Наполовину скрытая в тени, она напомнила мне жуткую куклу, подаренную Рене на десятый день рождения. Ту, с которой сестра никогда не играла и которую вечно забывала в самых неожиданных и неподходящих для игр местах дома к ужасу всякого, кому не посчастливилось на нее наткнуться.

Лучше бы доктор предупредил меня и намекнул об особенности Нины – столь важной и тревожной – заранее, чтобы я подготовилась к такой встрече и не пялилась так, словно в жизни подобного не видела.

Даже мне самой такой интерес казался неприемлемым и ужасным.

Кажется, мы с Ниной смотрели друг на друга долгую минуту, пока я, наконец осознав, как грубо и нелепо выгляжу со стороны, не отвела глаза первой.

Женщина терпеливо ждала моего ответа, а я все не находила нужных букв, чтобы сложить из них собственное имя или дежурное приветствие, которое она ждала.

– Д-да, – с запинкой проговорила я. – А вы – Нина?

Она кивнула, и я вдруг поняла, что отныне буду видеть мертвый глаз во снах, в знакомых и совсем новых кошмарах, рожденных здесь и сейчас. Стеклянным солнцем, подвешенным в низких черных небесах.

Немигающий, чуждый, гипнотический.

Не работа доктора, которому меня отрекомендовали, надеюсь?

– Вы так быстро меня нашли, – продолжила я, изо всех сил желая сгладить неприятную неловкость, с которой совсем не хотелось начинать странное знакомство.

– Вас сложно было не узнать, – вяло ответила она, потеряв к разговору всякий интерес. – Доктор дал мне весьма точное описание. Идемте.

Она кивнула в ответ на мою робкую улыбку, а протянутую для приветствия руку вовсе предпочла не замечать.

Прождав реакции достаточно долго, я смущенно спрятала ладонь за спину, а потом непроизвольно сжала ее в кулак.

Меньше всего на свете мне хотелось идти куда-то с этой женщиной, но разве был выбор?

Я сама сделала все, чтобы его себе не оставить.

Глупая и такая напуганная.

Сколько времени пройдет, пока я найду другого врача, согласного взять недуг вроде моего? Если вообще найду?

Нет, когда риск так велик, личные симпатии лучше оставить позади, в Лондоне и теплой семейной квартирке, далеко от этого злого и мрачного города с дурным и взбалмошным характером.

Толку от них все равно нет…

Нина повела меня к выходу, людей у которого было заметно меньше, чем в главном зале аэропорта.

Свежий воздух слегка отрезвил, и я шагнула за порог с уверенностью, что все обязательно сложится хорошо, что бы ни случилось, и кто бы не старался помешать.

– Доктор Балаш примет нас сегодня? – спросила я.

– Он будет ждать вас завтра. Не думали же вы, что человек вроде него бросит все дела и…

Ее тон мне совсем не понравился.

– Конечно, нет. Я и не надеялась, что он будет менять свои планы из-за меня.

Нина поджала губы, но тираду продолжать не стала. В ее взгляде скользило такое неодобрение, что я вполне могла догадаться, о чем она думает, и без всяких слов.

– Тогда мне нужно будет остановиться в гостинице. Я не подумала забронировать номер раньше…

– Номер для вас уже заказан, госпожа. Хорошее место в городе. Я оставлю вас на попечение хозяйки и заберу завтра в три после полудня. Пожалуйста, не опаздывайте. Путь до усадьбы доктора займет не меньше часа.

Ее речь звучала отстраненно и даже формально, как у канцелярского служащего или секретарши, за годы работы привыкшей говорить с людьми как велит любимый шеф.

– Мы поедем за город?

Нина оставила мой вопрос без ответа, сделав вид, что вовсе его не услышала.

Мы ждали машину под стеклянным, нависающем над дверями козырьком.

Я снова пыталась отыскать в толпе Энжела или альбиноса с компанией, но не нашла ни того, ни другого.

Может, и хорошо, ведь причин волноваться и нервничать мне хватало и без них. В конце концов, я явилась в город не для того, чтобы переживать без повода и думать о всякой ерунде.

Тут как в самолете: сначала помогаешь себе, потом думаешь об остальных. Самый правильный и главный из законов выживания.

– Я могу вызвать такси.

– Машина скоро прибудет, госпожа, не стоит беспокоиться.

Вглядываясь в налитый чернотой мир, я старалась вспомнить хоть что-нибудь о городе, что уже маячил у меня на горизонте. Вспомнить, каким он был, когда назывался просто домом, а не местом, внушающим кошмары и страх.

– Нам пора, госпожа.

Погрузившись в топь мрачных мыслей, я даже обрадовалась, когда Нина легонько подтолкнула меня в спину, поторапливая к двери старенького черного мерседеса, с шумом остановившегося прямо перед нами.

Едва я, ловко огибая лужи и закрывая голову свободной от чемодана рукой, скрылась от дождя в теплом салоне, машина сорвалась с места и рванула прочь.

– Ехать далеко?

– Через полчаса будем на месте.

Дождь усилился, и, несмотря на все старания, по дороге к отелю мне так и не удалось рассмотреть что-то кроме летающих по лобовому стеклу дворников и напряженной сгорбленной спины водителя, мертвой хваткой вцепившегося в руль.

Ни он, ни Нина, седевшая впереди, за всю дорогу не сказали мне и слова, так что времени на раздумья оказалось много. Куда больше, чем я рассчитывала и хотела получить.

Как же не вовремя.

Осень, от которой я отбивалась весь сентябрь и добрую половину сырого октября, наконец коснулась меня своим пряным прохладным дыханием.

Нелюбимое время года – грустное, мрачное, пробирающее до костей. Сезон беспокойных мыслей и вечных сожалений, о том, чему никогда уже не сбыться.

Я добралась. Ложись спать, ладно?

Пообещав матери написать, как только представится возможность, я торопливо набрала сообщение и тут же закрыла приложение, изо всех сил стараясь не зацепиться взглядом за ее аватар – счастливый отпечаток прошлого лета в семейном домике на озере. В обнимку с Роуэном, конечно.

– Вот мы и на месте, – бросила Нина, прервав долгое молчание.

Машина затормозила у приземистого двухэтажного здания, втиснутого меж сверкающих стеклом и новизной соседей.

Цветочные барельефы у границы второго этажа, высокие изящные окна, расцвеченные огнями, резные сказочные деревянные двери привлекали внимание и навевали мысли об эпохе, которой давно уже нет.

Все вокруг будто дышало историей – настоящей, а не той, что принято показывать в музеях и на модных выставках – и каменный фасад, покрытый слоем мха и благородной патины, лишь усиливал это впечатление.

– Гостиница «Мертвая голова», – прочла я потемневшую от дождя вывеску.

И какому сумасшедшему пришло в голову назвать жилище так?

– Назвали в честь бабочки, – сухо пояснила Нина, верно определив направление моих мыслей. – На редкость мерзкое создание, судя по фото. Отец нынешней хозяйки был увлеченным энтомологом. И не такое в дом приносил.

Я кивнула и, получив из рук смущенного водителя чемодан, спешно прошла за Ниной в гостиничный холл.

Тот оказался маленьким и темным, но вполне приятным. Рассеянный свет, падающий от старомодных абажуров, расставленных по углам вместо часовых. Мерный шум дождя за окном. Ощущение уюта и тепла.

Убежище, где ничего не страшно.

– О, мисс Грант, мы как раз вас ждали.

Я получила ключи из дрогнувшей хозяйской руки, спешно попрощалась с Ниной и прошла к себе в номер.

Раскрыв чемодан на полу у кровати и высокого окна, занавешенного невесомым кремовым тюлем, по очереди вытащила пушистые свитера, джинсы, футболки и разноцветные водолазки, что привезла с собой.

Разложила их по категориям, а потом, не удовлетворившись, сделала это по цветам.

А потом достала еще кое-что. Совершенно неожиданное в мирной картине моего нового мира. Опасное и хорошо знакомое.

Оно притаилось на самом дне чемодана, словно змея, грозящая броситься, едва я двинусь.

Бинты. Свежее лезвие. Наполовину полный флакончик антисептика.

Набор, от которого я отказалась, но который все равно взяла с собой. И совершенно не помнила, как укладывала в чемодан…

На самом деле не помнила!