А ведь, случись что, её даже не подумают искать здесь. Может, стоило взять с собой на хвосте прислужников Кейрана?

Люция мотнула головой, отгоняя бредовые идеи, стиснула зубы и решительно толкнула створки.

— Мы ещё закрыты! — тут же донеслось от барной стойки возле небольшой сцены в конце зала.

— Я по делу! — крикнула Люция и с интересом да опаской осмотрелась.

Внутри оказалось сумрачно, просторно, прилично и чисто, как в дорогой таверне. Два этажа, две лестницы справа и слева, ведущие в гостевые комнаты. Крепкая мебель из лакированного дерева, многочисленные круглые столики, стулья с бордовой обивкой на сидушке и спинке, багровые гардины на окнах, под потолком — люстра с хрустальными висюльками.

Свет не горит, но всё в зале в каких-то теплых тонах, от чего создается иллюзия уюта. И пахнет моющим раствором с нотками лимона и кедра, а не как обычно в едальнях — жжёным луком, горелым салом и сивухой.

— И что привело вас, юная несса? — спросила женщина у бара. Она разгружала ящики с бутылками, какие-то сосуды ставила на стеллаж позади себя, какие-то расставляла под стойкой. Когда Люц остановилась передней ней, дама отложила дела, выгнула подкрашенную смоляную бровь, прошлась по девушке оценивающим взглядом и выдала: — Ищешь работу?

— Что? — осипла Люц. — Нет! Боги, нет! У меня послание для Ирис!

— Да не истери ты! — хрипло рассмеялась кокотка неопределённого возраста. — Не скрутим мы тебя насильно. Хотя ты симпатичная. Есть у нас богатый лэрик, который чернявых любит. Да мало их. Сам он тоже чернявый и красиииивый, платит щедро. Не передумаешь?

— Несссссса, — гневно засопела фарси.

— Ну что ты над девочкой глумишься, Астра? — из подсобки вышла искомая Ирис, у Люц точно камень с души упал. — Не видишь что ли, как покраснела? Она невинная совсем.

Астра фыркнула, насмешливо блеснула глазками и шепнула доверительно:

— Так такие дороже продаются.

— Вот охальница! — замахнулась полотенцем Ирис и хулиганку, как ветром сдуло, только хохот её ещё отражался от стен. Рыжеволосая тяжело вздохнула, подбоченилась и обратила всё внимание на «посланницу»: — Так что у тебя, прислужница нелюдя?

Люц с лёгким сожалением поняла — шутки кончились. Пришло время разыграть партию, и делать сие аккуратно.

— Я к вам с ответом, — сказала и вытащила из-за пазухи знакомый им обоим мешочек с монетами. Положила на стойку. — Господин выслушал вашу просьбу… — пауза. — И менять ничего не собирается. Возьмите деньги.

— Да пошёл он к Тырху! — ожидаемо взъярилась женщина. — Пусть подавится своими подачками. Не нужны они нам! Они не вернут жизнь! Эмилии только хуже становится! Пусть забудет уже сюда дорогу!

— Но почему? — забросила удочку Люция. — Не думаю, что вы шикуете. В вашем, да в любом, положении деньги лишними не бывают.

— Думаешь, деньги не пахнут? Думаешь, если я продаю тело, то и совесть заодно? — она зло усмехнулась и с силой мотнула головой. — Он пытается откупиться. Искупить грехи статэрами. Но это не возможно! А я не хочу, принимая его кровавую дань, давать ему даже иллюзию прощения. Хватит. — Она закусила губу и отвела взор. — С меня хватит.

Девушка хмыкнула.

— Совесть замучила?

Ирис промолчала.

— Что он сделал? — Люц с интересом подалась вперед. — Кто такая Эмилия?

Но женщину, как водой холодной окатило. Она вздернула подбородок, скрестила руки на груди и подозрительно сощурилась.

— Почему ты спрашиваешь, девочка? Твой предшественник ни о чем не спрашивал. Либо знал, либо благоразумно не совал нос в дела господина. Не боишься, что он прознает о твоем интересе и накажет? Так накажет, что родная мать тело в канаве не опознает.

— Не боюсь, — уверенно солгала Люция. У неё ледяной пот градом катился по спине, а в горле пересохло.

Она с самого начала знала, чем грозит ей сотрудничество с герцогом против Кейрана, поздно трястись осиновым листком и падать в обморок.

Но… разве ж страх поддаётся доводам разума? А инстинкт самосохранения? Увы и ах!

— Не боюсь, — повторила, убеждая себя. Подняла решительный взор. — И мне казалось — вы тоже не боитесь. Чуть ли не всему свету готовы поведать о прегрешениях первого принца.

— Я-то готова, — передернула плечами Ирис. — Мне нечего терять. Да только «свет» не готов услышать правду. Мне никто не поверит. А даже если ты поверишь, что толку? Ты слуга Кейрана и приносила ему клятву верности.

— Нет, — бросила Люция. Понимала, что признаваться опасно, но другого выхода не видела. Облизнула сухие губы. — На самом деле я ему не служу. И… что если я скажу, что есть способ добиться справедливости? Наказать его за всё «хорошее»? Лишить всего?

Лицо женщины озарилось алчным торжеством.

Фарси решила дожать:

— Если то, что ты знаешь способно навредить его репутации…

— Способно, — шёпот на грани слышимости.

— …тогда расскажи мне всё. Я собираю компромат на Кейрана. Хочу, чтоб он понёс заслуженное наказание за все свои преступления.

И Люц вдруг осознала, что желает этого от всего сердца.

Хочет, чтоб он поплатился за участие в войне и истреблении невинных кланов. Хочет, чтоб он ответил за шрамы на спине Далеона, за его искорёженное детство. За её страх перед ним.

И, видимо, горящий праведным гневом взор её был столь убедителен и красноречив, что Ирис сдалась.

— Я покажу, — твердо кивнула она. — Я всё тебе покажу. И расскажу. Пойдём, э-м…

— Люция, — оскалилась в улыбке фарси.

— Ирсия Вандалес, — представилась полным именем несса и протянула ладонь для рукопожатия. — Ирис — мой псевдоним здесь. Теперь пошли. Познакомлю тебя с Эмилией и… её горем.

Корабль «Ночной разбойник» вблизи оказался ещё внушительнее, чем Далеон представлял.

Массивный трех ярусный деревянный корпус покрывала чёрная краска, по влажным бокам скользили солнечные блики. Резные мачты устремлялась в небо, и были такими высокими и острыми, что, казалось, пронзали облака. Матросы, перекрикиваясь, поднимали паруса полуночно-синего цвета. На ветру развивалось два флага — пыльно-голубой с чёрным гербом и темно-фиолетовый с серебристым. Знамена Империи Ригель и составного королевства Исида — родины спригган.

«Разбойник» собирался отчалить.

Об этом, как и том, что капитаном корабля является Кларисса Террамор, рассказал батрак в небезызвестной Далеону таверне, где он в последний раз так задушевно расстался с тётей и её прихвостнями. Да… Она бы задушила его, если б руки не занимали ножи.

Но принц не обижался на неё. В конце концов, он стал свидетелем заговора мятежников, и сам не знал, почему даже не почесался рассказать об этом старшему брату или Императору. Наверное, слишком уверен в их победе и здраво убеждён, что заговорщики обречены на провал.

Ванитасы никому не по зубам.

Древний род, древняя кровь, древняя магия в жилах. Всеобщий страх и уважение.

Один Далеон бракованный.

Шестой скрипнул зубами и решительно отбросил самоуничижительные мысли. Сегодня он обязательно выяснит, почему родился таким, какой есть.

Далеон ступил на деревянный причал и, не обращая внимания на снующих туда-сюда матросов, двинулся прямо к тонкой фигуре, одетой в изумрудный мужской камзол, подпоясанный кушаком, и узкие кожаные штаны с ботфортами.

Фиолетовые волосы, заплетенные в мелкие косички, были забраны в высокий хвост, в них позвякивали на ветру и посверкивали в солнечных лучах серебристые колечки, монетки, цепочки и крошечные перья.

Как Далеон недавно выяснил из книг в библиотеке, этот тип причёски у спригган — национальный. У них даже мужчины ходят с косами и блестяшками в шевелюре, и это не делает их менее мужественными. Возможно, ему тоже стоит отращивать волосы?

Принц замер за плечом тёти.

— Красивый корабль, — сказал он, с жадным восхищением рассматривая «Ночного разбойника», на который грузили ящики разных размеров. Свой товар команда уже сдала заказчикам, что торгуют на столичном рынке, этот повезёт в другие королевства. — Я мечтаю посмотреть мир. Изведаю наш материк и однажды обязательно доберусь до рек и морей, посмотрю острова и другие королевства.