Лицо бледное, как у мертвеца, с опухшими глазами, под ними — фиолетовые мешки, губы красные и измученные, на скулах румянец толи стыда, толи лихорадки.

Н-да. Хороша девица! Будто всю ночь квасила не по-детски, залихватски отплясывала на столе, валялась под кустом, отрубилась на рассвете и проснулась через час в постели и с больной головой. Ах, да! Так и было.

— Позорище, — проскрежетала Люция, вцепившись в волосы. — Стыдобище.

Хорошо хоть никто не пошёл до конца и девичью честь проверять на наличие не стал.

Вот был бы номер! С врагами, на глазах у ненавистного придурка-принца, в саду...

— Тэрх штварх! — выругалась она. — Вонючие тролли!

«Лучше сразу сдохнуть!».

Как же она их ненавидела в этот момент. Всей душой. До трясучки. До рези в глазах и боли в стиснутых зубах. Какое-то мгновение в ней жила только ненависть. Ненависть и ярость, в пламени которой сгорали все прочие чувства.

Голова трещит, тело, словно телегой переехали, а во рту — скунсы нагадили, к горлу подкатывает тошнота — вот они, прелести отката от чистых терринских вин. Без водички и разбавки соком.

Ими травить можно. Насмерть. Чистокровных людей — уж точно.

Это в начале, с первых глотков, яд кажется амброзией, но стоит увлечься — протянешь ноги. От пары глотков «Зелёной феи» смертные умирают.

Люц повезло родиться полукровкой. И «Осеннее вино» пережила и ягоды год-ши. Вроде пережила.

Но… умей она управлять магией — сумела бы противостоять чарам, как и все террины. С ней бы тогда ничего этого не случилось. Ни мерзостного похмелья, ни радостного унижения.

Как вспомнит свой щенячий восторг от любых их команд, так сразу блевать тянет.

— Тырх вас побери! — рыкнула Люция, упала на колени и опустошила желудок в ведро возле кровати.

Её потряхивало и подзнабливало, может от злости, может от лихорадки.

Последний раз ей было так плохо в тот день…

Люц скользнула пальцем по шраму на кончике уха и отдернула руку. Взяла стакан с холодным ромашковым чаем, заботливо приготовленным Изабель ещё прошлым вечером, и опрокинула в себя. Мелкие чаинки заскрипели на зубах.

Какая же она никчёмная, слабая!..

Ей нужна сила. Нужна, нужна, нужна! Чтоб прикончить Магнуса, чтоб поквитаться с Далеоном и его шайкой, чтоб всех обидчиков поставить на колени. Она обязательно им всем отплатит. Отомстит.

Но где взять силу?

Выжидать ей надоело. Сыта по горло. Хватит!

Но опять же — что делать? Где взять магию?

Надо что-то придумать. Надо…

Прежде всего — поправиться.

С мыслью, что день вечера мудренее, а свежая голова лучше тухлой, она залезла в кровать без балдахина и накрылась одеялом с головой.

Сон должен помочь ей. Исцелить, хотя бы чуть-чуть, до прихода Изабель. Чтоб Люц могла ответить ей вполне бодро и наврать, что приболела. Изе лучше не знать, что сотворила с ней свита: опять начнёт переживать попусту (а седых волос ей и так хватает), всполошит Виктора. А это лишнее.

Никому лучше не знать о её позоре.

Слабости.

В обществе терринов такое порицают и высмеивают.

Люц погружалась в тяжелую дрёму, решив пропустить занятия с мэтрами, тренировки, домашку. К чёрту всё это. К «дияволам». К Тырху.

Она устала. Слишком устала…

И впервые за семь лет объявила себе выходной.

***

Сон не принёс желанного облегчения. По правде сказать, иного у фарси быть не может.

Кошмары в мечтах и наяву — вот их удел.

Ей вспоминалось путешествие до замка: по непролазным и жутким чащам, по пустынным степям под палящим солнцем, по ледяным пустошам и заснеженным дорогам. Как она охотилась на мелких зверей, пыталась выживать в деревнях, и в бегах, и не загнуться в очередной раз от людской «приветливости».

Кажется, в комнату заходила Изабель и вопрошала что-то с тревогой и с этим своим слезливым взглядом. А может Люции это только снилось? Она пыталась что-то скрипеть в ответ, просила не звать врача, но не могла полностью вынырнуть из тяжёлой дрёмы.

Колючий озноб сотрясал тело, Люц металась по подушкам, хныкала и звала кого-то. Маму? Молила не уходить, не бросать её. И крепко, до побелевших костяшек, стискивала руку Изабель.

В какой-то миг глубоким вечером, али ночью, Люция очнулась.

На лбу холодное полотенце, длинная ночная рубашка промокла от пота и неприятно облепила спину и грудь. Постельное бельё сбито, одеяло комком валяется в ногах.

Девушка села со скрипом и тут же схватилась за лоб и щёки. Температуры нет, а вот пустыня во рту нуждается в поливе. Люц поспешила утолить дикую жажду. Благо на тумбочке нашелся стакан и графин с водой — Иза позаботилась.

Тошно. Плохо. Безумно болит голова.

После сна ей не стало лучше. Наоборот.

И, возможно, единственное, что спасёт теперь — придворный лекарь, целитель. Уж он должен знать, какие лекарства дать смертному от похмелья бессмертного.

— Надеюсь, знает, — пробормотала она и, шатаясь да натыкаясь на все углы, побрела к выходу их покоев.

Что ждало её там? Тьма.

Едва проглядная темень узкого и тихого коридора.

Но Люция никогда не боялась темноты.

Монстры яви, представлялись ей опаснее и страшнее монстров из буйных фантазий. Казалось, она повидала достаточно, чтоб навсегда уяснить — бояться стоит дневных «чудовищ», что улыбаются тебе в лицо, а за пазухой держат нож.

Люция шла на ощупь, опираясь на стену и не боясь заплутать. Она прожила в этой части самка достаточно, чтобы ориентироваться даже с закрытыми глазами.

И всё же, в какой-то момент явно свернула не туда.

Замок огромен. Его части, сады, башни и пристройки распределены между слугами, принцами, принцессами, их придворными, императорской четой и временными гостями. Что говорить об «общих помещениях», где проводят балы, званые обеды/завтраки/ужины, встречи, заседания, концерты. Купальни, конюшни, каретный двор, тренировочные полигоны, казармы, оранжереи и дикие леса. И это лишь малая часть…

Владения Далеона располагаются ближе всего к башне-флигелю, где обитают слуги. Люция живёт где-то на стыке: не служанка и не придворная — плохенький гость невысокого статуса. И желая, избежать любой встречи с Двором Мечей она выбрала не совсем привычный маршрут.

И заблудилась.

Каменные «мешки» с тусклым освещением как-то резко сменились мраморными колоннами, багровыми коврами, красивыми гобеленами, старинными вазами и золотыми канделябрами с полыхающими свечами. Их яркий свет резал по глазам.

За стрельчатыми окнами клубилась мглистая ночь.

Вот куда она пошла? Где искать в столь поздний час лекаря? В казармах? В целильне? В алхимическом домике? А может, он, как разумный индивид, вовсе в покоях, на кроватке и видит десятый сон?

И спросить как назло некого. Ни одного случайного слуги или придворного в коридоре, ни гостя, ни Ванитаса. Никого. Словно все вымерли. Зато откуда-то снизу доносится из бального зала нежная мелодия.

Но тащиться туда, в таком разбитом и непотребном виде, не разумно. Люция просто станет посмешищем.

И не видать ей места во Дворе Войны, как своих ушей.

Так что лучше будет постучаться в чьи-нибудь покои и спросить дорогу к лекарю, или попросить позвать лекаря. Сейчас не до гордости и политесов. Возможно, Люц уже в шаге от Дороги духов и готовится отлететь к праотцам.

Идея просить терринов о помощи идиотская, но тогда показалась ей отличной.

Люц слишком дурно было, чтобы размышлять здраво: мысли разбегались и тянулись патокой, а она с упрямством белки собирающей орешки сгребала их в кучу, которая всё время рассыпалась.

Прикрывая глаза от яркого света, она толкнула первые попавшиеся боковые двери и очутилась в гостиной неизвестного лэра или лэры.

Всё в багрово-лиловых тонах, гардины задёрнуты, горит лишь пара свечей на низком столике с недоеденными закусками. Цветные тарталетки на трёхъярусной этажерке, две полупустые тарелки с размазанным по центру кровавым соусом, хрустальные бокалы.