Мадам заморгала, вслух замычала, что согласна.

Савицкий так и думал, придави мразь чуток и говнецо полезет.

— Первый вопрос, — его льдинистые глаза затопил зрачок, оставив лишь небольшой ободок синевы. — Кто мстит охотникам этой базы? Второй ­– за что? Ты должна знать, Ма-ня, — его большой палец уперся в передние верхние резцы и надавил так, что у Матильды от боли слезы из глаз посыпались.

— С-скажу! — заскулила, умываясь слезами.

Брезгливо откинув тетку от себя, он вынул из кармана платок и демонстративно вытер руки, показывая насколько противно к ней прикасаться.

— Слушаю тебя. Внимательно, — сузил угрожающе глаза: «Только дернись, шею сверну».

— Ошибочка вышла, — запыхтела она, справляясь со сбитым дыханием и переполняющей злобой. — Дядька сплавил двух близнецов – племянниц, чтобы тем отцовское наследство не досталось. Закрытый бордель, из которого… — щелкнула пальцами.

— Выхода нет, — кивнул Савицкий, нисколько не удивляясь подлости кровного родственника. За большие деньги, люди без чести и совести мать родную закопают живьем.

— Даже если девки вернуться, то они будут опозорены перед родом.

— Этническая группа, — задумался Эдуард, и пазлы в голове начали складываться, карты ложились ровно.

— Я, дура, возьми и привези новеньких сюда. Состоятельным уродам подавай все самое свежее, экзотическое.

— Дальше, — Савицкий не оценил лирику. Все и так понятно, нечего кислород переводить в тесной каморке.

— Одна девчонка после ночи, как в воду канула. Везде искали, — она поморщилась, признавая свою вину, что недоглядела за товаром. Вторая начала на всех кидаться, требуя найти сестру. Нож столовый со стола схватила. Охранник не рассчитал. Девка худая, как щепка. Всего лишь разок ей двинул, а она возьми, да упади виском об угол камина.

— Блядь, — Эда передернуло. Он понял, о каком камине идет речь.

— Вторую так и не нашли, — мужчина приложил указательным палец к губам.

— Ну… Лес рядом, там дикие звери, — пожала плечами мадам, поправляя бусики на шее, будто о пропаже вещи говорит.

— Имена тех, к кому девушки попали? — он впялил в нее глаза, вытягивая последние силы к сопротивлению. Сковырнул верхушку и дальше признание само шло лавиной.

— Эм… — Матильда опустила ресницы, рассматривая кафельную плитку на полу.

— Ты че, сука, в групповуху их кинула? — он сглотнул ком в горле, представив, что означает такое для неискушенных девчонок. Они прошли ад и если одна из них осталась жива, и не сломлена, то существует только за счет беспощадной мести. Восток — дело тонкое.

— Фамилия дядьки?

— Калач, что ли…

— Ковач! — поправил Савицкий, догадавшись о ком идет речь. Венгерский куркуль, от которого за версту разит цыганщиной. С ним дело иметь — себя не уважать. Держит несколько рынков с нелегалами. Завод, где из порченых фруктов давит сок… М-дя-а-а.

— Валерка Кречет в оргии участвовал? — поднял светлые брови.

Редкий случай, когда у Савицкого руки зачесались придушить гадину. Пришлось сжать кулаки, чтобы удержать порыв и не наделать глупостей.

— Это уже третий вопрос, — решила выпендриться Матильда. Манерно выгнулась, выпятив зад, как самка собаки, предлагающая себя для случки. И тут же, ойкнув, отпрыгнула, когда сильная рука снова потянулась к ноющей, с покрасневшей кожей нижней части лица.

— Да, был! — взвизгнула она, ударив по длинным пальцам, отмахиваясь словно от щупальцев спрута. — Нажрался, как скотина и спал. Он вообще трудный на подъем, все за юбку жены держался, пока Глория по-умному не раскрутила. Но он. Там. Был! — топнула ногой.

— Вопросов больше нет. Посидишь тут, подумаешь над своим поведением, — Савицкий вынул из кармана ключ, который успел раздобыть заранее и выскочил наружу, успев захлопнуть створку перед перекошенным от ярости лицом интриганки.

Матильда молотила в дверь, орала проклятья в его адрес.

Пусть хоть башкой об стену бьется. Ее за толстыми огнеупорными дверями почти не слышно. Их фирма ставила, с гарантией…

Савицкий, подозрительно огляделся в коридоре и пошел в сторону кухни.

— Вот тебя-то, лапусик, я и ищу! — воскликнула девушка в коротком черном платьице, держащееся на тельце, только на «честном слове». Голые плечи девицы привлекали взгляд к туго перетянутой груди.

— Обозналась? Ничего, бывает, — Савицкий сухо ответ от себя ее пальчики, поглаживающие шерсть свитера, который вязала любимая жена Тонечка. Голубые глаза потемнели от скрытого гнева, став похожими на глубокие вечерние сумерки. У него в горле запершило от едкого запаха духов эскортницы. Он отвел голову, чтобы хоть как-то снизить концентрацию вони.

— Ты из «этих» что ли? — решила оправдать свое поражение соблазнительница, манерно вздохнув силиконом.

Щелкнуть бы ее по носу, но что взять с тупой соски? Эдик даже ставку сделал, что сейчас у нее все выпрыгнет из лифа и хохотнул, когда одни сосок вылез «подышать». Девка не стушевалась, и запихала сиську обратно. Облизнув полные губы, как будто ее неделю не кормили, стала посматривать по сторонам, в поиске новой «добычи».

— Хочешь заработать? — Савицкий сделал руки в карманы и очень мило наклонил голову на бок. — Пятьдесят тысяч. И делать особо ничего не нужно… — его голос тек патокой в нужное русло.

— Ну, я не зна-а-аю, — давай набивать себе цену эскортница, накручивая на пальчик прямые русые волосы, прицениваясь к его дорогим наручным часам.

***

Худенькая девушка в длинной юбке и платке на голове перевернула щипцами шипящие куски мяса. Бросила сверху по щепотке специй на каждый стейк и прикрыла большой стеклянной крышкой, оставив говядину томиться на несколько минут. Рядом на плите булькало варево из овощей и красной фасоли.

Эдик сглотнул слюну.

Он тихо вошел и присел за дубовый стол. Облокотившись, опустив подбородок на скрещенные кисти рук, стал наблюдать за кухаркой. Брюнетка не замечала его, полностью отрешившись от всего земного в своем кулинарном мире. Она что-то напевала на другом языке, шинкуя клубнику для десерта и скидывая кусочки в большую миску к персикам и грушам. На доске у нее готовое раскатанное слоеное тесто для фруктового пирога.

Эдик поискал глазами чайник и встал, чтобы налить себе кипятка. Нашел завалявшийся пакетик чая и дергая за ниточку, продолжал за ней наблюдать. Девушка, будто очнулась от грез. Вытаращив и без того большие смородиновые глаза, махала длинными ресницами.

— Есть заваренный чай, — осмелела, вдруг, и подошла к нему вплотную.

Пахла она чем-то невероятно приятным, всем сразу — ванилью и перцем. Вытянув у него из рук чашку, вылила все содержимое в раковину. Выудив, выбросила пакетик в мусорку. Ополоснула посудину под краном и плавно перешла к большому глиняному кувшину. Налила из него свое «зелье». Немного поразмыслив, сделала первый глоток сама, показывая, что ничего запретного в отварах трав там нет и протянула ему.

— Спасибо, — сказал Эд, и сел обратно за стол, поставив чашку перед собой.

— Кушать хотите? — у нее вышло с небольшим акцентом.

— Не откажусь, — кивнул Эдуард и посмотрел на сковороду с мясом.

Девушка показала белые зубы в легкой улыбке. Взяв большую плоскую тарелку, положила ему стейк, добавив горку тушеных овощей. Посыпала сверху зеленью. Разложила перед ним приборы.

Она все скользила по кухне, постоянно что-то мешая, открывая плиту, то кидалась к мойке.

— Может, присядешь и со мной поешь? — нарезав мясо, Савицкий наколол на вилку один кусочек и отправил в рот. — Очень вкусно ты готовишь, правда специй по мне многовато… Но, правда, вкусно.

— Вы не такой, как остальные, — теребя в руках вафельное полотенце, она не решилась сесть с ним за один стол. Прижимаясь к кухонным шкафчикам спиной, наблюдала за ним издалека.

— Верно, девочка. Я теперь — другой. Меня изменила любовь к женщине, моей жене, — запил чаем. Пошлепал губами. — Некоторых людей можно направить на путь истинный. Не всех. Лишь некоторых. Им нужно дать шанс. Тебе ведь его дали, верно? — в голубых глазах отразились лампы. — Согласен с тобой, что есть вещи, не поддающиеся прощению, — он увидел, как миловидное лицо пересекла мука воспоминания. — Есть место мести. Справедливой мести, — сделал ударение на последнюю фразу. — Пойдем, я кое-что тебе покажу, — вытерев губы салфеткой, поднялся. Девчонка напряглась, как зверек перед более сильным противником.