Музыкальная зала находилась достаточно далеко от покоев «важных шишек» и имела хорошую звукоизоляцию, потому шестой принц не боялся, что Раф или Кейран узнают о его ночном визите.

Ему нравилась музыка, ещё больше нравилось играть, чего уже очень давно Далеон не делал по понятным причинам. И не хотелось, чтобы кто-то из братьев разнюхал, что он взялся за старое. Не оставил хобби.

Ему хватило одного урока Кейрана. Сломанные когда-то пальцы до сих пор иногда дергает от фантомных болей.

Особенно здесь, в этой комнате.

Колыбельная повторялась снова и снова, и в какой-то момент Далеону показалось, что он слышит песню:

Есть одна легенда,

Древняя легенда…

Как однажды львица

Влюбилась в принца

Из стаи волков.

И в степи молила

Лунную богиню

Дать их браку добро.

«Это мне под силу, –

Молвила богиня. –

«Но отдать для счастья,

Дева львиной масти,

Ты должна дитя.

Матерью хочу быть я».

О, Луна, в небосводе!

Ты же так далека и так холодна.

Как дитю на природе

Расти без призора, ласки, отца?

А-а-а-а… А-а-а-а…

Тут Далеон понял: это не отголоски его смутного сна — кто-то действительно поёт этажом или двумя выше! — и пальцы его дрогнули. Мелодия сфальшивила и оборвалась. Приятный женский голос смолк спустя мгновение.

Принц сидел в тишине, прислушиваясь и пытаясь усмирить внезапно зачастившее сердце, но не улавливал признаков чужого присутствия. И в зал никто не ломился с криками и приказами прекратить произвол и явиться к Кейрану на ковёр с покаянием.

Но кто-то же точно слышал его! Подпевал. И… кажется, не собирался выдавать первому принцу. А может, просто не ведал, кто здесь играет посреди ночи.

Этой мыслью Далеон успокоился, глубоко вдохнул, встряхнул кистями и снова принялся играть. А когда неизвестная запела ему — невольно улыбнулся, пусть текст композиции и оказался до горечи печальным.

С благословением богини львица родила от своего волка… летучего мышонка. Волк взъярился, обвинив жену в измене, и в порыве ревности убил, а малыша отнёс в поле, где он в итоге стал сыном Луны.

Легенда очень в духе звероморфов.

Непроизвольно Далеон сравнивал себя с этим мышонком и всё думал, думал… Если мать любила Магнуса и с нетерпением ждала рождения сына, почему же покончила с собой? Неужели сошла с ума, как считает тётя Кларисса?

Но Кассандра не выглядела безумной в его… воспоминаниях? Снах? Предсказаниях? Уж слишком они реалистичные.

Кто же Далеон такой? Чей «дар» ему достался? От кого? Почему мать оставила его? Что она шептала перед смертью?

У принца разболелась голова. Он сжал виски пальцами и твёрдо решил ещё раз свидеться с Клариссой. Рискованно, однако выбора нет.

Тётя рассказала далеко не всё. Наверняка, есть ещё что-то. Что-то важное. Что даст ответ если не на все, то на многие вопросы Далеона.

В выходной день сразу после завтрака Люция переоделась в охотничий костюм, взяла лошадь и направилась в город через главные ворота.

У неё было разрешение Изы и полученный от неё же пропуск с подписью камердинера. Не передать словами, какое это удовольствие — не прятаться по кустам и не бояться быть пойманной с поличным, ехать рысцой по центральной дорожке, с гордо поднятой головой.

Конечно, Люция могла бы сбежать через потайной лаз в стене, который ей показал герцог и через который ей уже доводилось ускользать, но девушка опасалась выдать свои знания о скрытых ходах соглядатаям первого принца. А ещё, дело ей предстоит времязатратное: на полдня, а то и на весь. Изабель наверняка бы заметила «исчезновение» дочери и подняла панику на весь замок.

Началось бы прочёсывание комнат и территорий, которое не принесло бы плодов. После такого любые оправдания внезапно объявившейся блудной дочери прозвучат не убедительно и подозрительно.

А подозрения — это последнее, что ей сейчас нужно.

Потому Люция отпросилась в город под благовидным предлогом покупки подарков на Самайн.

Первые три часа она честно занималась этим на крупном столичном базаре. Осматривала товары в лавках, раздумывала, что порадует домочадцев, прикидывала, считала. Себя тоже подарком не обделила: прикупила набедренную портупею, которую могла носить под платьем и не бояться, что кинжал из близара выпадет из-под юбки в самый неподходящий момент.

Благо статэры у неё теперь водились и в серебре, и в золоте: герцог платил за службу не только уроками магии.

А недавно Люция вовсе обнаружила у себя на кровати крупный мешок монет и записку от неизвестного:

«Он мой! — гласило послание. — Даже не думай лезть к нему, мерзавка! Иначе однажды не проснёшься».

Что ж… Люция дурой не была и сразу смекнула откуда ноги «тайного мецената» растут. Из коронованной пятой точки неблаговерной супруги.

Похихикала немножко: вспомнила, как упрекала Сесиль за то, что та не попыталась откупиться от пассии брата деньгами, а сразу перешла к угрозам — но мзду взяла. А чего добру пропадать? У них с герцогом лишь деловые отношения, да разве ж ревнивице объяснишь?

Так что Люция теперь зажиточная горожанка, а не нищая приживалка.

В итоге Изе она купила красивые серебряные серьги-висюльки с сапфирами, а брату мизерикорд. Не из близара, конечно (из него только под заказ куют и цены на материал кусачие), но тоже неплохой. Изящный, лаконичный, из необычной тёмной стали, без финтифлюшек и ненужных каменьев на ножнах. Смертоносность возведённая в искусство.

Торговец уверял, что сделано сие творение в Гномьих горах, из какой-то новой, экспериментальной руды, и потому клинок обладает особыми свойствами, и…

Дальше Люция не вслушивалась, да и не особо мужику верила. Чего люди только не придумают, чтоб выгоднее продать свой товар!

Торговались до хрипа, и всё же Люц, скрипя зубами, выложила за подарок кругленькую сумму.

Во время прогулки по многолюдному рынку она ни на секунду не забывала о своей конечной цели и отмечала, кто из прохожих мог оказаться шпионами Кейрана, приставленными к ней.

Как говорится, если у вас мания преследования — это ещё не значит, что за вами не следят.

Особых результатов поиски украдкой не принесли, но расслабляться или менять свои планы Люция не собиралась.

Ближе к обеду она направилась в таверну, где оставила в стойле свою лошадь. Заказала покушать, всё ещё стреляя глазками по невзрачным лицам посетителей, особенно тех, что входил в зал после неё, подозвала подавальщика и выспросила, где находится «Дом Цветов».

Сначала парнишка отнекивался, говорил — не знает, пыхтел, ссылался на занятость, но серебрушка развязала ему язык. Запинаясь да краснея, как невинная девица в мужской бане, он поведал, как пройти к искомому заведению.

Люция так и не поняла, почему на вопрос о цветочной лавке получила столь странную реакцию.

Ведь это же цветочная лавка, да?

Народ прибывал в таверну. Неспешно поев, чтоб соглядатаи успели расслабить булки и потерять бдительность, Люция расплатилась и улизнула в конюшню, оттуда — на задний двор, пробежала мимо туалетных кабинок и через забор выбралась на улицу.

Никем не замеченная, она скользнула в лабиринт узких улочек и короткими перебежками двинулась по адресу.

Строение, к которому она явилась, не было цветочным магазином. Хотя, если женщин считать цветами жизни…

— Тьфу ты!.. — сплюнула девушка и с досадой сжала кулаки.

На фасаде большого дома похожего на таверну из красного дерева и темного кирпича красовалась огромная яркая вывеска «Дом Цветов», а под козырьком крыши у двустворчатых дверей висели пока незажжённые алые фонари.

М-да. В таких местах Люция ещё не бывала и надеялась никогда не побывать. Насколько безопасно одинокой девушке туда заходить? Вербуют ли в «кокотки» прямо с порога? Или сначала опаивают, похищают, запирают в комнате, угрозами заставляют работать и удерживают в здании силой?