Его толчки медленные, томные, ласкающие мой язык, задевая горло, и его взгляд прикован к пальцам, потирающим меня между бедер. Кружа и обводя пальцами мой чувствительный клитор, я стону в унисон с ним. В ответ Сэмюэль меняет темп. Его толчки становятся быстрее и глубже. Мои пальцы неустанно потирают клитор, пока он трахает мое лицо, отчаянно нуждаясь в том, чтобы кончить.

— Вот так, — подбадривает он меня. — Покажи мне, как тебе нравится, когда я использую тебя. Как тебе нравится быть моей маленькой игрушкой для траха.

Добавив свои пальцы к моим, мы с остервенением теребим мой клитор, пока он быстро трахает мое горло. Чернота расползается по краям моего зрения, когда он лишает меня воздуха и подводит к оргазму.

Мое тело пронзают волны экстаза, каждая мышца в теле сотрясается в мелких конвульсиях, и я кричу, обхватив член, зажатый во рту.

— Блядь! — Сэм рычит, кончая мне в горло.

Выскользнув из моего рта, он забирается на кровать и притягивает меня к своей груди. Прижав меня к себе, он убирает волосы с моего лица, пока я медленно восстанавливаю дыхание.

— Всё, что я хочу, любимая, — это ты, — он нежно целует меня в лоб. — Навсегда.

Глава 49

Детектив Майклз

Заходя в «Latte Da», я меньше всего ожидал увидеть здесь Сэмюэля Миллингтона. Всего несколько дней назад выписавшись из больницы, только что пережив исчезновение своей так называемой девушки, он стоит за стойкой, как будто сегодня обычный вторник.

Прочистив горло, я киваю ему, когда он поворачивается ко мне лицом.

— Мистер Миллингтон.

— Детектив Майклз, — он притворно улыбается, а затем поворачивается к бариста, спешно готовящим кофе.

— Я знаю, что вы были в участке, чтобы обсудить детали предполагаемого ограбления…

— Предполагаемого? — он снова разворачивается ко мне с усмешкой на лице.

— Мне наложили двадцать два шва, разорвали селезенку и я чуть не умер. Думаю, это очевидные вещи.

— Сэмюэль? — окликает бариста из-за стойки, ставя два стаканчика с кофе.

Он быстро кладет солидные чаевые в банку на стойке и берет кофе, стоящий перед ним. Повернувшись ко мне лицом, он говорит:

— Рад был повидаться, детектив.

Не говоря больше ни слова, он подходит к двери и плечом открывает ее.

Я следую за ним, подстраиваясь под его быстрый шаг, пока он идет по тротуару.

— Я хотел поговорить с вами о Коре Дюрант. Похоже, она исчезла в тот же день, когда вы попали в больницу.

— Исчезла? — он ставит один из стаканчиков на крышу своей машины, нахмурив брови.

— Да, — мой голос становится более серьезным, когда он открывает дверь со стороны водителя. — Пропала.

— Кора, любимая, — он заглядывает в машину и протягивает кофе кому-то на пассажирском сиденье. — Детектив Майклз, похоже считает, что ты пропала.

Она наклоняется над консолью в сторону открытой двери, и я несколько раз моргаю, словно глаза меня подводят.

— Пропала? — в ее тоне слышится любопытство. — Почему вы так решили?

Я молча смотрю на нее, всё еще не веря, что она сидит передо мной.

И что она до сих пор жива.

Сэмюэль любезно предложил мне навестить мою бабушку на несколько дней, — она смотрит на него с обожанием. — Разве это не мило с его стороны?

— Да, — мой взгляд подозрительно блуждает по мистеру Миллингтону, когда он осторожно садится в машину. — Очень.

Я не верю ни одному гребаному слову.

Каждое слово из их уст разит дерьмом.

Сэмюэль.

Эдмунд.

Грант…

…А теперь еще и Кора.

— Если вам не нужны дополнительные доказательства, что она жива и невредима, — Мистер Миллингтон начинает захлопывать дверь, — …то нам пора.

Кивнув мне на прощание, он закрывает дверь, и я смотрю, как они вдвоем уезжают.

С таким же успехом они могли бы улететь в закат на единороге, потому что каждая гребаная ложь, которую они только что мне рассказали, будет подкреплена какой-то, блядь, волшебной нитью доказательств, подтверждающую их пиздеж.

Потому что они всегда так делают.

Рано или поздно я что-нибудь найду.

Что-то обязательно должно их разоблачить.

Глава 50

Сэмюэль

Почти месяц спустя

Въезжаю на парковку, и жму на тормоза так, что шины с визгом останавливаются. Я смотрю на часы на приборной панели и открываю дверь машины.

Проклятье.

Я опоздал.

Быстрым шагом я поднимаюсь по дорожке и иду к дверям дегустационного зала. Открыв их, я сразу же замечаю Кору, одиноко сидящую за барной стойкой.

Ее, блядь, просто невозможно не заметить.

Сидя спиной ко мне, — я любуюсь ею, пока медленно иду к бару. Ее роскошные светлые волосы закручены и заплетены в пучок, полностью обнажая ее длинную стройную шею. Маленькое черное платье, которое она выбрала для этого вечера, с открытой спиной, оставляя обнаженным каждый дюйм ее позвоночника. Еще недавно, на этом месте у нее была вырезана уродливая буква «М», а теперь она перекрыта красивой татуировкой в виде витиеватой буквы «S», обрамленной цветами, — она моя и принадлежит мне.

Так много кожи, выставленной напоказ, но это не делает ее вульгарной, напротив — делает ее такой утонченной и изящной, с бокалом «Каберне» в руке.

Она, блядь, была создана для этого мира.

Тот, который ей подарил я.

Подойдя к ней сзади, я наклоняюсь и целую ее шею.

— Ты выглядишь чертовски великолепно, любимая.

— Ты опоздал, — с ухмылкой говорит она.

Заняв место рядом с ней, я заказываю бокал «Шираза» для себя, а затем спрашиваю:

— Что нужно сделать, чтобы загладить вину?

— Не думаю, что ты можешь себе это позволить, — ее тон всегда серьезен, когда она дразнит меня.

— Испытай меня.

— Две тысячи, — она игриво приподнимает бровь.

— Договорились, — отвечаю я. — Кредитку принимаешь?

Она проводит руками по бокам, по платью, облегающему каждый изгиб ее тела.

— А я выгляжу так, будто принимаю кредитку?

Потянувшись к нагрудному карману пиджака, я достаю бумажник и извлекаю двадцать стодолларовых купюр. Аккуратно взяв деньги с барной стойки, она складывает их и кладет в свою сумочку.

— Прощен, — она одаривает меня самодовольной улыбкой.

Виноградник стал для нас чем-то вроде второго дома. Пару раз в неделю мы навещаем его, чтобы поужинать здесь, прогуляться поздно вечером по виноградникам, а иногда — быстро и грязно потрахаться в винном погребе.

Однако сегодняшний ужин особенный. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как я едва не увидел, как выглядит жизнь по ту сторону врат Ада. И ровно месяц с тех пор, как Эдмунд помог мне вернуть Кору домой.

— Кстати, почему задержался? — спрашивает она, делая глоток вина.

— Я приготовил кое-что для тебя, — я тянусь рукой в карман пиджака, и она хватает меня за запястье, чтобы остановить.

— Мы уже говорили об этом, — ее голос мягкий и нежный.

— Мне не нужно кольцо на твоем пальце или листок бумаги, поданный в суд штата, чтобы знать, что ты моя, — я достаю из кармана конверт и кладу его на стойку бара. — А теперь заткнись и позволь мне, блядь, побаловать тебя.

Взяв конверт с барной стойки, она осторожно достает из него бумаги и начинает читать их содержание.

— Ты не сделал этого! — задыхается она, роняя бумаги на стойку и бросается в мои объятия. Ее тело сливается с моим, я прижимаюсь губами к ее, и стону от желания ее сожрать. Отстранившись, она поднимает на меня глаза: — Как ты…

— Я знал, что ты этого хотела… — я притягиваю ее к себе. — Ты не можешь насытиться этим местом. Теперь оно твое, и мы можем приезжать сюда, когда захотим.

— Сэм…

— Ш-ш-ш, — прижимаю палец к ее губам. — Нужно ли напоминать тебе, что я забочусь о том, что принадлежит мне? И я бы купил тебе гребаную луну, если бы ты сказала, что она тебе нужна, любимая.

Взяв ее за подбородок, я оставляю глубокий поцелуй на ее губах.

— Для тебя всё, что угодно. Навсегда.