-Хорошо…

Мэриет понурив голову, с грустью рассматривала неаккуратные письмена.

Тэвия сложила руки и склонила голову набок. Она покашляла, чтобы Крау ее заметил.

-О!.. А вот это тебе сегодня пригодиться на собрании.

Крау раздвинул кучу хлама и подобрался к картине, выглядывавшей на четверть из-под завала. Он показательно сдул с нее пыль и протянул Тэвии.

-Ужасное зрелище… - девушка нахмурилась и, поискав взглядом, нашла подпись.

«Ричарден».

-Не знала, что он еще и картины писал.

-Он был одарен во всем, к чему прикасался.

Ричард изобразил Кафиниум в полную величину. Взгляд снизу придавал ощущение, что башня бесконечно тянется к небесам.

-И для чего она мне?

-Как это? У тебя же сегодня будет крайне деликатный разговор с Торнами. А Бломос Торн вообще-то известный коллекционер картин. Поверь мне, тебе будет достаточно предложить ему это и… считай сделка в кармане.

Теперь Тэвия посмотрела на картину совсем по-другому, как и на Крау.

-Откуда ты это знаешь?

Крау ухмыльнулся:

-Его сын, знаешь ли, не аленький цветочек. Мы с ним часто соприкасались кружками в «Южном пути».

Тэвия улыбнулась и отложила картину:

-Иногда даже ты бываешь полезен.

Крау не ответил ей. Он продолжил нагружать Мэриет хламом. Периодически ей на помощь прибегала пара садовников и оттаскивала вещи, мебель и бумаги куда-то к амбару. Тэвия, подтянув платье, села на единственный ветхий стульчик и стала наблюдать. У нее еще оставались час или два до встречи. Она должна была потратить время с пользой: проследить за подготовкой, проверить вино, подобрать одежду… Но она решила немного отдохнуть. Здесь.

Ведь в этом нет ничего странного? Разумеется нет.

Солнечный свет проникал в окна по касательной. Пыль вихрями кружила по комнате. В затхлом запахе комнате запекались нотки грусти. Все это было ей знакомо. Много лет назад маленькая Тэвия так же сидела на небольшом стульчике и успокаивала маму, пока отец собирал вещи. Незаметно для нее, по щеке одиноко скользнула слеза, которую она сразу утерла сетчатым рукавом. Затерев до красна глаза, Тэвия улыбнулась сама себе.

Ну и чего это я раскисла?

Крау аккуратно положил руку ей на плечо.

-Птичка сидит и грустит на рассвете. Ей далекими кажутся бескрайние выси, и лезут ей в голову всякие мысли: о доме, семье, любви и полете. Какое уж счастье? О чем вы поете? Но птичкам другим не слышен сей возглас. Клювик ее, дрожащий как колос, тих слишком и неуверенный очень. Счастьице здесь; не в небе, не в море. Здесь, на земле, на ветках зеленых.

Тэвия почувствовала, что вот-вот разрыдается. Она закрыла лицо руками и тяжело задышала.

Крау опустился на колени и обнял ее:

-Как бы не было тяжело, всегда думай о хорошем. Не о том, чего у тебя нет или о том, чего тебе не достигнуть. А о том, что есть. А у тебя есть многое. Не становись грустной птичкой.

-Заткнись, прошу.

Крау кивнул сам себе: мне это тоже не помогло, ха-ха.

Внезапно вбежала Мэриет.

-Госпожа, Торны приехали раньше, чем мы ожидали!

Тэвия вскочила, резко переменившись в лице. Она бросила убийственный взгляд на Крау, а тот лишь с улыбкой развел руками. Дверь с грохотом закрылась.

-Картину не забудь! – крикнул он ей вслед.

Мэриет извинилась, поклонилась и, забрав картину, вновь прикрыла дверь. Крау медленно прошелся по комнате. Похоже, ничего не забыл… И тут на глаза ему попалась любовь всей его жизни. Черная сталь поблескивала на солнечном свету рядом с кроватью. Он с опаской коснулся ее, но она не ответила ему болью. Тогда Крау взял оружие в полный ухват и уткнул кончик в потолок.

-Еще совсем чуть-чуть, брат.

***

Фидель налила вино в бокалы и пододвинула один к Крау.

-Спасибо. Похмелье доводило меня до предсмертного состояния куда чаще, чем любой противник.

Крау залпом выпил весь бокал и, схватив бутылку, подлил себе еще.

Фидель смотрела на его выходки с опаской. Конечно, она знала, что по случаю, он был способен держать себя в обществе наравне с самыми благородными особами. Ведя себя таким образом, он проявляет ко мне доверие или же слишком сильно отчаялся?

-Сколько мы не виделись? Должно быть лет эдак пять? – Но жизнерадостности в нем было хоть отбавляй.

-Вроде того… В последний раз мы виделись, когда победили.

Крау призадумался:

-Помню… на тебе было восхитительное платье. Тогда ты мне годилась в дочери, но теперь, знаешь ли, такого язык не повернется сказать. В столице ты расцвела.

Чего не скажешь о тебе… - хотела ответить она, но сдержалась.

-Приятно, что ты помнишь.

Крау кивнул и задумчиво уставился в окно. Вечерело. Ранние сумерки загоняли людей в дома. Полная луна постепенно набиралась сил. В горящих светом окнах слонялись силуэты.

-То, что ты сказал Румьеру… это правда?

Крау тепло улыбнулся:

-А… Румьер. Я одобряю. Он бы стал для тебя отличным мужем.

Глаз Фидель задергался, но она быстро себя успокоила.

-Значит вы успели немного поговорить?

-Да. Я рад, что он не стал извиняться, хотя ты наверняка его об этом просила. В нем есть стержень, воля и тяга к жизни.

-У нас нет друг на друга планов. Мы на службе, коллеги. И так оно и будет ближайшие десять лет.

-Но ты все же подумай. – Крау снова пригубил бокал.

Фидель резко встала и отвернулась к окну.

-Мне это надоело. – заявила она, сложив руки накрест, - Какая к черту башня, Крау? Что за восхитительная идея родилась в твоей голове?

Крау присоединился к ней, взирая на чернеющую улицу.

-Если тебе все надоело, так отправься в путешествие. У тебя есть деньги! Ты сам рассказывал, что твой брат так и поступил!

-И все же мы с ним очень разные. Да и не уверен я, что он нашел то, что искал.

-Не знаю я, чего искал он, но ты точно ищешь смерти.

-Может быть. Знаешь, есть люди, которых неизведанное пугает, а есть те, кого напротив – притягивает, как постель после плодотворного дня.

Фидель отрицательно покачала головой:

-Чушь какая-то. – Фидель повернулась к Крау и с улыбкой положила руку ему на плечо, - В этом месяце уже в любом случае не получиться. Отряд уже сформирован. Так что у тебя есть время хорошенько все обдумать и вернуться, если окончательно решишься.

Крау положил на нее свою руку и перенял ее выражение лица:

-Я слишком хорошо знаю, чего стоит ненадолго отложенное решение. Не успеешь оглянуться, как уже никогда не сможешь его принять.

Девушка тяжело вздохнула:

-Я напомню – в башню могут войти лишь пятеро, и эти пятеро уже предопределены.

-Но я ведь знаю, что ты можешь немного скорректировать планы судьбы.

Фидель скорчила гримасу отвращения:

-Чтобы я когда-нибудь предала клятвы, которые дала в стенах Подиума… Никогда. Уходи, Крау.

Крау встал на колени и, взяв ее руку прислонил к своему лбу. Не отводя от нее взгляда, он заговорил:

-Были и другие клятвы. Ты клялась, что, если когда-нибудь мне будет нужна твоя помощь… все что угодно, Крау. Фидель, если я не войду в Кафиниум, я умру здесь. Я уже не молод, но я никак не могу понять, чего я хочу. У меня в сердце зияет такая пустота… Она кричит и не дает мне заснуть по ночам. Выпивка ненадолго унимает это чувство, но вместе с этим она отнимает у меня здоровье и разум. Я не хочу этого… Всю жизнь мой брат словно знал, чем здесь и сейчас он должен заниматься. Словно некая рука вела его. А я хватался за его руку в надежде, что она поведет меня. Но он ушел. Он умер. – тлеющие, словно угли глаза наполнились слезами, - А я так и не узнал у него, чему мне следовать. На небе нет такой звезды, что указала бы мне путь. Всегда я шел по его стопам, но, когда я наступал на его следы, мои же ноги казались мне лживыми. Я больше ничего не хочу. Мне не нужны ни женщины, ни богатство, ни слава… Я хочу смысл. И если я не найду его в башне – значит его нет нигде. Но я должен убедиться в этом лично. Знай же, Фидель, если сегодня ты отправишь меня домой с ничем, я погибну. Я задушу себя своими же руками, даже если я и не хочу этого. Мне нужно туда… Пожалуйста. Я тебя умоляю.