– Должен признать, вы неплохо выглядите для девушки, оказавшейся на той стороне, – хмыкнул доктор. – Так хотели вернуться назад, что не побоялись шагнуть обратно?

– О чем вы?

Я не оставила его странное замечание без внимания, но ответа не получила.

– Опишите свои ощущения, когда это происходит.

– Я вижу кошмары. Жуткие сцены, от которых все внутри леденеет. Нечто, чего не стоит видеть никому. Только в последний раз было не так, уже в Будапеште.

Лазло посмотрел внимательно, словно только теперь заметил меня по-настоящему.

– И что же вы видите в своих кошмарах, моя дорогая?

– Кровь.

Никакой другой ответ не смог бы передать смысл лучше. Собеседника он тоже, похоже, устроил.

– Интересно.

Глаза доктора по-звериному сверкнули в полутьме: он резко поднялся и, преодолев расстояние между нами, присел на корточки и пальцами принялся ощупывать мое лицо.

Руки у него были теплыми, но я, как истинное дитя зимы, не почувствовала от этого и доли удовольствия и только смиренно терпела каждое его прикосновение. Словно от реакции на случайное из них зависели вердикт и результат.

– Хм, вот как! – приговаривал он, разворачивая меня из стороны в сторону и будто выискивая на лице и теле знакомые признаки смертельной болезни. Не находя ни одного. – Тут не болит? Мы посмотрим, проверим и тогда…

Не метку ли дьявола он так настойчиво искал? Ту, что находили в средневековых женщин, которые и ведьмами-то никогда не были…

– И тут тоже ничего особенного не чувствую.

Его манипуляции все больше казались игрой без ясной цели и смысла.

Я едва держалась, чтобы не сбросить крепкие руки с себя, хотя едва ли бы он так просто это позволил…

Было в его взгляде что-то, заставляющее меня подчиняться: из того, что не объяснить простыми словами и без долгих вводных речей, но можно почувствовать. Суеверная, первобытная жуть.

– Кровотечения из ушей, носа, рта?

Он заставил меня широко открыть рот, словно надеялся обнаружить в гортани зловредного духа или паразита из других миров.

– Нет! – вопрос показался мне настолько странным, что я невольно повысила голос, отвечая на него.

Доктор передал мне градусник и, сделав нервный круг к столу за фонендоскопом, целых две минуты слушал, как бьется мое сердце.

– Все так плохо?

– Напротив, ваше сердце такое сильное, что временами нам чудится, будто их два, – задумчиво отозвался он. – Раны за ухом, под ключицей или коленями замечали?

– Нет! А они должны быть? – вновь осмелела я. – Доктор, скажите прямо, что не так. Я должна понять. Не знаю, что вы стараетесь найти, но все это скатывается в какой-то фарс. Моя проблема с головой, а не с телом, это проверено много раз.

Не поверив на слово, он слегка отогнул мне ухо и осмотрел его заднюю поверхность лично. Что, интересно, хотел там найти?

– Мы не станем вас лечить, – отодвинувшись на расстояние вытянутой руки, заявил он. – Нет, только не вас, мистресс.

Лицо его разгладилось. Доктор шутливо поклонился, и я моргнула, скорее удивленно, чем расстроенно.

Смысл сказанных им слов прошел сквозь сознание ничем его не зацепив. Не в силах осознать, я повторила фразу про себя и только потом поняла, что именно она значит для моего уютного мира внутри и за его пределами.

Но почему нет?

– Вы не можете отказать мне! – заявила я, вскинув на доктора взгляд, такой отчаянный и яростный, что он не посмел отвести глаза. – Если дело в деньгах…

– Мы похожи на того, кто нуждается в такой мелочи, как деньги? – он выразительно обвел рукой комнату. – Дело не в них.

Балаш просто не мог мне помочь, не знал и не умел сделать невозможное. Признать это оказалось нелегко, но необходимо. Хотя бы попытаться.

– Хорошо.

Я приняла поражение, впитала его по капле, но отчего-то не торопилась уходить. Замерла, ни на что не надеясь и ничего больше не ожидая от нашей встречи.

Это только в фильмах все решается в последний момент, и супергерой вытаскивает героя-неудачница из огня. В жизни до такого часто далеко…

Я уже не верила, что доктор меня спасет, больше ни во что не верила, и просто хотела побыть в этой комнате и этом доме еще хотя бы секунду, словно это осталось единственным моим желанием и единственной целью в жизни.

Остаться здесь навсегда.

Вмиг осознав, что происходит нечто совершенно неправильное, против воли и моего существа, я попыталась подняться на ноги, но они словно налились свинцом, крепко привязав меня к полу.

– Что вы со мной сделали? – спросила я, а доктор Балаш только посмотрел своими пронзительными хищными глазами.

– Вы сами принесли монету и дали нам разрешение, хотя мы спрашивали, – пожал плечами он. – Но мы все равно дадим вам шанс. Сможете дойти до двери – выйдете и из дома.

– А если не смогу?..

Мужчина взглянул без тени сочувствия, отошел к окну и, скрестив руки на груди, снова на меня посмотрел.

Не наслаждаясь зрелищем, а скорее прикидывая, как далеко зайдет потеха, что он затеял.

– Обманули… Не думали… Лечить… – язык вяло и нехотя шевелился во рту, но я не давала себе принять неизбежное и сдаться. – Почему?.. Мой отец…

– Никогда ни о чем не узнает. Мы умеем хранить секреты. И научим вас, мистресс, если станете вести себя хорошо. Согласен, случай необычный, но разве я не видел монету своими собственными глазами?

Энжел наверняка ждал у ворот, значит, все, что мне нужно – встать и сделать десяток сложных шагов до двери.

Не так далеко, как кажется, если постараться и отбросить ужас и сомнения прочь.

– Вы… Меня… Убить?

– Мы не убиваем людей. Они – больше, чем просто жизнь. Они ресурс. Хотят найти выход, а мы – другое. Честная сделка и достойная цена. Хорошее место и наш рай, вы сами скоро все увидите.

Не представляя, о чем бормочет этот сумасшедший, я рывком двинулась вперед, но споткнулась и едва не упала лицом вниз, уцепившись за что-то из мебели в самый последний момент.

Казалось, Балаш удивился, что мне удалось выстоять под его взглядом так долго.

– Не останусь… Здесь… Клянусь…

Балаш наклонил голову в бок, точь-в-точь любопытный кот, наблюдающий за добычей, что уже у него под лапой.

– Шанс. У вас все еще есть шанс, дорогая. Мы уважаем ваш род, город и старые правила. Едва ли им понравится, что вы сдались так легко, даже… в наших обстоятельствах. Нам не нужны проблемы, но монета, как вы понимаете, говорит сама за себя.

Я сделала шаг к двери, затем еще один. Балаш усилил мысленное давление и как собаку на поводке дернул меня обратно к кушетке, но сработало не так хорошо, как ему хотелось.

Шаг. Полшага. Призрак и тень шага за ними.

Остановиться, чтобы перевести дух, собрать хаотичные, разбегающиеся во все стороны мысли.

Дом любит меня, а я – дом. Так зачем мне уходить?

Рука коснулась начищенной дверной ручки, но тут же соскользнула, так ее и не повернув.

Доктор не желал меня отпускать или то было прошлое с его шрамами-монетами на руках?

– Мы позаботимся о вас, – пообещал Лазло. – Мы сбережем. Они больше не причинят вам вреда.

Желая поверить ему больше всего на свете, я плечом навалилась на полотно и едва не вылетела в коридор, оставив наваждение за порогом.

– Вы пытались меня околдовать? А потом убить, как старых хозяев дома? – не сдержавшись, закричала я, тяжело опираясь о стену.

Балаш нахмурил густые брови и покачал головой.

– Мистресс, хозяева этого дома живы, на сколько мне известно. И наверняка будут рады наконец с вами встретиться.

Балаш несомненно пытался меня обмануть. Грязно, нагло и бессовестно.

– Хозяева дома живы?

Он сказал то, что мне хотелось услышать, но я зацепилась за эти слова и не смогла отпустить. Не позволила оставить все так.

– Мы видели молодого мастера в начале недели, а со старшим обедали в городе три дня назад, – продолжил доктор. – Оба были в добром здравии.