Гипноз – или чем еще было мое внезапное наваждение – спал, и я словно проснулась.

Нет, он был не порождением моего кошмара или дурной шуткой. Всего лишь человеком. Альбиносом, если быть точной.

Завороженная ленивым и царственным жестом и всем его видом, я не сразу поняла, что машет он не мне, а миниатюрной светловолосой девушке в очереди к автомату.

– Ты все-таки пришел? – удивилась девушка, не сумев сдержать усмешку. – Просила же встретить меня дома.

Я вдруг почувствовала себя лишней на чужом празднике жизни.

Вокруг кружили люди, сыпались слова, крики и смех, но все это – вне меня и не для меня. С кем-то еще. Рядом, но невозможно далеко.

В мире, у которого еще есть будущее, тогда как у меня – почти уже нет.

– Ты дома, – словно прочитав мои мысли, произнес парень, оказавшись рядом и вновь обратившись к другой.

У него оказалась чистая английская речь и приятный бархатный тембр, что совсем не вязалось с инопланетной внешностью.

Отчего-то я приняла сказанное на свой счет, посчитав его слова добрым знаком. А потом, съедаемая любопытством, невольно потянулась в сторону неожиданной парочки, продолжая искоса посматривать на них и прислушиваться.

– Без тебя в доме стало совсем тоскливо, Ела. Видят боги, я едва не купил билет в Лондон, чтобы вернуть тебя силой.

Девчонка с каре улыбнулась, явно смущенная его словами, бросила взгляд альбиносу за спину и кокетливо спросила:

– О, Келсо, неужели это мне?

Тот, кого звали Келсо, явно был из слуг. Высокий, болезненно худой и темный, как грозовая туча перед ливнем, он во всем не походил на хозяина, с которым явился, и оттенял его как тень оттеняет яркий солнечный свет.

– Да, моя госпожа.

Небрежным и царственным жестом девушка приняла из рук слуги букет алых, влажных от дождя роз и тут же прижала его к груди.

Проторчав у автомата непозволительно долго, я наконец отошла в сторону, уступая троице место.

– Я же просила не называть меня так.

– Точно, госпожа.

Девчонка хмыкнула, а альбинос покачал головой, словно становился свидетелем их мягкой перепалки уже не в первый раз.

– Ты ведь знаешь, что он не сможет, – пожурил он.

– Но я все равно могу попытаться. Будешь мне мешать?

– Кто я такой, чтобы тебя останавливать, сестренка?

Уголки его губ приподнялись в улыбке, и я невольно поморщилась, припоминая что-то. Забытое и старое, оно тут же вылетело из головы, уступив место куда более приятным мыслям.

Сестренка.

Значит, она его сестра, а не девушка, как я решила сразу?

– Отец не приехал?

До встречи с провожатым оставалась пара минут, но я никак не решалась уйти, продолжая слушать то, что меня совершенно не касалось.

– У него дела, прости.

– Охота скоро? – с пониманием кивнула девушка. – Каждый раз забываю.

Охота? Не слишком ли близко к городской черте? Или речь об охотничьих хозяйствах неподалеку?

Я бы с радостью согласилась, что любая охота – жуть и варварство, но отец и сам любил пострелять. Как и все предки-высокие лорды до него. Меня, хоть и научили сносно держать ружье, с собой обычно не брали, а вот у Роуэна выбора не было.

– Не здесь, госпожа, – прервал ее Келсо, а потом бросил выразительный взгляд в мою сторону.

Мы с альбиносом, только теперь вспомнившим, что они не одни в целом мире, наконец встретились глазами.

Я медленно досчитала до пяти, с неохотой отвела взгляд и, сделав вид, что страшно заинтересовалась затертой напольной плиткой, неверным шагом пошла прочь.

– Какого черта? – донеслось мне в спину.

Мир за окнами расцвеченного огнями аэропорта казался темным, пугающим и совсем незнакомым. Не таким, каким я представляла его все эти годы, опираясь на смутные детские воспоминания и ставшие родными кошмары.

Не то, неправильно и не так. Совсем по-другому. Слишком мирная картина, пасторальная и чужая.

Без крови и горячих огненных звезд, сдирающих кожу с рук, стоит к ним прикоснуться, – ощущения другие.

В моих снах Будапешт сплетен из золота, сверкающих огней и темной магии, но в пейзаже за окном все слишком приземленно и дико.

Впрочем, это пока не город… До самого Будапешта мне еще предстояло добраться.

Убедившись, что странная троица не собирается меня преследовать и выговаривать за подслушанный разговор, я вернулась в зал прибытия, чтобы встретиться с провожатой, нанятой доктором.

Пришла точно ко времени, но никого даже отдаленно похожего на описание в зале не увидела и вдруг испугалась, что Нина – так ведь, кажется, ее звали – не придет, и вся поездка окажется пустой суетой и несмешной шуткой. Или ловушкой?..

А если город – нечто, дремлющее в глубине его вековых каменных корней – придумало извращенный способ вернуть меня домой и завершить начатое восемнадцать лет назад? Если люди, убившие моих родителей, настоящих родителей, все еще живы и хотят крови?

Боги.

Знакомая паника накатила горячей удушающей волной. Я тяжело привалилась к стене, потеряв опору в собственном слабом, хрупком, тщедушном теле.

Перед глазами поплыло, рука без моей на то воли взметнулась вверх, ни то желая кого-то ударить, ни то дирижируя далекой, неслышной уху музыке.

Приступ недуга как всегда нагрянул внезапно и когда я совсем его не ждала.

***

Божьи коровки.

Я попыталась выговорить сложное для себя название, но вышло совсем не похоже. Уроки с логопедом начались недавно, и особой пользы от них не было.

Сверкнув улыбкой, мальчик терпеливо повторил:

– Божьи коровки.

– Божьи коловки?

– Почти.

Маленький жучок, петляя, прополз у него по руке и, не зная, куда еще ему деться, покорно перебрался мне на ладонь.

Такой хрупкий.

Я поднесла его к глазам, желая рассмотреть получше.

– Класивый, – отметила я. – И ты тоже.

Мальчик удивленно вскинул бровь и ничего не ответил.

– Класивый, – с нажимом повторила я. – А я?

Волосы у него были светлые и длинные, а глаза – будто два раскаленных докрасна угля.

Я никак не могла на него насмотреться.

– Какая разница? После того, что случится сегодня, такие мелочи уже не будут иметь никакого значения. Ты понимаешь?

Смахнув божью коровку в окно, он обернулся ко мне и, мягко улыбнувшись, принялся собирать разбросанные по полу игрушки.

Больше на меня не взглянув.

***

Я замерла, пытаясь унять грозившее выпрыгнуть из груди сердце.

Не помогло.

Видение было таким ярким, что мне понадобилось довольно много времени, чтобы вернуться к реальности и разобраться, где настоящее, а где – игра воспаленного воображения.

Шум вокруг превратился в раздражающий, отвратительный рев. Я не могла разобрать ни слова из языка, что лился на меня со всех сторон, не могла принять помощь, даже если кто-то ее предлагал.

Страх сковал тело, душу и сердце.

Мне не место здесь, не место в этом городе, что исторг меня еще малышкой и ни разу не напомнил о себе после. Некоторые вещи стоит похоронить и, вдохнув полной грудью, бодро идти дальше, не оглядываясь и не сожалея ни о чем.

Все закончилось еще восемнадцать лет назад.

Я огляделась в поисках Энжела, который точно был неподалеку, но вместо этого краем глаза вновь заметила альбиноса с компанией, рыскающих вокруг и будто высматривающих кого-то.

Не меня ведь?

Пожалуйста, только не меня. Мне и без этого хватало проблем.

Спрятавшись за спинами большой и шумной туристической группы, я совсем не заметила, как ко мне приблизилась странная невысокая женщина.

– Вы – Ева? – сурово спросила она.

Из-под траурной черной шляпы с широкими полями на меня с укором глянули два хитрых лисьих глаза. Живой и мертвый.

Искусственный глаз смотрел прямо на меня.

Блестящий, жуткий и большой, он совсем не походил на настоящий, уродуя и без того некрасивое лицо моей провожатой.

– Вы – Ева, – повторила Нина, ловко превратив последний вопрос в утверждение.