Мои мысли начали кружиться, внезапное мутное смешение моего прошлого и настоящего, создав вихрь, который потряс мое сознание. Жнец. Он почувствовал что-то зловещее в воспоминаниях Джины.

Сосредоточившись на чернилах, которые начали появляться на коже Джины, моя рука успокоилась, и я почувствовал, как мой Жнец продвигается вперед. В прошлом, когда происходили подобные инциденты, я был слишком молод, чтобы понимать их важность. Теперь, после многих лет развития своих способностей и сближения со Жнецом, я знал, когда позволить ему вести.

Он видел то, чего не видел я. Мог распознать истины, которые я бы никогда не узнал без его связи. Он связывал нити в невидимые звенья, подобные золоту, выкованными давным-давно с помощью Грома. И теперь он сплел сложную паутину, собирая все больше душ, которые нуждались в нашей защите. Мы позаботимся о том, чтобы зло, осмелившееся проникнуть в Неваду и попытавшееся причинить вред невинным, встретило клинок Жнеца. Жнец мог быть зверем, рожденным из тьмы, но он всегда стремился к свету, чтобы смыть свои грехи и обрести покой за совершенные им жестокие поступки.

Мои веки затрепетали, и тени выступили из стен, подкрадываясь все ближе, пока я больше не перестал чувствовать свои пальцы на татуировочном пистолете. Мой Жнец взял верх, оставив меня в мирном, похожем на сон состоянии, которое продлится до тех пор, пока он не закончит свой шедевр.

Анита была первой, кто получил чернила от моего Жнеца, но не последней. У каждого из моих братьев были татуировки, на которых гордо изображалась эмблема нашего клуба с черепом и короной. Я неоднократно применял навык Жнеца, и большинство чернил, которые носили мои братья, были сделаны исключительно из чернил «Чернильные откровения».

Мне нравится думать, что моему Жнецу нравится, как и мне, это название. Мои глаза отяжелели, и голова закружилась, ускользая, пока я боролся с волной усталости. Прямо перед тем, как все потемнело, я заметил, что мои пальцы прижимаются к коже Джины без перчатки.

Что-то зловещее. .

Образы Джины в разном возрасте пронеслись в моем сознании. Ребенок со светлыми косичками. Затем несколько лет спустя, когда она танцевала в студии с другими девушками своего возраста, на ее губах сияла улыбка. Развивающаяся молодая женщина, смеющаяся с друзьями в школе. А потом ее день рождение, когда ей исполнилось шестнадцать. Время шло, и образ ее мягкого воркования с темноволосым малышом вызвал улыбку на моем лице. Еще изображения. Еще моменты. Ни один из них не привлек внимания моего Жнеца, пока не появился дом, окутанный туманом.

Жнец втащил нас внутрь.

Джина лежала на полу на боку, схватившись за живот. Одной рукой она прижимала свой большой живот, когда пыталась проползти по покрытому ковром полу. Кровь покрывала внутреннюю поверхность ее бедер, она стонала, тяжело дыша, и ее тело охватила волна агонии.

— Не сейчас, — громко взмолилась она, обращаясь к пустой комнате, — пожалуйста.

— Джина! Где ты, черт возьми?

Она вздрогнула, ее лицо выдало причину ее реакции. Один глаз наполовину заплыл, а нижняя губа задрожала. Из комнаты дальше по коридору донесся детский плач.

— Ты не можешь заставить его заткнуться!?

— Пожалуйста, — прошептала она. Ее рот открылся в беззвучном крике, когда мужчина направился к ней, крича, чтобы она двигалась.

Он пнул ее в живот, и она закричала от боли.

— Нам не нужен еще один рот, ты, никчемная шлюха.

Байкерский порез свисал с его плеч, слишком размытый, чтобы разобрать имя, поскольку видение начало исчезать.

Неееет!

Я хотел вернуться в прошлое, чтобы защитить ее и детей от монстра, который причинил им вред. Я ничего не мог сделать. Прошлое случилось задолго до того, как я встретил Джину. У нее не было третьего ребенка, и я мог только догадываться, что она забеременела вскоре после рождения Оливии. Избиение похитило этого ребенка из ее чрева. Печаль наполнила мою грудь. Я не мог представить, какую потерю и боль она перенесла.

Я найду этого байкера.

Жнец обещает отомстить.

Вскинув голову, я моргнул, осматривая тихую комнату. Никакого шума от тату-пистолета. В салоне больше никого нет. Бретт закрылся, зная, что я работаю на закрытом сеансе. На сколько часов Жнец утащил меня?

С трудом сглотнув, я знал, что это новейшее произведение искусства будет потрясающим. Я опустил подбородок, взгляд пожирал сексуальный изгиб задницы Джины, поднимающийся выше к ее левому плечу. Она лежала на животе, мирно дыша. Спала. Точно так же, как и я.

У меня отвисла челюсть, когда я увидел Рэва и Оливию маленькими детьми, запечатленными на ее коже в потрясающем черно-белом портрете. Каждый нюанс их лиц, их ямочки, пухлые щеки и невинные улыбки запечатлены навсегда. Рэвэрэнд&Оливия, написано внизу изображения темным шрифтом. До сегодняшнего вечера я не знал полного имени Рева. После этого я никогда не забуду.

Несмотря на пережитые ужасы, двое детей были прекрасными душами, полными света и любви. У них будет счастливый конец, потому что я не соглашусь ни на что другое.

Жнец обещает. Он приведет меня к этому моменту.

Мои глаза закрылись, и воспоминания, которые я предпочел бы забыть, вырвались на поверхность, затягивая мою душу в прошлое.

— Черт, — выпалил я, упираясь рукой в стену, чтобы оставаться в вертикальном положении, поскольку мои колени угрожали подогнуться.

Жнец не позволит мне задержаться.

Некоторые истины не должны оставаться скрытыми. Кровь раскрывает все секреты.

Двадцать пять лет назад…

— Увеличь! — Крикнул я, разгоняя свою пожарную машину по потертому ковру.

— Джей Ди, не так громко. Ты разбудишь Гарольда.

Мой маленький носик сморщился. Мне не нравился Гарольд. Он был злым и кричал на мою маму.

Оставив пожарную машину в гостиной, я взял альбом для рисования, который хранил в маленькой коробке рядом с диваном, на дне лежала неиспользованная пачка цветных карандашей.

— Хочешь немного молока?

— Да, мама.

— Хороший мальчик. Присаживайся в своем убежище, а я возьму для тебя пару печенек.

Мои глаза расширились.

— Печенье!

Она хихикнула, покрывая печенье слоем молока.

Я съел свою закуску за кухонным столом, затем вернулся в свое убежище. Нижний шкафчик рядом с раковиной оставался всегда пустым для моего использования. По какой-то причине мне нравилось заползать туда и прятаться. Иногда я оставлял двери приоткрытыми, чтобы рисовать, или закрывал их и играл со своими грузовиками в темноте.

Двери были распахнутыми, когда я сел, напевая, делая наброски карандашом. Картинки заполняли мою голову, и мне пришлось их рисовать. У меня чесались пальцы, если я не пользовался карандашом.

— Посмотри, мама.

Она наклонилась, вглядываясь в изображение, которое я нарисовал. Ее глаза наполнились слезами, и она неуверенно улыбнулась мне.

— Это прекрасно, детка. Это я и твой папа?

Я кивнул, рисуя вокруг них сердечко.

— Он приходит в мои сны и говорит мне, как сильно он тебя любит.

Моя мама схватилась за грудь.

— Он так говорит?

— Ага. Почему он не приходит в гости?

— Он не может, детка. Мне жаль.

— Пенни! — Взревел Гарольд, хлопнув дверью спальни, прежде чем войти в кухню. — Где ты, черт возьми?

Мама медленно закрыла двери, выпрямляясь. Я не сказал ни слова, когда темнота сомкнулась вокруг меня. Тяжелые шаги Гарольда сотрясали пол, прежде чем он добрался до мамы. Я услышал, как она издала забавный звук.

— Где мой ужин?

— Почти, — она поперхнулась, — закончила. В духовке, осталось полчаса.

Шлепок!

— Почему ты всегда заставляешь меня ждать?

— Я… мне жаль. Это больше не повторится.

Гарольд всегда причинял маме боль, когда чего-то хотел, а она действовала недостаточно быстро. Я ненавидел его подлые кулаки и сердитое сердце. Приготовившись сражаться за свою маму, я распахнул двери и бросился к Гарольду.