Я смотрела на нее и думала: что, интересно, его ждет? Поймет ли он, какую глупость совершил? И дело даже не в наказании. Скорее всего, для него не будет тюрьмы, не допустит Маргарита, чтобы его сделали звездой интернета вечно голодные журналисты. Я даже гадать не хотела, что с ним сделают. Воображение рисовало картинки из лихих девяностых. Залитые свежим бетоном безымянные могилки, болтающиеся поплавками в мутной водице безвестно канувшие покойники с привязанным к ногам грузом…

Хотя, вряд ли, подумалось мне. Не опустится она до того, чтобы убивать. Не станет Королева помоечной крысой. Скорее всего, просто отнимет у него все, что давала, и отправит туда, откуда взяла. И он сам себя, получается, накажет. А гнилое нутро все равно приведет его, рано или поздно, на собственную плаху.

Интересно было бы понять его мотивы. Как можно было променять такую замечательную, любящую, сильную женщину на ту проститутку? Да и даже не в этом дело. Неужели так просто смотреть в глаза, улыбаться, а за спиной потихоньку подсыпать яд в тарелку? Права Маргарита. Наглость и беспринципность. Все поставил на карту - он, в первую очередь. Его первого вычислили, и даже без вариантов. Как можно было этого не понимать? Или жадность совсем глаза зашторила? Самую близкую, любящую, спящую с ним на соседней подушке - убить? Когда он стал чудовищем? Или и был таким всегда?

И поняла. Зависть. Тупая вечная зависть нищего к тому, кто вылез из дерьма, и поднялся. Сам не способный добиться ничего, сжираемый адским пламенем обиды: почему у других есть, а у меня нет? А тут еще и появился собственный демон, который нашептывал: «Как просто! Ничего делать не надо! Она исчезнет, а все ее богатства станут твоими! Ты станешь королем! А я твоей королевой!». И он, привыкший отчитываться о каждой копейке, как нашкодивший школьник, уже почти поверил, что реально может все получить.

Проблема только в том, что он не смог бы всем этим управлять. Он глупо растратил бы все то, что Маргарита создавала своими руками. Все, что легко приходит, не ценится. А скорее всего, его бы быстро убрали другие желающие отщипнуть от жирного пирога. Может, даже и сама Марина. А хотя, это сейчас она ему - нищеброду - нужна. А стал бы он с ней возиться, став Господином? Скорее всего, нет. Даже хуже, убрал бы, как ненужного свидетеля, досадное напоминание о собственной подлости, гадости, низости и ущербности. Какое же змеиное болото, поморщилась я. И где-то там, в этой клоаке, барахтается отец моей дочери, носитель моей фамилии, предмет давних грез и несбыточное счастье. Как я думала.

Игорь отвез меня домой. Подождал, пока я поднимусь в квартиру, зажгу свет, потом помахал рукой и уехал.

Лупиты не было, хоть уже стало темнеть. Я забеспокоилась. Она мне не писала, не звонила весь день. Инстаграмм тоже подозрительно молчал.

Я набрала Машку. Послушала с десяток длинных гудков, и, отключив телефон, пошла вниз, на первый этаж, к ней домой. Постучалась. Никто не открывал. Но отчетливо слышался какой-то шум за дверью. Ничего не понимая, я толкнула дверь. Войдя в прихожую, споткнулась обо что-то в темноте. Нашарила выключатель, повернула. И едва не заорала, горло перехватило. На полу лежал Толик в луже крови.

Жесткая сильная рука схватила меня за горло сзади и в бок кольнуло.

- Заорешь - порежу, - шепнул мне на ухо бывший муж.

Кровь во мне остановилась, ноги подогнулись, мозг включил режим «автопилот» и принялся судорожно вспоминать, что обычно делали герои в фильмах про террористов и бандитов. Но ничего не могла вспомнить. Ни о чем не могла думать, застыло и похолодело все внутри. Только страх, какого никогда в жизни не чувствовала, и даже не знала, что такой бывает, залил меня всю, от макушки до пяток. Я схватила его руку и попыталась оттянуть, но какой там! Когда он стал таким сильным?! Или всегда был таким, а я и не знала?

- Саша! Сашенька! - просипела, боясь пошевелиться.

- Заткнись! - сквозь зубы процедил он и потащил меня на кухню. Точнее, поволок, как свинью на убой. Я спотыкалась, едва не падала, в боку больно кололо, по коже текла кровь, горячая и липкая.

- Саша, не надо, прошу тебя!

И снова глупая надежда, что отпустит, что все не взаправду, все мне снится.

Удар. И боль, будто нож вошел мне под ребра.

«Вот и все» - пришла мысль. - «Вот и отжилась».

И подумала про дочку. Как же жаль, что не увижу ее больше! Вспомнила ее маленькой, светлую улыбку, первые слова, шаги, ее теплые объятия нежными детскими руками, поцелуи... Как я соскучилась, оказывается! Как люблю ее! Больше всего на свете. Как же жаль, что она похоронит меня так рано, и будет пробиваться дальше в жизни одна...

На кухне, прямо у входа, слева, скрючившись, опустив низко голову, сидела Маша. Я застонала. Дернулась к ней, но была брошена грудью на стол. На диванчике у стены лежала Лупита. Слава богу, живая, но связанная. Рот заклеен скотчем. Слезы льются из глаз, сопли текут, она задыхается! Я дернулась к ней и получила удар по ребрам кулаком.

- Ох! - меня согнуло пополам. В глазах потемнело, дыхание перехватило, и, кажется, я потеряла сознание. Не знаю, отключилась ли, но вдруг почувствовала новый удар. Он пришелся по руке, Санек пнул со всей силой, рука хрустнула и повисла бессильно, а боль разлилась такая, что я застонала во все горло. И тут же получила по голове. Звон в ушах раздался такой, что все остальные звуки перестали существовать. На губах стало солоно.

Я упала, свернувшись в комок, поджала ноги к животу, а здоровой рукой прикрыла голову.

- Сука! - прошипел муж. - Все из-за тебя, тварь! Как же ты затрахала, мразь! Куда не сунешься - всюду ты! Как ты вышла на Пуховскую?

- На кого? - тупо спросила я, и поняла: «Пуховиня»! Маргарита Пуховская.

- Я видел ее здесь! Видел вчера! А сегодня ты уехала с ними! А Марину... - он не договорил, но я и так знала, что случилось.

- Я еще думал, как ты узнала про нас?!

- Про вас? - мысленно удивилась я.

- А тут прихожу к твоей любимой подруженьке и застаю ее в разговоре с этой обезьяной! В разговоре о нас! О том, как она развела мою Мариночку на все ее секреты! Сука! - снова выругался он и пнул Машу. Она не дрогнула. Я заплакала. Неужели он убил ее?

- Как я не просчитал вас раньше, долбанные шалавы? Откуда вы узнали Маринкин телефон? Как вы влезли к ней в доверие? Она же такая умная всегда была, всегда все было по ее задумке, и в этот раз все было - не подкопаешься!

Лупита тяжело и прерывисто дышала. Я потихоньку поползла к ней.

- Теперь то ты мне все отдашь, тварь. Больше миндальничать с тобой не буду. Подпишешь расписку, что взяла у меня в долг под залог квартиры. И позвонишь Пуховской, потребуешь чтобы мою жену отпустили и сняли все обвинения.

Я заржала. Перевернулась, села, поддерживая больную руку здоровой и хохотала во все горло.

- Обнулась, что ли? - неуверенно спросил он.

- Ты тупой! - не переставая ржать, просипела я. - Дебил! Идиот!

Он подошел и снова пнул меня, попав по бедру, но я смеялась еще громче, до слез.

- Во-первых, ты сломал мне правую руку, и я уже ничего не напишу! - не переставая смеяться, сказала я. - А во-вторых, у меня нет ее телефона! Я ей не интересна, тупой ты ублюдок! Она все знала без меня, и про тебя тоже! Тебя ищут, и найдут, и жить тебе осталось пару часов, гондон ты штопаный.

- Сначала я тебя грохну, проклятая шлюха.

Не знаю, что на меня нашло, но я продолжала ржать.

- Да бей, тварина, бей! Думаешь, напугал? Чего мне терять-то? Работы ты меня лишил, дочка далеко, не дотянешься, ни денег, ни планов никаких нет. Зато умру счастливая! Подожду тебя там, и вдоволь отплачу за все! Что, думаешь, тут все и закончится? Как бы не так! Гнить твоей гнилой душонке в аду, и поверь мне, если тебя не убьют, то ты мне позавидуешь!

Я закашлялась, смех прошел, навалилась слабость.

Он неожиданно обмяк, сел и будто сложился пополам.