— Ты знаешь, о чем я… Брось его, перестань флиртовать, реагировать. Знаю, это сложно, — она начала нервно расхаживать по комнате, шурша бледно-салатовым шлейфом струящейся юбки. — Орфей красивый и яркий. Умеет играть словами и очаровывать. Бывает излишне добрым, но не обольщайся, — она шаркнула каблуком и резко повернулась к Люции. — Он с детства испытывает слабость ко всяким жалким зверушкам. — Химера передёрнула плечами и скривила губки, будто нет ничего омерзительнее сочувствия. — Ты ему не пара.

Она выразительно смолкла, а Люц и не знала, что ответить.

Их общение с Орфеем и так явление не частое. Он только в этом году начал какие-то активные поползновения в её сторону: комплименты, адекватное общение, поцелуи. Но так бывает и между друзьями и между знакомыми на одну ночь.

Люция не строила никаких иллюзий на его счёт. Орфей лёгкий и приятный, как ветер, и так же быстро сдулся бы из её постели (коль до неё б дошло) к другой красотке.

Химер ей даром не нужен.

Его внимание скорее напрягает, чем льстит. Так что пусть катится.

И она бы со покойной душой объяснила это Сесиль, но… заклятая подружка Меридии сравнила её с «жалкой зверушкой». А Люция себя не на помойке нашла, чтоб такое проглотить. Она пашет в поте лица на свой внешний вид и репутацию.

И какая-то высокородная гадина не смеет её обесценивать.

А потому желанного ответа не получит.

— Что, даже откупиться не попробуешь? — насмешливо спросила Люция. Хотелось позлить её, поддеть, оставить в неопределённости и помучить. — Не швырнёшь в меня мешок с золотом, как в бульварном романе? Я бы взяла.

И окинула выразительным взглядом свою довольно бедную обстановку в комнате. Простая деревянная мебель без излишеств и вензелей, холодные каменные стены, старые тяжёлые гардины у мутных стрельчатых окон, обычная двуспальная кровать без балдахина, застеленная чистым, но ветхим бельём. Камин с закоптелой решеткой. Линялый серо-бур-малиновый ковер под ступнями. Пол с несмываемыми коричневыми и жёлтыми пятнами. Единственное сокровище — некогда рубиновый гобелен на стене, но слишком уж он старый и пыльный…

Химера в своём новеньком, роскошном платье с жемчугом смотрелась здесь инородно, как принцесса в грязном хлеву.

Лэра сморщила носик и фыркнула:

— Ты и так мне должна.

— За что же? — удивилась Люция. — За унижения?

— За то, что не дала тебе принести Меридии клятву, — начала причислять близняшка, загибая изящные пальцы. — За то, что храню твою тайну. За то, что не выдала тебя Далеону, страже, Императору… Мне продолжать?

Люц скрипнула зубами и сжала кулаки.

— Не понимаю о какой «тайне» речь. Мне нечего скрывать.

Сесиль шумно выдохнула.

— Пойми, дело не в том, что ты мне не нравишься. Просто Орфею, как наследнику семьи Диметрис, нужно искать пассию среди «своего круга», и проблемная влюблённость тут ни к чему. Тебя наш отец никогда не одобрит. А если встанешь на пути — убьёт.

У Люц мушки побежали по коже, но она подавила желание зябко поёжиться.

— Почему всё так строго? — недоумевала она. — Аристократы часто заводят любовниц, да и у Диметрисов ещё есть ты.

— Не тупи, дикарка, — прошипела химера и воззрилась на неё с какой-то застарелой злобой.

Люция задумалась и выдохнула:

— Террины не плодовиты…

И если мужики могут оплодотворять женщин круглый год направо и налево, и наделать кучу наследников от разных лэр, то террианки, дай Боги, за всю свою вечную жизнь способны забеременеть и родить лишь раз. Если повезёт.

Природа позаботилась, чтобы бессмертных на Терре оставалось мало. Потому каждый чистокровный малыш для них дороже близара.

Дороже всего.

Сесиль тряхнула светлой гривой и вновь, гордо распрямив плечи, изобразила на лице безмятежность и скуку.

— В общем, ты меня поняла, — не спрашивала, а утверждала. Направилась к выходу, но у самой двери обернулась и добавила: — А коли не поняла — пожалеешь.

И вышла, хлопнув дверью.

Сменив платье и обувь на более удобные, Люция покинула спальню и быстрым шагом направилась к Башне Памяти. Она знала, как туда пройти, но решительно не представала зачем. Ведь вход в башню всегда закрыт…

Слова Сесиль ещё крутились у Люц в голове. Они её не напугали. П-ф-ф! Будет она бояться каких-то шестёрок Далеона! Просто огорошили.

С чего химера взяла, что их чахлый флирт с Орфеем закручивается во что-то большее? Настолько большее, что ей пора дергаться и спасать брата-близнеца из лап коварной «не-человечки». Ну не за жизнь же Люции та переживает! Бред. Они даже не приятельницы.

Мог ли лэр сболтнуть ей что-то? Или его страстные поцелуи, долгие томные взгляды и смелые ласки в саду показались близняшке излишне пылкими? Какими-то особенными?

Проигрывая воспоминания злополучного вечера…

Дорожка жалящих поцелуев вниз по шее. Жаркие губы и жадные пальцы смакуют грудь. Рука заскользила от тонкой лодыжки к бедру, задрала юбку. Предвкушающая хитрая ухмылка. Светлая кудрявая голова опускается между разведённых ног. Дыхание перехватывает.

…Люция не находила в его поведении ничего такого. В смысле, его взбудораженное состояние и откровенные действия были продиктованы страстью и обыкновенными желаниями плоти здорового парня. Террина. А они твари темпераментные и ненасытные — все знают.

Хотя кого она обманывает! Для неё всё, что случилось в том несчастном саду, было особенным. Новым. Запретным.

Она никогда раньше не испытывала ничего подобного ни с женщинами, ни с мужчинами. Сладостное томление в груди, сбитое дыхание и грохочущий в ушах пульс. Пружина нервов внизу живота, что закручивается, закручивается и резко разжимается! И наслаждение простреливает тело, а с губ срывается сиплый стон.

Тема интимных отношений раньше казалась ей чем-то постыдным и скверным. Вокруг царил разврат, но она никогда не заостряла на нём внимания или, скорее, избегала, свои мысли, фантазии.

Запрещала себе представлять, чем занимаются лэры за портьерой в коридорной нише, не прерывая поцелуя. О чём мечтают высокородные террины, лупя глаза в низкое декольте её бального платья. Почему причёска Меридии растрепана, а щёки горят, когда она покидает покои Далеона ближе к ночи…

Она тряхнула головой и ускорила шаг.

Благодаря Орфею интимная часть жизни приоткрылась Люции. Сама бы она, по доброй воле, вряд ли на такое пошла. Не в ближайшее время, не… через годы.

Да, стыдно признать. Она планировала однажды, после мести, завести детей, возродить клан фарси. Но это всё казалось таким далёким и туманным, что она и не задумывалась, как будет их делать и с кем.

Люция благодарна ему за новый опыт. За то, что именно он стал её «первым мужчиной» — пусть и в не совсем привычном понимании — а не какой-то незнакомец-проходимец. За то, что он подарил ей удовольствие.

Но…

На этом всё.

Не надо продолжений.

Они не пара.

И не потому что какая-то Сесиль так рассудила — так решила Люция.

Орфей слаб. Мягкотел. Труслив. И как бы он не сочувствовал ей — ни разу за семь лет не остановил издевательств Далеона. Ни разу не защитил от нападок Меридии. Ни разу слова поперёк им не сказал.

Зато смиренно и активно принимал участие во всех их забавах с «человечкой».

Это говорит о многом.

Обо всём.

Так за размышлениями фарси достигла заветной двери и толкнула тяжёлые створы.

Тугие холодные струи ветра ударили в лицо и взметнули юбки. Дыхание перехватило от красоты пейзажа.

Люция стояла на «внутренней» крепостной стене, служившей мостом между башней с колоколом и замком, и любовалась на раскинувшиеся у горизонта леса и поля. Ближе, подпирая замок, расселись серокаменные пристройки с острыми крышами, такими же чёрными, как и черепица на их «большом брате». Множество башен, флигелей, садов, статуй и фонтанов.

Замковый комплекс отсюда — как на ладони. А слуги, мельтешащие внизу, кажутся муравьями.