— Слушай, а, может, завтра пойдем погуляем? — предложил Клим.

— Когда? — спросила я.

— Естественно, после уроков. Сможешь?

— Смогу, — ничего не имела против я. — А Зойку возьмем?

— Зо-ойку? — Я поняла: настроение у Клима разом и сильно ухудшилось.

— Значит, не берем, — ответила я.

— Ну, если, конечно, ты очень хочешь, — в голосе Клима вновь послышалась радость.

— Нет, — не хотелось мне больше мучить его. — Я думаю, лучше мы возьмем с собой...

Тут я все-таки не удержалась и выдержала паузу.

— Кого еще? — не смог скрыть тревоги Клим.

— Бесика, — сказала я.

— Другое дело! — воскликнул Климентий. — Бесика, конечно, бери.

Тут в трубке послышались два капризных вопля:

— Не хоти-им спать! Кли-имка, спаси-и! Скажи бабушке, что еще рано!

Я засмеялась. Это были два младших брата Клима — Мишка и Гришка. Они близнецы. Им по четыре года.

— Кли-им! Кли-им! — продолжали хором, вопить они.

Затем сквозь их вопли пробился голос бабушки:

— Климентий, помоги мне, пожалуйста.

— Все, Агата, — солидно проговорил он. — Иду воспитывать подрастающее поколение. До завтра.

И он положил трубку. Я тоже положила и закружилась по комнате. Все-таки жизнь, оказывается, не так уж плоха, даже в моменты, когда самая лучшая роль достается другой. Не успела я как следует покружиться и порадоваться, как мне, конечно же, позвонила Зойка.

— Агата! — просто захлебывалась от избытка эмоций она. — Сейчас такое узнаешь!

— Опять интуиция? — съязвила я.

— Нет, то есть да, то есть не совсем, но конечно, — выпалила на одном дыхании моя подруга.

— Извини, отупела, не понимаю, — тоже, не переводя дух, откликнулась я.

— В общем, эта Сайко... — продолжала тараторить она.

— Знаю, — перебила я. — Племянница нашей Изольды.

Зойка поперхнулась. Затем исторгла вопль:

— Уже знаешь? Откуда?

Мне почему-то не захотелось рассказывать ей про звонок Клима. И я, напустив таинственности, медленно произнесла:

— Из осведомленных источников.

— И ты молчала? — теперь Зойкин голос был исполнен крайнего возмущения.

— Я сама только что узнала, — объяснила я. — А тебе-то это откуда известно?

— От Лики Монаховой, — в немыслимом темпе затараторила Зойка. — Она тоже в их классе учится. Да ты, Агата, ее знаешь. Вместе ходили на гимнастику. Мы тогда были в третьем, а она — во втором. И постоянно ревела, когда у нее что-нибудь не получалось.

«Ну и Зойка, — подумала я. — Какое упорство в достижении цели. Ведь наверняка провела большое расследование, прежде чем вышла на Лику Монахову».

— Ты ее что, просто встретила? — поинтересовалась я.

— Не встретила, а позвонила, — принялась растолковывать Зойка.

— А телефон у тебя откуда? — задала новый вопрос я.

— У Петриченко взяла. Между прочим, — хихикнула Зойка, — он по телефону совсем не заикается.

— Он сам-то об этом знает? — зачем-то спросила я.

— Нет, — ответила Зойка. — То есть не знал, пока я не сказала. Он обрадовался.

— А откуда у тебя телефон Петриченко? — не понимала я.

— Будка снабдил...

«И впрямь большую произвела работу, — про себя отметила я. — Все-таки она настоящая подруга. Вместо того чтобы сидеть спокойно и радоваться собственной удаче, целый вечер потратила, выясняя, почему мне не повезло».

— Черт с ними, с телефонами, — продолжала Зойка. — Ты знаешь, Агата, по какой линии Ирка — племянница Изольды?

— Понятия не имею, — откликнулась я.

— А это как раз и есть самое главное, — с торжеством проговорила моя подруга. — Ирка — дочь брата Изольды.

— Ну и что? — не поняла я, чем так гордится Зойка.

— Как это что? — оглушительно проорала она. — Этот Изольдин брат и есть бубновый валет, который тебе помешал стать Золушкой!

— А, по-моему, интуиция подсказывала тебе совсем другое, — не преминула напомнить я.

— Слушай, не придирайся к словам, — с досадой ответила Зойка. — Интуиция, не интуиция... Главное — карты правду сказали. Значит, гаданию по этому методу можно и в дальнейшем верить.

Вот в этом вся Зойка. Вечно она оказывается права. Даже когда совсем не права. Все-таки я опять возразила:

— А при чем же тут десятиклассники с их долгами?

Зойка замялась. Потом неохотно выдавила из себя:

— Десятиклассники, пожалуй, ни при чем. Однако подлянка налицо. О чем я тебя и предупреждала, а ты не поверила.

Я лишь вздохнула, лишний раз убедившись: спорить с ней совершенно бесполезно.

— Главное, Зойка, тебе костюмы удастся сделать, — сказала я.

— Ладно, подруга, до завтра, — зевнула Зойка.

И мы попрощались. Я долго еще не могла заснуть. Лежала и думала, как быстро все в жизни меняется. Взять хотя бы нашу Школу у Сретенских ворот. Когда меня отдавали туда, это была самая обыкновенная районная школа. А мои родители сначала хотели меня отдать в английскую спецшколу. Но меня туда не взяли. Главное, из-за чего? Привела меня бабушка на собеседование. Я им там считала, читала. Вроде все делала правильно. Но тетеньки в комиссии почему-то постоянно хмурились и качали головами. А потом сказали бабушке:

— К сожалению, взять вашего ребенка не можем.

Бабушка удивилась:

— Но почему? Агаточка ведь все сделала, что вы просили.

Самая главная тетенька в комиссии ответила:

— Ваша девочка букву «р» неправильно произносит.

Бабушка еще сильнее удивилась:

— Ну и что? Разве это так страшно?

А главная тетенька говорит:

— Очень страшно. С такой буквой «р» ваш ребенок у нас не сможет нормально учиться, а тем более изучать английский язык.

— Что же нам теперь делать? — заохала бабушка. — Ох, горе какое, горе!

— Идите к логопеду, — порекомендовала главная тетенька. И, повернувшись к другой тетеньке, добавила: — Удивляюсь, о чем только эти родители думают. Раньше надо было спохватиться.

Бабушка поинтересовалась:

— И долго надо ходить к логопеду, чтобы «р» у Агаточки выправилась?

— Это уж как повезет, — откликнулась главная тетенька. — Кому недели достаточно, а другим и нескольких лет мало.

— А как же со школой? — опять заохала бабушка.

— Лечитесь и приходите к нам с нормальными звуками на следующий год. У вас ведь девочка, в армию не идти. Ну, кончит школу не в семнадцать, а в восемнадцать лет. А если год терять не хотите, идите в простую школу. Для них звуки значения не имеют.

Бабушка совсем расстроилась и жалобно проговорила:

— А нельзя ли сейчас Агаточку записать, а мы к сентябрю звук «р» подгоним. До сентября-то целых четыре месяца.

— Нет, — категорически возразила тетенька. — Вопрос о приеме будем рассматривать только по результатам. А если хотите в этом учебном году обязательно поступить в спецшколу, попытайтесь во французскую. Там ваше фрикативное «р» будет как раз кстати. Ему специально обучают и, между прочим, у многих не получается.

На чем мы и удалились. Дома родители долго возмущались. Особенно кипела мама.

— Можно подумать, — кричала она, — в Англии не живет ни одного картавого англичанина. И на что они только в этих спецшколах обращают внимание!

— Будто в разведчики готовят, — вторил ей папа. — Вот наша Агата окончит спецшколу, сбросят ее с парашютом прямо над Лондоном, а она приземлится и неправильно произнесет букву «р». И вся отечественная разведка засыплется.

Мама в ответ засмеялась. А бабушка предложила:

— Может, и впрямь во французскую попытаемся, раз там Агатино фрикасе подходит?

А родители ей ответили:

— Если во французскую, то из всех нас фрикасе получится. Кто будет Агате дома с языком помогать?

Помогать мне с французским и впрямь было некому. Папа с мамой, кроме русского, знают только английский. А единственный иностранный язык моей бабушки — украинский. На Украине она родилась и выросла. В общем, вопрос о французской спецшколе быстро отпал. И меня через несколько дней записали в Школу у Сретенских ворот. Так захотел папа.