Он ставит меня на пол только на террасе, и долго обнимает.

– Нейл?

– М?

– Будь осторожен, пожалуйста.

Меня терзает странное предчувствие катастрофы. Вот отпущу, и ветер действительно подхватит, утянет в свинцовую глубину, лишит кислорода, раздавит. Водоворот мыслей болью теснит сердце, а между тем, наши руки разъединяются.

Я сжимаю в пальцах тонкий стебелек розы – она завянет без ухода, ее жизнь так коротка и бесполезна, если она не приносит радость.

Нейл… ты мне нужен. Вернись, пожалуйста. Только вернись ко мне…

Красный дракон был нечастым гостем во дворце, но вел себя так, будто захаживал к императору каждый день. Он развалился в кресле, закурил и смотрел с прищуром, как бегают туда-сюда лакеи. Возня, конечно, утомляла, но он со снисхождение относился к тому, что белому дракону, так еще и императору, нужно появиться перед ним, жалким полукровкой, со всей помпой. Ну-ну.

Наконец, в приемную вошел Константин Алейский. Когда-то этот дракон пугал Нейла до дрожи в коленках. Но то было в детстве, теперь все изменилось. И судя по охране, которую император взял на встречу, – изменилось кардинально.

Нейл затушил сигару и вскинул взгляд. Иногда он просто не контролировал улыбку, она появлялась сама собой и была воистину людоедской. Сейчас – до жути.

– У меня конфиденциальный разговор, ваше величество, – он встал, отвешивая поклон. – Понимаю ваши опасения, но наши договоренности еще в силе. Я не из тех, кто нарушает условия сделки.

Одеянию императора можно было позавидовать – белый длинный кафтан, расшитый золотом. Нейл мог бы нарядиться в такой же, стань он на место Алейского. Не так давно он мечтал об этом. Но с появлением в его жизни Митчелл, он не хотел ничего так сильно, как просто владеть ей, а уж все остальное вторично. Власть, деньги и даже месть, которую он лелеял долгие годы – все стало странно неважным.

Взгляд Константина – лукавый, хитрый и спокойный – неприятно задел Нейла. Император был насторожен, но не бился в панике, а Нейл хотел видеть его поверженным. Значит, нужно дожать – это он умеет.

Белый дракон сплел руну забвения и метнул в свою охрану. Два черных дракона, стоящие за его спиной, привычно поморщились. Это им не в первой. Руна забвения сотрет предстоящий разговор из их памяти. Нейл удовлетворенно осклабился. Вот и хорошо, значит, можно говорить в открытую.

– Вижу, истинность ты не скрепил, – произнес Алейский, вглядываясь в его лицо.

Ах, вот в чем дело. Самые большие опасения императора связаны именно с этим. Истинность выделяла Нейла, давала ему неуязвимость и большую силу, а значит с полукровкой придется считаться.

– Ты пуст, Нейл, – продолжил Константин, усаживаясь в кресло и показывая красному дракону на соседнее, – оборачивался не так давно. Почему не восполнил? Удивительно, что ты можешь этому противостоять. Присвоить свою пару – это не просто право любого дракона, а сильная потребность. Как долго ты с этим тянешь и почему?

Олсен сел, закинул щиколотку на колено и коснулся губ пальцами. Его взгляд жалил, предупреждая, чтобы эту тему не поднимали и не мусолили. У него все-таки не железное терпение.

– Это мои личные дела, – ответил он.

– Нет, Нейл. С момента, как на тебе вспыхнула печать истинности – это не личные дела. Больше двух столетий боги не отмечали меткой пары. Наша магия ослабла. Мы не можем оборачиваться, как раньше. Наши резервы слишком медленно восполняются. Да, мы могли бы питаться кровью и убивать людей, как идикие. Они истребили почти всех людей на своей земле и хотят проникнуть в Элхорн. Люди для них – рабы и источник их сил. Этот путь ведет в никуда. Но истинность, Нейл, другое дело. Она снова дает нам шанс на былое величие.

Скучно слушать.

Олсен утомленно скрестил на груди руки.

– Но ты, Нейл, полукровка, а твоя пара – человек, – продолжил Константин. – Почему?

– У нас внеземная любовь, – издевательски бросил Олсен. – Откуда мне знать?

– Я хотел бы взглянуть на метку.

А больше тебе ничего не показать? Но Нейл, к сожалению, не мог послать императора к черту, поэтому сжал зубы, расстегнул камзол и рубашку и показал печать истинности.

– Потрясающе, – произнес Константин. – Каково это, чувствовать ее? Твой дракон ведь ощущает эту связь?

– Да.

– И несмотря на это, истинность не закреплена. Неужели ты ждешь до брака, Нейл? Ты пришел за моим согласием на этот союз?

Нахрена Нейлу чье-то одобрение, помимо собственного? Он вздернул бровь, и Константин усмехнулся:

– Вижу, ты пришел не за этим. Что ж, может, ты хочешь получить от меня привилегии, о которых мы не договаривались?

– Ваше величество, – с усмешкой произнес Олсен, – не люблю повторять дважды. Мы заключили сделку. Я не меняю ее условия в процессе. Моя женщина – это мои проблемы, не советую в это лезть.

– Ты мне угрожаешь?

Нейл вздохнул – эта беседа перестает быть предметной и утомляет. Придется объяснить доходчиво:

– Любой, кто захочет навредить Эвелине Митчелл, – выдержанно, но серьезно сказал он: – покойник. Мне срать, император это или гребаный аристократ. У меня нет времени объяснять очевидное, но я сделаю исключение. Я связан меткой, а значит, моя пара неприкосновенна. Я сдохну ради нее. И о том, чтобы с ней расстаться, не может быть и речи. Все, что касается Эвелины Митчелл – мои семейные дела. Ни ублюдочного Лесли, ни Хэмилтона. Моя истинность, еще раз, не влияет на наши договоренности.

Кажется, Нейлу удалось донести мысль. Константин долго смотрел ему в глаза, а уголок его губ нервно подрагивал.

– За какие-такие заслуги боги выбрали тебя, Нейл? – наконец, вымолвил он. – Ты груб, неотесан и жесток, но получил величайшее благословение. Ты – полукровка. Твоя пара – человек. Какая насмешка. И все-таки я не могу закрыть на это глаза. Не могу оставить все, как есть. Ты должен понять.

– Подробнее.

– Теперь ты – основная угроза для рода Алейских. Будешь претендовать на трон по праву божественного благословения…

Олсен рассмеялся до того резко, что император замолчал.

– Ваше величество, я пришел один и слишком слаб бля оборота. Я похож на самоубийцу?

– Мне нужны доказательства твоей преданности, Нейл. Мне понадобится при дворе такой дракон, как ты. Но я хочу быть уверен, что твоя истинность никогда не станет угрозой дому Алейских.

– Что я получу?

– А что ты хочешь?

– Титул и должность, – спокойно выдвинул условия Олсен.

– Раньше ты хотел только мести.

– Я стал чуть более дальновиден. И одно не исключает другого. Имущество и титул лорда Хэмилтона должны быть моими. При этом наши предыдущие договоренности тоже сохраняются. Я называю вам имена всех заговорщиков и предоставляю доказательства их вины, в обмен получаю право поквитаться с Хэмилтоном и всеми, кто был замешан в убийстве моей матери. Теперь к этому прибавится герцогство и титул вашего советника.

Император раздумывал. Наконец, он произнес:

– Согласен. Мне нужны имена.

– Лесли, Хэмилтон, Флеминг. Остальные – лишь свора.

Константин нахмурился, обдумывая слова Олсена.

– Так значит, Флеминг тоже… – лишь вымолвил он тихо. – Он воспитывал Виктора с младенчества…

– Именно он передал артефакт Маклин, напоив Виктора до беспамятства.

– Где сам артефакт, Нейл?

Олсен поморщился. Врать не было смысла.

– С ним есть некоторые сложности. Но я их решу, – сказал он в итоге. – Я слышал, что от метки истинности можно избавиться. Это правда?

– Да.

Нейл напрягся, и Константин усмехнулся:

– Тебя это не коснется. Отвергнуть печать можно только добровольно.

– Подробнее.

– Говоришь на равных, Нейл. Приказываешь мне.

– Огрехи воспитания.

К сожалению, Константин оказался в том положении, когда ему приходилось выбирать сторону. В условиях заговора и возможного нападения алларийцев, он выбрал Нейла. А теперь императору приходилось считаться с этим выбором, потому что Нейл не отличался покладистостью.