущу. Я тебя вызвал сюда и потому имею на это право.

— Вот деньги, которые вы заплатили за билеты. В двойном размере, — сказал тут Миша. — Так что на этом ваши права заканчиваются.

— А это что за лилипут здесь? — прямо задрожал от негодования Дмитрий Константинович и двинулся на Мишу. — Откуда ты взялся такой?

Я бросилась и загородила Мишу:

— Это мой знакомый. Вы не посмеете тронуть этого человека!

— В своем доме я могу сделать с ним все, что захочу! — взвизгнул Дмитрий и попытался отстранить меня.

Я сопротивлялась, как могла, представляя, что может сделать этот верзила с маленьким Мишей. И вдруг услышала сзади щелчок и спокойный голос Миши.

— Отойдите, Лариса, не беспокойтесь за меня.

Я обернулась и увидела в руках у Миши пистолет, очень маленький, про такие говорят «дамский». Пистолет был направлен поверх меня, очевидно, прямо в голову Дмитрия Константиновича. Я инстинктивно отпрянула в сторону, а Дмитрий Константинович, увидев пистолет, остановился.

— Я знал, что этот лилипут — бандит! Так вот: я сейчас иду, звоню в милицию, говорю, что у меня в доме вооруженные грабители. Сядете как миленькие! — очень истерично закричал он.

— Звоните, — сказал Миша. — Впрочем, я и сам могу вызвать милицию.

Миша достал телефон и стал набирать номер, поглядывая то и дело на Дмитрия Константиновича. И в какой-то момент, когда глаза его были направлены на цифры, Дмитрий Константинович вдруг ногой выбил из рук Миши пистолет — раздался непроизвольный выстрел, — повалил Мишу на пол и стал наносить ему удары. Он накрыл Мишу своим телом так, что только по направлению его ударов можно было понять, где находится Миша.

— Ты думаешь, раз богатый — тебе все можно? Получай, гад!

И вот я говорила уже, что в крайних обстоятельствах всегда принимаю верное решению. Так и в этот момент: я схватила утюг, который оставила утром на столе после глажки платья, и тупым концом хорошенько шмякнула им Дмитрия Константиновича по спине, между лопатками. В последний момент я сообразила, что, если ударю по голове, могу убить.

Дмитрий Константинович взвыл как собака, которую ошпарили кипятком, перевернулся на спину и тут я увидела окровавленное лицо Миши.

— Мишенька! Простите, ради Бога! — успела я сказать. Миша проворно вскочил, мне показалось даже, как мячик, схватил лежащий на полу пистолет и навел его на корчащегося на полу Дмитрия Константиновича. Другой рукой он поднял телефон, набрал номер и сказал:

— Это я. Срочно будь по адресу… — и назвал адрес дома, где мы находились.

Дмитрий Константинович тем временем елозил по полу, обзывал меня последними словами, говорил, между стонами и всхлипами, что только-только излечил радикулит и вот теперь, после моего удара, эта страшная боль снова вернулась к нему. Вот, мол, что значит делать людям хорошее. А он сразу почувствовал, что я — та еще сука, как только увидел меня, еще в аэропорту. И потому все это время жил у соседа и вел наблюдение за мной, за моим поведением. И понял, что впустил в дом змею! Это надо же — в первый же день спутаться, и с кем, с бандитом-лилипутом!

Я делала знаки Мише, чтобы он не слушал этого придурка, а минут через 10 пришел Алик, телохранитель Миши, и надел на Дмитрия Константиновича наручники. По ходу Алику пришлось пару раз стукнуть его, и Дмитрий Константинович от каждого удара орал так, как будто его прижигали каленым железом. Алик для верности приковал его к батарее отопления, а за это время Миша вымыл под краном окровавленное лицо, Алик потом помог мне вынести и уложить наши чемоданы в машину.

— Не беспокойтесь, шеф, — сказал он Мише, — сделаю ему внушение и в дальнейшем этот козел будет абсолютно не опасен. Хотя, по-моему, он больной человек.

Я попросила не бить больше Дмитрия Константиновича, и Миша поддержал меня.

Когда приехали домой, дети уже спали. У Миши появились на лице синяки, я сделала компрессы и приложила их к больным местам.

— Бедный, пострадал из-за меня, — приговаривала я, ухаживая за Мишей.

— Я бился за любимую женщину, — сказал Миша — А за это можно и умереть!