Толпа загудела. Кто-то шёл молча, кто-то обсуждал увиденное и даже звонко смеялся, кто-то беспечно строил планы на день, словно ничего необычного не случилось.

Изабель потряхивало, в глазах блестели непролитые слезы. Ей всегда тяжело наблюдать расправы над живыми существами. А ведь она работает тут больше двадцати лет.

Люция же сохраняла внешнее спокойствие. Но не потому, что очерствела душою или привыкла. Просто… все её мысли занимал леденящий жилы страх.

С ней случится то же самое, если Магнус узнает, что она фарси. Если попытка «отомстить» провалится. Если выяснится её не лояльность к нынешней власти.

«Фэй великий, защити меня!» — мысленно взмолилась она, глядя в небо.

Вдруг кто-то схватил её за локоть и грубо дёрнул на себя.

— Всё ещё хочешь во Двор Войны? — прошипела ей в ухо Виктор.

— Напугал, дурак! — рыкнула Люция и оттолкнула его.

— Так что? — не унимался сводный братец. — Мы казним преступников, подчищаем арену от трупов, развешиваем головы на воротах. Убиваем. И, если разразится новая война, пойдём убивать и умирать. Всё ещё хочешь служить Кейрану?

— Меня таким не напугаешь! — тихо фыркнула Люция. — Я не нежная фиалка и мертвых не боюсь. Как и грязной работы. Не стоит путать меня с Изабель.

— Мама — нормальная человеческая женщина с нормальными реакциями, — нахмурился он. — А вот ты — странная.

Люция вздрогнула, впилась ногтями в ладони.

— Я просто пытаюсь выжить, — сквозь зубы, тихо ответила она, и в неё врезался слуга.

Виктор рефлекторно поддержал Люцию, не дав упасть с крутой лестницы. Слуга рассыпался в извинениях, раскланялся и побежал дальше, не дав никому опомниться или разглядеть его.

Девушка озадаченно потёрла пострадавшее плечо и задела в вороте платья бумажку. Записку.

Сердце пропустило удар. Люц сглотнула и незаметно, делая вид, что поправляет корсаж, спрятала вещицу в кулак.

— Ну и, слуги пошли, — проворчал братец, поддерживая Люцию за талию и локоть. — Носятся и по сторонам не смотрят.

— Пошли? — переспросила она со смешком. — Так говоришь, будто наняли новых. Зачем, когда все «свои», знакомые и преданные?

Виктор ничего не ответил, и Люция с тревогой обернулась. Поймала его напряжённый взгляд, морщинку меж хмурых бровей.

Он резко отвернулся.

— Виктор, — осторожно позвала фарси, касаясь его плеча. — Почему замок меняет слуг? — адъютант первого принца притворился глухим. — Ладно… Кто отдал приказ?

Виктор долго молчал, прежде чем нехотя, глухо ответить:

— Кейран. — Остро, как-то зло, глянул на сестру. — И прошу тебя, не лезь в это.

Они покинули Полигон в числе прочих зрителей, болтая на безобидные темы: о казни и слугах впредь не заикались.

В основном говорила Иза, ей не часто удаётся пересечься с сыном и позадавать типично материнские вопросы: «Как ты ешь? Хорошо ли спишь? Отдыхаешь вообще?..».

Виктор отвечал коротко и по существу, как истинный военный. А ещё мило смущался от её бестактной и чрезмерной заботы. Но замечала это только Люция, так как шла с ним под руку и видела, как сильно он кривил губы на очередную нотацию про здоровый сон и пылал щеками даже через естественный загар, когда Изабель невозмутимо спрашивала, видится ли он с дамами хоть раз в неделю?

У главного входа в замок, мужчина спешно распрощался с ними и стремительно пошел прочь, будто за ним блохи гнались.

Люция невольно улыбалась, глядя ему в след, как и Иза.

Они обе заговорщицки переглянулись и тихо прыснули. Затем простились: приёмной матушке нужно было возвращаться к обязанностям няни и служанки при Руби.

Когда её прямая спина, скрылась в служебном коридоре среди прочих, Люция нырнула за портьеру ближайшего подоконника и развернула записку.

«Полдень. У входа в Башню Памяти. И убедись, что за тобой нет хвоста».

В легкой задумчивости Люция приложила послание к губам, даже не сомневаясь, кто позвал её на «свидание» в местный акрополь.

Главный вопрос — зачем?

Она сложила бумажку в декольте и решительно направилась в свою спальню. До назначенного времени оставался всего час, а ей ещё предстояло избавиться от вызывающего и неудобного платья.

А в комнате её поджидал неприятный сюрприз.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Сесиль, отбросив скромное украшение в шкатулку. Люциину, простую, деревянную шкатулку. — Где ты ходишь, я устала ждать!

Она подошла так внезапно и стремительно, что Люц даже среагировать не успела — получила смачный поцелуй в уста. Химера тут же отстранилась, вернулась обратно к столешнице у окна.

Задумчиво облизнула розовые губки.

— Год-ши…

Люция передернула плечами и оскалилась:

— Не говори, что опять притащила эту дрянь.

Если так — она готова драться и плевать на последствия. Больше Люция разум не потеряет. Не позволит себя унижать.

— Что ты! — насмешливо фыркнула Сесиль. — То было разочек, и Далеон уже устроил мне нагоняй. Просто твой… вкус напоминает мне вкус год-ши. А тот в свою очередь похож на смесь кислой ежевики, сладкой морошки и лайма, и…

— Какой ещё «вкус»? — нахмурилась Люция.

— Поцелуя, — невозмутимо ответила химера. — Ты не знала? У всех существ есть свой неповторимый вкус. Мы, террины, чувствительны к таким штукам. Разве ты не ощутила ничего особенного, когда целовалась с моим братом, м? — она с любопытством подалась вперед: — Какой он, его вкус?

Лепестки розы, свежая роса, лесной ветерок.

— Не знаю, — лениво усмехнулась фарси. — Ты мне скажи. Я человек не восприимчивый.

— Человек, — Сесиль натянула угол рта, скрестила руки под грудью и уперлась бедром в стол. — Как скажешь.

Многозначительность её тона и не прозвучавшее: «Ну-ну!», вызвали у Люции глухое раздражение и тревогу. Но она никак этого не выдала.

— Говоришь… все существа разные на «вкус», — почти непринуждённо поддержала беседу и направилась к платяному шкафу. Ей всё ещё надо переодеться для встречи в башне. Времени в обрез. Но глаза не видят в упор, ладони бессмысленно перебирают наряды и предательски потеют. — Значит, и Меридию ты лобызала? — насмешка. — И как оно?

Сесиль прикрыла веки, вспоминая:

— Морская вода, сладкий лимон и розмарин.

Люция скривила губы.

— А я думала — тухлая селёдка.

«И как шестому не противно её целовать?» — мелькнула мысль. — «Да какая мне, к Тырху, разница?!».

Неожиданно химера рассмеялась, вместо того чтоб обидеться за подружку и вспылить хоть для вида. Странные у них отношения в свите. Толи друзья, толи заклятые друзья.

— А вот Далеон на вкус, как мята, дождь и предгрозовой бриз.

Люция, как наяву представила всё это, воскресила в памяти: и свежий воздух в поле перед грозой и первые холодные капли дождя на губах, и нежный привкус дикой мяты, сорванной в лесу возле стоянки каравана. И как чудесно на душе. Волнительно и в то же время спокойно до истомы в каждом мускуле.

Словно наконец-то вернулась домой…

Она сдернула с вешалки невзрачное синее платье с кожаным корсетом и бросила его на кровать.

— Я про него не спрашивала.

Глянула на химеру колко, исподлобья.

— Но тебе же интересно, — хихикнула та. Люц хотела возразить, но лэра опередила: — Ладно, не волнуйся, я на него не претендую. И кстати, зря переодеваешься. Тебе идёт это старое платье.

— А тебе — эта ночная рубашка. Ой, прости! — притворно извинилась Люция, прижав ладонь ко рту. — Неужели это новая мода?

— Какая же ты ссссс… стерва! — с улыбкой восхитилась Сесиль и хитро сверкнула зелёными глазками.

— Благодарю за комплимент, — коротко поклонилась Люц и принялась снимать опостылевший тяжёлый наряд. А теперь шутки в сторону: — Зачем ты пришла, Сесиль?

Химера тут же напряглась, а улыбка сползла с миловидного лица.

— Оставь моего брата в покое.

Люц замерла и подняла бровь.

— Я, вроде, его и не трогаю.

Сесиль скривилась.