Сука, ее борьба похожа на рай.

Ее и без того тугая пизда, болезненно сжимается вокруг моего члена — страх, нехватка воздуха и мой член вызывают у нее оргазм такой силы, что всё ее тело бьется в конвульсиях. Мой темп неумолим, и она продолжает кончать, когда я ослабляю руку на ее шее.

Освободившись от моей хватки, она отчаянно втягивает воздух, а я продолжаю трахать ее жестко и быстро. Пальцами, я скольжу по ее горлу, но мне не нужно сжимать его, чтобы получить то, что мне нужно. Ее приглушенные крики вибрируют под моей ладонью, в то время как ее пизда сжимается вокруг моего члена, и я не могу больше сдерживать себя. Погружаясь в нее последним яростным толчком, я со стоном изливаюсь в нее.

— Охуеть.

Глава 15

Кора

Сэмюэль остается во мне после того, как кончает. Пока мы оба пытаемся отдышаться, он просовывает палец между моих губ. Не торопясь, он цепляет им мокрые, испорченные трусики и вытаскивает их из моего рта. Бросив их на пол, его язык быстро занимает место в моем рту.

Как бы я ни пыталась сопротивляться, я не в силах сдержать стон, который вырывается из моих легких прямо ему в рот.

Это на меня не похоже.

Эти мужчины — просто работа. Быстрый и, как правило, скучный трах. Вошел и вышел. Разумеется, никаких, поцелуев. Абсолютно никаких, гребаных, чувств. И всё же, блядь, я здесь, с языком Сэмюэля в горле, и мне нравится каждая ебанная секунда.

Проклятье, Кора.

Вибрируя на моем языке, его стон звучит в унисон с моим, когда он медленно отстраняется от нашего поцелуя. Наши лбы соприкасаются, его губы трепещут на моих, пока мы оба безуспешно пытаемся восстановить дыхание.

— Ты действительно не такая, как остальные, правда? — его теплое, пахнущее фруктами дыхание обдувает мое лицо, когда он с выдохом произносит эти слова.

— Остальные? — мой вопрос прозвучал едва слышно, так как я не хотела произносить его вслух.

— Эй! — из дальнего ряда бочек, раздается глубокий голос. — Вы не можете находиться здесь, если вы не на экскурсии.

Сэмюэль быстро опускает меня на ноги, когда приближающийся голос начинает звучать сильнее. Я не могу подавить стон, когда Сэмюэль быстро вытаскивает из меня свой всё еще полутвердый член. Он поправляет на мне платье, опуская его вниз, прежде чем натягивает брюки.

— Я серьезно. Вам нельзя здесь находиться, — тон мужчины суров, а брови нахмурены, когда он повторяет свои слова. Раздраженный мужчина поворачивает за угол, внезапно открывая нам полный обзор. Он опускает взгляд и видит, что Сэмюэль застегивает молнию на своих штанах. На его лице появляется озабоченное выражение, и он спрашивает:

— Вы в порядке, мэм?

— Поверь мне, — фыркает Сэмюэль, хватая меня за руку и выводит вперед. — Она более чем в порядке, — с мрачной усмешкой он задевает плечом мужчину, загораживающего узкий коридор между штабелями бочек. Тот отшатывается, прежде чем восстановить равновесие, и быстро отходит в сторону, чтобы освободить место для нас.

Вместо того чтобы пройти через дегустационный зал, как будто мы зашли на виноградник, он ведет меня за угол здания, прямо к парковке, где стоит его машина.

— Разве нам не нужно сначала оплатить заказ? Или…

— Они запишут это на мой счет, — его тон суров, и я решаю не проверять его внезапную смену настроения.

Обратная дорога к нему домой проходит в тишине. Если в винограднике он не мог оторваться от меня и не переставал ухаживать за мной, то с тех пор, как захлопнул дверь машины, он ни разу не взглянул на меня. Такова работа: зовут, когда ты им нужна.

Милый. Жестокий.

Горячий. Холодный.

Его настроение постоянно меняется.

Подъезжая к своему дому, останавливаясь у ступеней в дом, где водитель высадил меня несколько дней назад, он говорит:

— Мне нужно припарковать машину и позвонить, — он ни разу не взглянул в мою сторону. — Иди, приведи себя в порядок, я скоро буду.

Выходя из машины, я едва успеваю закрыть за собой дверь, как он начинает трогаться с места.

Спасибо.

Я хихикаю про себя, направляясь в дом и поднимаюсь в свою комнату, и мне не терпится воспользоваться роскошной ванной в моей комнате. Сняв платье, я наполняю ванну горячей водой и мельком замечаю свое отражение в зеркале.

Вот дерьмо…

Я ожидала увидеть размазанную тушь вокруг глаз и на щеках, но меня шокирует увиденное.

Глубокие красные синяки обвивают горло. Если провести по ним рукой и обхватить пальцами шею, то невозможно отрицать, что они отражают те места, где не менее часа назад были руки Сэмюэля. Боль в спине быстро объясняется многочисленными царапинами, покрывающими кожу между лопатками от многократного скольжения по шершавой бетонной стене. Даже внутренняя поверхность бедер покрыта синяками и ссадинами от того, что Сэмюэль вбивался в меня с неослабевающей силой и потребностью.

— К завтрашнему дню, я буду выглядеть как гребаная черника, — качая головой бормочу себе под нос.

Отвернувшись от зеркала, я провожу пальцами по воде в ванне, проверяя температуру, прежде чем залезть в нее. Я шиплю сквозь зубы, когда тепло достигает открытой кожи на спине, обжигая каждую крошечную царапинку.

Я закрываю глаза и погружаюсь в теплую воду, положив голову на бортик. Сделав несколько глубоких вдохов, я открываю глаза. Вздрогнув при виде Сэмюэля, прислонившегося к дверной раме, я вскакиваю и кричу:

— Господи, мать твою, Сэмюэль!

Глава 16

Кора

— Я тебя напугал? — спрашивает он с озорной ухмылкой.

Переступив порог, он не спеша идет к туалетному столику между двойными раковинами. В отличие от прежнего Сэмюэля, с которым я ехала домой, сейчас его взгляд прикован ко мне с каждым приближающимся шагом. Он становится лицом к зеркалу и продолжает смотреть на меня через отражение, медленно снимая запонки с рубашки, не разрывая зрительного контакта. Уронив их на мраморную столешницу, он поворачивается и направляется к ванной.

Возвышаясь надо мной, широко расставив ноги, он аккуратно закатывает рукава, обнажая мускулистые предплечья, и спрашивает мрачным тоном:

— Я сломал тебя, любимая?

— Ты не очень-то нежен, — с улыбкой говорю я, когда он опускается на колени рядом с ванной.

— Я слишком груб для тебя?

— Нет, — мой голос мягок, и я неуверенно отвечаю, качая головой.

Наслаждалась ли я каждым мгновением приведенном в подвале?

Да.

Думаю ли я, что он сдерживает себя?

Тоже, да.

Что-то внутри меня подсказывает мне, что я познакомилась лишь с верхушкой айсберга этого человека. В его глазах появляется Тьма, когда его пальцы обхватывают мое горло — моя жизнь буквально в его руках.

И я еще не решила, стоит ли мне бояться этой Тьмы.

Его пальцы скользят по темно-красным кольцам на моем горле, и в выражении его лица читается удовлетворение. Скользя вниз по моему телу, его рука уходит под воду.

Он сжимает внутреннюю сторону моего бедра своей грубой ладонью, и раздвигает мои ноги. Пока его пальцы путешествуют вверх по моему бедру, он пристально смотрит на меня, внимательно следя за моей реакцией. Моя грудь вздымается одновременно в предвкушении и нерешительности — несмотря на всю мою боль в теле, часть меня хочет бо̀льшего, когда он скользит по моей коже, и его пальцы не оказываются рядом с моей киской.

— Даже когда больно… — его голос прерывается, когда он нежно проводит пальцами по слегка набухшим складкам между моими бедрами.

Моя грудь поднимается и опускается над поверхностью пенистой воды, а дыхание становится всё более тяжелым. Он проводит кончиком пальца по моему входу, и у меня перехватывает дыхание.

— Даже когда тебе больно, ты не можешь отрицать, как твое тело реагирует на мои прикосновения.

Неистовый стон вырывается из моих легких, когда он вводит в меня палец. Он делает это дразняще медленно, нежно сжимая мой подбородок другой рукой.