-Ну картины там начинают коллекционировать, начинают писать, паршиво играют на фортепиано, не дай бог на лютне… Вообще-то, это скорее риторический вопрос.

-Я не знатна и не богата, но даже мне нравится фортепиано, - ответила Мэриет смиренно и тихо, в свойственной ей манере, - А вы, лорд Рэдонель? Вы же любите роскошно одеваться, коллекционируете одежду… Мне кажется все люди стремятся к самовыражению. Искусство – наиболее дорогой его вид, поэтому и доступен он становится только когда у человека есть много свободного времени и много денег.

-Да-да… ты права. Просто вот иногда хочется быть каким-нибудь хлебопашцем или делать полжизни кувшины, а другую половину – чашки, и не думаешь ты глобально о том, что происходит, и не тревожат тебя мысли о стране.

Мэриет захихикала:

-Что вы, Лорд. Как раз таки ремесленники и хлебопашцы больше всего думают о стране! Да, они совсем ничего не могут в ней изменить, но именно на них изменения сказываются больше всего.

-Тогда какой прок им от этих мыслей? Тревога одна, да и только. Вот суждено если тебе обратиться вампиром, не забиваешь себе голову и обращаешься. А у нас вот еще есть возможность НЕ умереть, оттого и горестно мне, что приходится эти проблемы решать, а не просто ждать своей участи. Как Крау, например.

-Думаете, ему было легко?

-Разумеется нет. Но вот мне бы на его месте было бы легко. Он хоть и говорил, что всегда был фаталистом, в душе же всегда возлагал на человека огромную ответственность за выбор. А я вот – настоящий фаталист, исконный.

-Тогда почему вы сопротивляетесь Подиуму? Почему просто не сдадитесь?

-Я думаю, что судьба очень субъективна. И мне моя судьба говорит, что мне суждено весь этот сброд повесить, как предателей своего народа. И я намерен попытаться.

-Тогда я с вами. Я насмотрелась на казни в детстве, но казнь повинных в смерти господина Крау я еще стерплю.

-Где же ты жила, раз видела столько смертей?

-Мой отец был палачом Шордана в те времена, когда войска вошли в Ритонию. Он брал меня с собой каждый раз… Хотел приучить к тому, что жестокость в нашем мире нормальна. Что есть люди достойные смерти. Честно говоря, этого я так и не поняла. Чудовищно, что кто-то вот так просто решает жить кому-то или умереть. Но если вы верите в судьбу, то, наверное, для вас эта мысль не так страшна.

-Пожалуй. Но я тебя понимаю, - Рэдонель приобнял девушку и погладил ее по плечу, по-дружески, нежно, без интимного подтекста, - Есть в тебе какой-то притягательный свет… Будь осторожна, когда все начнется. Я читаю книгу своей судьбы, и в ней написано, что, если Мэриет будет себя беречь, наши пути вновь пересекутся.

Аккуратное, мягкое тепло охватило ее душу и тело.

-Так-так-так… не порядок. Почему Ларун спит? Я тебя вроде следить за ними поставил, как надзирателя, чтобы работали, а не как воспитателя, чтобы детки вовремя ложились спать!

-Но… Сэр! Он уже вторую ночь без передыху… - ответил солдат с красной повязкой на предплечье.

-Он сам вызвался! А значит заявил – «на меня можно положиться!»

-Понимаю, лорд Рэдонель…

-На ночь остаешься без излишеств. Никакого тебе чая и никакого пирога.

-Понял. Исправлюсь.

-Вы так жестоки, сэр! – пошутила Мэриет, - Никакого пирога и чая…

Рэдонель сначала обозлился на нее, но быстро понял - только что она впервые сделала рядом с ним нечто, не входящее в ее обязанности. А потому просто решил посмеяться.

Так бывает. Иногда просто нужно посмеяться. И страхи уйдут, и время покажется сладким, как десерт.

***

Рьяма пыталась дотянуться до верхней полки книжного шкафа. Пальцы, едва-едва касались кончика книги на стеллаже с любовными романами.

-Дура, возьми уже стремянку, - прошептала Мартин.

-Что? Я тебя не слышу, начни уже рот открывать, когда говоришь! И сама ты дура!

Мартин перелистнула страницу. В ее руках были «Размышления о кризисе и войне».

-В библиотеке нужно говорить шепотом. Нас воспитывали одни и те же родители, но иногда мне кажется, что тебя все же где-то на рынке подобрали.

Рьяма подпрыгнула и ухватилась за книгу. На обложке красовалась ажурная надпись: «Принцы города ветров». В следующую секунду редкий романтический экземпляр угодил Мартин в грудь.

-Ах ты сука! Ты что творишь?!

-Тиш-ш-ше, - прошипела Рьяма, - в библиотеке нужно базарить шепотом.

Мартин озорно улыбнулась и «Размышления о кризисе… и чем-то там еще…» быстро превратились в «размышления о разбитом лице заносчивой младшей сестры». Девушка сорвалась с места и мгновенно повалила Рьяму на пол.

Вскоре несерьезная потасовка перевернула вверх дном стеллажи с исторической и научной литературой. Хаос оставил без внимания лишь полки с неумело написанными детективами.

В комнату вошла Тэвия. Ни капли не удивленная и ни капли не заинтересованная в происходящем. Не обращая внимания на сестер, сражавшихся случайно взятыми томиками двух враждующих философов, она, постукивая каблуками и придерживая платье, прошагала в конец комнаты, где Крау всегда хранил свои и брата стихи и прозу. Найдя небольшой зазор в самом центре между лирикой и эпосом, Тэвия аккуратно вставила туда «Рукописи мертвеца».

-Это… все завершает, да?.. - девушка пододвинула кресло и села напротив.

Опомнившись, сестры поправили выданные им бархатные рубашки и встали по обе стороны от Тэвии.

-Можете здесь хоть все в пыль стереть, но вот это, -Тэвия указала на работы Крау, - если хоть пальцем тронете, я вас скормлю вампиру. Неплохая участь, если подумать.

-У вас есть личный вампир? – спросила Рьма и захихикала.

-Или это у него есть личная хозяйка. – Тэвии было приятно, что в ее компании появился не самый обычный принц.

Мартин взяла из-под ног помятую книжонку и аккуратно поставила ее на свое место (или ей показалось, что это место было подходящим).

- Это может быть неприятно… Могу я поделиться кое-чем, госпожа? - спросила Рьяма.

-Валяй. – какое никчемное слово я подобрала…

-Когда Крау говорил о вас, он всегда называл свой брак «никчемным, пустым и неприемлемым», но когда я познакомилась с вами, мне показалось, что вы хорошо к нему относитесь…

-Так было не всегда. Никчемным, пустым и неприемлемым считала его я. Но это оказалась небольшая часть Крау Ардена. В последнее время я узнаю о нем столько нового, что мне теперь кажется, будто я не знала ничего. Вот, например, удивительный факт – пока он спал с легкодоступными девицами, он, оказывается, часто жаловался на то, какая я последняя стерва.

Мартин рассмеялась:

-Ваше чувство юмора – ограненный алмаз.

-Ну он не всегда говорил плохое… - Рьяма погладила Тэвию по плечу, утешая, отчего та вздрогнула, - Он еще говорил, что, если бы не вы – он бы уже давно умер.

-Что правда, то правда. Впрочем, если бы я постаралась, то сохранила бы ему жизнь еще на очень долгие годы.

-Эх… сомневаюсь… - Мартин окинула взглядом рукописи и достала томик стихов, - Можно?

-Да. Почему ты сомневаешься?

-Просто… Я заметила, что у мужчин часто бывает такое. Появляется какая-то странная идея, она подкрепляется еще более странными мотивами, а потом… достаточно моргнуть, и вот он уже в стремени скачет на войну или…

-Или сидит в подпольной организации и планирует устроить переворот, - предложила Тэвия, - Да, я тоже замечала это за своими мужьями.

-Сколько у вас их было?

-Пятеро. Крау – шестой. С каждым я прожила не больше полугода.

-И поэтому вас называют «проклятой» … - знакомый мужской голос.

Рацерик появился неожиданно тихо. Он быстро пробежался взглядом по надписям, а затем еще раз, но медленнее. Искал что-то.

-Вот видите, как все интересно получается? В одной комнате собрались проклятые принц и принцесса… и две проститутки, разумеется.

Рацерик позволил себе аристократичный смешок.

-«В водовороте ее ослепших глаз искал свой образ я, но сколько б не искал - все зря. Она злодейка знойная, как в Ритонии жара!» - процитировала Мартин с выражением.