Пользуясь случаем, пытаюсь немного отдохнуть, пока нахожусь одна в комнате, но когда я закрываю глаза, то вижу только Сэмюэля.

Нож выскальзывает из его живота. То, как он падает на пол. Как из-под него растекается лужа крови, и он смотрит мне в глаза. Его обычно темные глаза, наполненные печалью и сожалением, каких я никогда раньше не видела.

Его тихие слова о том, что ему очень жаль, когда он…

Глава 39

Сэмюэль

— Блядь, — стону я, постепенно просыпаясь. Боль в боку теперь не жгучая, а пульсирующая. Мои веки трепещут, они невыносимо тяжелые, и мне кажется, я не могу их контролировать — как и всё остальное в моем теле.

Здесь есть люди — где бы это ни было, — но я не могу держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы увидеть, кто они. Я слышу, как они разговаривают, но в голове так туманно, что я не могу разобрать, что они говорят.

Проклятье, как давно я под кайфом?

— Расслабься, Малыш, — раздается глубокий голос в моей голове. — Тебе повезло, что ты остался жив.

Обрывки тысяч мыслей проносятся в моем затуманенном сознании, но прежде чем я успеваю собрать их воедино, меня снова окутывает тьма.

Открыв глаза, я оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться в обстановке. Медленно поворачиваю голову и удивляюсь тому, кто сидит рядом с моей кроватью.

— Грант? — его имя вырывается из сухого и шершавого горла.

— С возвращением, Малыш, — в его голосе чувствуется тепло, к которому я не привык. По крайней мере, не тогда, когда он говорит со мной. Он нажимает на кнопку вызова, лежащую на кровати, и оповещает медсестру о том, что я проснулся.

— Кора? — спрашиваю я, но Грант не успевает ответить, когда в комнату входит доктор.

— Мы сможем поговорить об этом после того, как он осмотрит тебя, — успокаивает меня Грант, вставая с прикроватного кресла и выходит из палаты.

— Вы нас всех здорово напугали, мистер Миллингтон, — доктор светит мне в глаза слишком ярким фонариком, пока говорит: — Вы потеряли много крови к тому времени, как добрались до нас. Первые пару дней мы немного волновались.

— Дней? — я борюсь с непреодолимым желанием подняться с кровати и побежать за Корой, хотя сам едва могу оторвать голову с матраса под собой.

Доктор продолжает осмотр, тщательно проверяя мои жизненные показатели и осматривая чисто зашитые ножевые ранения на плече и животе.

— Раны быстро заживают, — он снова накладывает марлю на мой живот, и садится рядом с моей кроватью. — Но, честно говоря, меня больше беспокоит то, что мы обнаружили в вашей голове.

— Меня ударили по голове, док, — слегка качаю головой. — За эти годы я принял не мало ударов в шлем. Всё будет в порядке.

— Собственно, в этом то и проблема, мистер Миллингтон. Мы сделали томографию головы, чтобы убедиться, что нет никаких ушибов или кровоизлияний в мозг в том месте, где, по словам вашего друга, вы ударились головой о парковку, — он делает небольшую паузу, чтобы открыть мою карту на планшете у себя на коленях. — Это показало что-то тревожное, поэтому мы провели дополнительные тесты. ПЭТ-сканирование выявило серьезные признаки черепно-мозговой травмы.

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— Скорее всего, виной всему многолетний контакт «Шлем-на-Шлем». Я предполагаю, что вы играли с детства, чтобы добиться таких успехов, верно?

— Да, — киваю, — примерно с десяти.

— Мы мало, что можем сделать в плане лечения, кроме поведенческой терапии. Но если вы страдаете от таких вещей, как отсутствие контроля над импульсами, приступами гнева, несдержанностью или раздражительностью, то, скорее всего, причина в этом. И лечение вам поможет.

— У меня нет, — скрещиваю руки на груди, зная, что это ложь, — ни одной из этих проблем.

— Ну, тогда вам повезло, — он продолжает перечислять другие симптомы в течение нескольких минут, прежде чем выйти из палаты.

Грант, который ждал прямо за дверью, входит сразу же, после того как уходит доктор.

— Кора, — вздрагиваю, произнося ее имя, и пытаюсь сесть на кровати.

Грант качает головой.

— Я просмотрел телефон, который ты дал Эбигейл. Ее нет по домашнему адресу. Я попытался отследить ее телефон по номеру в твоих контактах, но он отключен. К сожалению, учитывая, что наши телефоны чистят содержимое каждые двенадцать часов, без дополнительной информации от тебя, мне было не на что опереться.

— Мне нужно найти ее, — спускаю ноги с больничной койки и стону от пронзительной боли в боку, в попытке подняться. Ноги подкашиваются, и Грант подхватывает меня, прежде чем я падаю на пол.

— Верни свою задницу обратно в постель, Малыш, — требует он отцовским тоном. — Сейчас ты не в состоянии сделать что-либо, чтобы найти ее, и я не могу помочь тебе сделать это из этой больничной палаты. Эбигейл принесет мой ноутбук. Мы найдем ее.

Мы должны.

Я не знаю, как я буду без нее.

Глава 40

Кора

Мадам — жестокая, мать ее, женщина. С тех пор как мужчины привели меня сюда, она разрешила мне свободно разгуливать по своему дому, но использует любую возможность, чтобы напомнить мне, как здорово я устроилась, и что скоро меня ждет наказание за предательство.

Мой разум буквально сходит с ума от того, что она планирует со мной сделать.

Позволить одному из ее головорезов избить меня до неузнаваемости?

Убить меня — даже если она неоднократно говорила, что это не вариант?

Продать меня?

У нее есть несколько клиентов, по сравнению с которыми Сэмюэль покажется гребаным плюшевым мишкой. Годы жестокого обращения и увечий заставляют смерть казаться лучшим вариантом.

А может, она просто позволит ублюдку Адаму выполнить свои угрозы?

Сидя за стойкой и потягивая кофе, я чувствую, как он входит в комнату. В его присутствии воздух буквально холодеет, и такое ощущение, что его глаза прожигают во мне дыру. Мурашки бегут по коже, когда он приближается, и я ощущаю, как он прижимается к моей спине. Сердце бешено колотится в груди, и я отчаянно пытаюсь сохранить ровное дыхание.

Я не хочу, чтобы он знал, что я боюсь.

Он проводит костяшками пальцев по моей шее, и по позвоночнику пробегает холодок, когда он шепчет:

— Моя маленькая болтливая сучка… совсем одна.

— Эй, — блондин, который привел меня сюда, качает головой, стоя у входа на другой стороне большой кухни. — Ты же слышал, босс сказала, что ее нельзя трогать.

— И она, блядь, не узнает, если ты ей не скажешь, — рявкает он, когда его рука начинает скользить вниз по моей свободной майке. — Я даже могу подержать ее, чтобы дать тебе шанс намочить свой член. Или можешь, блядь, свалить отсюда и заняться своими делами.

Блондин протягивает табурет и демонстративно занимает место по другую сторону стойки. Я беззвучно произношу слова «спасибо», когда Адам наклоняется ближе.

— Запри на ночь двери, маленькая сучка, потому что я приду к тебе. И я получу от тебя то, что хочу. То, что ты, блядь, мне задолжала, — шепчет он мне в ухо, прежде чем придвинуть табурет рядом с блондином. Наклонившись к нему, он кипит о злости:

— И ты, блядь, тоже получишь по заслугам.

Переключив внимание снова на меня, Адам блуждает глазами по моему телу, то открывая, то закрывая свой складной нож. Время от времени, он останавливается, чтобы провести открытое лезвие между пальцами, облизывая при этом губы.

Как бы мне ни хотелось сидеть здесь и позволять ему продолжать эмоционально мучить меня, это безопаснее, чем оказаться где-нибудь с ним наедине.

— Хорошо. Вы все здесь, — щебечет Мадам, присоединяясь к нам на кухне. Тяжелый стук книги о столешницу пугает меня, и я подпрыгиваю на месте. Она протягивает мне книгу.

— Я слышала, что ты любишь читать. Ты знаешь эту?

«Алая буква»⁸.

Прежде чем я успеваю среагировать, Адам хватает меня за запястья. Мадам выхватывает у меня из рук кружку, пока я пытаюсь вырваться из цепкой хватки ублюдка. Выливая остатки кофе в раковину, она обращается ко мне с интонацией, больше подходящей для чаепития, чем для пытки: