Он так и не сдвинулся с места. Покровительствующий ублюдок.

Зевая, я заехал на парковку Перекрестка, направляясь внутрь, чтобы успеть отдохнуть несколько часов, прежде чем вечером появиться у Джины. Если она думает, что я отступлю после того инцидента с грузовиком, она чертовски ошибается. Прежде чем я смогу отдохнуть, мне нужно поговорить с моим президентом.

Грим, казалось, не удивился, когда я постучал в дверь его кабинета, закрыв ее за собой с громким щелчком.

— Что тебя беспокоит?

— Джина. Ее дети. И этот гребаный придурок, который пытался напугать или причинить ей боль прошлой ночью.

— Я тебя понял. Никто не собирается причинять им вред, — заверил он меня.

— Я хочу поймать этого мудака, — прорычал я, помечая свою чертову территорию, как будто Джина была моей, и я имел на это право. — Я хочу, чтобы он чертовски страдал, прежде чем я заберу его душу и передам Люциферу.

Ублюдок, который чуть не ранил Джину, будет страдать, и мне все равно, что я для этого сделаю. В этот момент мой жнец не мог не согласиться. Он вцепился в Джину и предъявил свои права, никто не может помешать мне и жнецу защищать то, что принадлежит нам.

Черт возьми.

Это был полный бардак. Я не собирался подходить к ней так близко и говорить то, что я сказал. Мой жнец взял верх, как он делал это много раз в прошлом и мои инстинкты последовали за ним. Это было вне моего контроля, и мне было насрать. Все мои намерения сохранять дистанцию вылетели в чертово окно той машины и больше не вернулись. Никто не будет трахается с моей женщиной.

— Мне плевать, ее бывший это или какой-то другой мудак. Он мертв после того дерьма, которое он натворил.

Грим смерил меня одним из своих устрашающих взглядов.

— О чем, черт возьми, мы вчера говорили, а?

— О том, что я держусь подальше от Джины.

— И почему же этого не происходит?

— Мой Жнец хочет ее, президент. Я знаю все, что ты собираешься сказать. Это, блядь, не моя вина. Он не собирается отступать.

Всегда было проблемой, когда дело доходило до демона внутри нас. Он не отступал, и когда он чего-то хотел, это было именно то, чего он хотел. Ты мог бы попытаться сразиться с ним, но это была битва с самим собой и такой сильной волей, что ничто не могло ее сломить. По сути, симбиотические отношения между всеми Жнецами и членами клуба означали слияние воли и разумов, мыслей, желаний и т. д. Честно говоря, Жнецам нравилось все это проебывать. Раэль, вероятно, был единственным братом, который полностью принял союз. Остальные из нас вроде как нашли способ жить с внутренней сущностью, некоторые лучше, чем другие.

— Христос. — Грим провел рукой по лицу и бросил усталый взгляд в мою сторону. — Как отреагировала Джина?

— Она хотела меня также сильно, — уверенно ответил я. Нотка самодовольства просочилась в мой голос, и мой Жнец согласился. Нельзя отрицать, что Джина возбуждается всякий раз, когда рядом со мной, и по тому, как блестели ее глаза, когда я говорил о том, чтобы доставить ей удовольствие, я был уверен, что она хотела, чтобы я воспользовался этим предложением.

— Тебе лучше поговорить об этом с Боди.

— Я сделаю это, — пообещал я.

— Пусть он поговорит со своей старушкой. Посмотрим, что они оба скажут.

Не то чтобы я не мог трахаться с кем хотел, или Джина не была взрослой и не могла сделать то же самое. Это было во многом связано с уважением. Она была лучшей подругой старушки Боди, и этот факт требовал, чтобы я сначала поговорил со своим братом. Джина была защищена как продолжение Саши. Она была семьей.

Для тех, кто смотрит со стороны, это братство было непросто объяснить. Наши пути не имели смысла, если вы не понимали преданности и глубины дружбы, которые нас связывали. Это было далеко за пределами членства в мотоклубе. Наши жизни, безопасность зависели друг от друга ежедневно. Доверие было заслужено и дано, но чертовски быстро терялось. Вот почему я был осторожен и пообещал Гриму, что буду уважать пожелания Боди, каким бы ни был результат.

— Расскажи мне еще раз об этом парне в грузовике, — грубо приказал Грим, вытаскивая пачку сигарет и закуривая, водрузив ботинки на стол.

— Не так уж много видел, поскольку у ублюдка хватило ума убраться быстро без следов. Прежде чем прийти к тебе, я передал Ксенону описание грузовика. Он покопается в этом, но я не видел водителя.

— Джина знает его?

— Сказала, что нет. Он направил на нее фары, и она ничего не видела. Кроме того, что на нем была черная маска. Этот засранец завел двигатель и чуть не сбил ее, прежде чем я подъехал. Мог бы сделать это, если бы я не подоспел вовремя.

Взбешенный, я начал мерить шагами кабинет Грима. Мой жнец был взволнован, и ему не нравился тот факт, что Джина и ее дети были уязвимы.

— Мы найдем этого тупого ублюдка. Должна быть какая-то связь с ее бывшим.

— Или это был он сам, президент.

— Может быть. Это не последний раз, когда он попытается напугать Джину. Такие парни, как этот, не сдаются. Мы будем рядом, когда он снова придет.

— Ты имеешь в виду, что я буду тем, кто останется рядом.

— Не выводи меня из себя, Диабло.

Не вижу проблемы.

— Я могу обойтись без Перспектив, не собираюсь оставаться в стороне, уж точно не сейчас. И я чертовски уверен, что не оставлю их в покое позже.

— Нет. Я хочу, чтобы кто-нибудь постоянно наблюдал за ней. — Он провел рукой по лицу. — Будь осторожен.

— Я буду. Сейчас поговорю с Боди.

— Поспи немного, мать твою. Ты дерьмово выглядишь.

— Конечно, президент.

Грим помахал мне рукой, когда я вышел из его кабинета и целеустремленно направился в общую комнату. Боди играл в бильярд со своим кузеном Хаосом, и они оба подняли глаза, когда я подошел.

— Как дела, брат? — Спросил Хаос, когда мы стукнулись кулаками.

— Мне нужно поговорить с этим мужчиной, — ответил я, кивнув Боди.

По не удивленному выражению его лица я понял, что Боди уже знал, о чем пойдет речь.

— Пойдем покурим.

Я последовал за ним к выходу, и мы оба прислонились к внешней стороне здания клуба, поджигая наши раковые палочки, пока утреннее солнце палило сверху, проникая сквозь холод и обеспечивая небольшую отсрочку от низкой температуры. Если так пойдет и дальше, скоро станет слишком холодно, чтобы ездить верхом. Я ненавидел это дерьмо. Нет ничего хуже, чем застрять в клетке.

— Чертовски холодно в этом году. Выпадет гребаный снег, и тогда мы не сможем кататься пару месяцев, — пожаловался Боди, уставившись в чистое небо.

Он прочитал мои мысли.

— Да, может быть, но тогда мы сможем согревать наших женщин между простынями. — На мой взгляд, всегда выгодная сделка.

— На это нет претензий, — усмехнулся Боди. — Киска Саши чертовски притягательна. Никогда не могу насытиться ею.

— Есть одна, которую я хотел бы узнать, — смело заявил я.

Он покачал головой, польщенный признанием.

— Интересно, когда ты дойдешь до этого, брат. То, что ты пришел ко мне первым, очень много значит. Саша и Джина близки. Эта цыпочка прошла через мясорубку, понимаешь, о чем я говорю? Мать-одиночка. Двое маленьких детей. Тяжелое прошлое. Это очень много, что придется взять на себя.

— Я не причиню ей вреда, — пообещал я.

— Ты слушаешь? Потому что она не какая-нибудь клубная милая попка или уличная девка. Между вами все неясно, а она все еще приезжает сюда, чтобы повидаться с Сашей. Ты брат по клубу. Мы никак не сможем избежать столкновения друг с другом, и это может быть неловко.

— Я знаю, Боди.

— Двое маленьких детей. Рэву только что исполнилось двенадцать. Оливии всего девять. У них никогда не было мужчины, который постоянно заботился бы о них так, как должен отец. Это непростая задача, брат.

— Ты пытаешься отговорить меня от этого? — Спросил я, удивленный его подходом.

— Нет. Просто говорю тебе, что она уязвима. Ее дети тоже уязвимы. Им нужны любовь и защита от правильного мужчины. Кто-то, кто ответит им взаимностью и будет тем, кто им нужен. Понял меня?