— Ну чего там, чего там? — пыталась заглянуть в щелку двери она.

— Отзынь, Адаскина, а то еще нос прищемят, — шикнул на нее Клим.

— Нет, — вскипела она, — меня просто возмущает, почему они все лезут к Тимурчику. Неужели не врубятся, что ему и так плохо. Можно сказать, всю жизнь человеку болезни порушили.

Клим выразительно посмотрел на меня: мол, не проболтайся. Зойка продолжала бурлить в том же духе. Видели бы вы ее физиономию, когда из класса вышел вполне довольный Тимур.

— Ну, что там? — набросились мы на него с расспросами.

— Да, в общем-то, ничего особенного, — с нарочитой небрежностью отозвался он. — Изольда попросила меня помочь. Ну, а мне вроде бы все равно делать нечего. В общем, я сказал ей: «Если надо, пожалуйста».

— Как помочь? Чем помочь? — мигом затрепыхалась моя подруга. — Спектакль, что ли, ставить?

— Да нет, —с важностью отозвался Тимур. — Она задумала фотолетопись сделать. Так сказать, на память всем нам и нашим потомкам. Вот это мне и поручили. В общем, теперь держитесь, — он подмигнул нам. — Буду вас подлавливать в самые неподходящие моменты.

— Папарацци ты наш! — хлопнул его по плечу Клим.

Тимур улыбнулся. По-моему, это случилось с ним первый раз с того самого дня, как мы изучали у него дома медицинскую энциклопедию.

Когда мы остались с Зойкой одни, она немедленно заявила:

— Всегда была уверена, что Изольда — отличная тетка. Молодец какая! Будто почуяла, что Тимурчику нужна помощь. Глядишь, увлечется и про свой бокс наконец забудет.

— Хорошо бы, — выдохнула я.

Кстати, пока Будка болел, а Тимка страдал, нас совершенно замучили занятиями по ОБЖ. Петр Тарасович Горбанюк учил нас «грамотно эвакуироваться в случае возникновения пожара и других стихийных бедствий». Три урока подряд он все показывал нам и рассказывал, рисуя на доске разнообразные схемы, где было обозначено, «как спокойно и организованно выходить, тщательно избегая создания ситуации паники».

Мы зевали и слушали. Потом Горбанюк устроил опрос по пройденному материалу и, кажется, остался доволен. Этим он не ограничился и устроил письменную контрольную работу. То есть она скорее была рисовательная. Каждому из нашего восьмого «Б» выдали листочки с планами различных помещений школы. Там был обозначен источник пожара, а нам давалось задание указать стрелочками, куда и как мы собираемся выходить. С этим все тоже справились.

Однако Макарка В.В. и Ника так и не успокоились. После контрольной прошло несколько дней, когда посреди уроков вдруг раздался ужасающий вой сирены. У меня от него просто кровь застыла в жилах. Другие, видимо, чувствовали себя не лучше. Класс ошалело замер. Дело происходило на зоологии. Наша биологичка Варвара Аветовна, которую вся школа любовно зовет Приветовной, тоже умолкла на полуслове. Тут ожило школьное радио. По нему металлическим голосом объявили, что «в столовой школы возник сильный очаг возгорания. Есть опасность распространения огня на другие помещения. Поэтому всех учащихся и педагогов просят организованно эвакуироваться во двор. Турникеты открыты. Карточками пользоваться не надо. Просим сохранять спокойствие».

Радио умолкло. Все взвились на ноги. Девчонки завизжали. Приветовна, выпучив глаза, схватила указку и треснула изо всех сил ею по столу. Указка разлетелась на части, а Приветовна завопила:

— Молчать!

Это произвело впечатление. Класс испуганно умолк. Такой Варвару Аветовну мы еще никогда не видели.

— В первую очередь спасаем зверей, — распорядилась она.

Дело в том, что в биологическом кабинете создавался «живой уголок». Правда, пока, к счастью, представителей фауны было совсем немного. Досрочно впавший в зимнюю спячку ежик, про которого злопыхатели распространяли слухи, будто это вообще чучело. Правда, мы определили, что он все-таки дышит. Еще в «живом уголке» находился аквариум с рыбками, клетка с двумя белыми мышами, клетка, с тремя хомяками и, наконец, аквариум с ужом.

Приветовна распределила все это богатство среди мальчишек. И скомандовала:

— Теперь пошли!

Тут Зойка, которая все это время от страха дробно стучала зубами, взвизгнула:

— Скорее, скорее, сгорим же!

Отпихнув Винокура с аквариумом, она стала проталкиваться к двери. Серега едва удержал аквариум, но наступил на ноги Мити́чкиной. Танька замахнулась, чтобы врезать ему, но вдруг ее взгляд упал на ужа в аквариуме, и она заверещала еще громче Зойки.

Крик ее был воспринят совершенно неправильно. Народ, отпихивая друг друга, кинулся к двери. Про советы и инструкции мудрого Горбанюка никто не вспоминал. Как мы не застряли в дверях и как умудрились не высадить их, для меня лично остается полной загадкой. Как бы там ни было, весь наш восьмой «Б», а с ним изрядно помятая и растерзанная в давке Приветовна выскочили в коридор. Ежик, которого доверили Климу, от всей этой паники проснулся и начал бегать по клетке, будто бы вознамерившись доказать клеветникам и злопыхателям, что он все же живой.

В коридоре творилось нечто невообразимое. Ученики и педагоги, налетая друг на друга, громко вопя, совершенно неорганизованно и не по правилам бурной лавиной текли к лестнице, ведущей на первый этаж.

На лестнице лавина с нашего этажа натолкнулась на лавины с этажей других. Без конца возникали пробки. Вой и рев усилились. Перила сотрясались под натиском тел. Кто-то уже орал: «Скорую помощь», Инне Ивановне плохо!» Я поняла, что старая учительница черчения не вынесла тягот эвакуации.

Правда, в результате обошлось без жертв и смертельных случаев, что, по-моему, просто чудо.

Во дворе измочаленных учеников и учителей поджидали Макарка В.В., Ника и майор в отставке Горбанюк. Вид у них был абсолютно спокойный, но недовольный. Я с удивлением озиралась. Ни дыма, ни гари, ни пожарных машин не было. Впрочем, когда все наконец вышли из школы, директор объявил, что тревога была учебная.

Толпа откликнулась возмущенным ревом. Особенно негодовала старая учительница черчения. С поистине молодой прытью подлетев к руководству школы, она громко и без обиняков заявила, что за всю свою богатую педагогическую практику ни разу не сталкивалась с таким издевательством.

Макарка В.В. смущенно потупился. А Инна Ивановна продолжала:

— Думать надо, молодые люди! Вы же детей могли погубить.

Макарка вновь не нашел, что ответить. И Ника помалкивал. Зато Горбанюк разошелся вовсю:

— А если б и в самом деле пожар! — грянул он. — Это что же, по-вашему, грамотная эвакуация? Да это паника кур в курятнике!

По толпе пронеслись смешки. А Инна Ивановна крикнула:

— Попрошу не оскорблять! Я, между прочим, орденоносец и заслуженный педагог России!

— Тем более надо заявлять ответственно! — ничуть не смутился Горбанюк. — Такая безграмотная эвакуация! А это после всех лекций, практических занятий и контрольных!

— Так одно дело контрольные, а другое — когда тебе объявляют, что пожар! — прижимая к груди аквариум с ужом, протиснулся Винокур к Варваре Аветовне. — Можно я обратно в кабинет его отнесу? А то тяжело становится.

— А это откуда взялось? — уставился на аквариум Горбанюк.

— Варвара Аветовна велела эвакуировать, — пояснил Серега.

Горбанюк с тоскливым стоном схватился за голову. Затем обернулся к Виктору Владимировичу:

— Придется для педагогического состава проводить отдельный тренинг. Они у вас совершенно не подготовлены к грамотной эвакуации. Отсебятину вносят.

— Надо, так проводите, — разрешил директор.

Среди педагогов послышался ропот, однако руководство Школы у Сретенских ворот не обратило на это ровно никакого внимания.

— Зверей можете заносить обратно, — распорядился Николай Иванович. — Учебная тревога закончена. Всем разойтись на занятия.

Как мы позднее узнали от тети Нонны, теперь всех учителей три раза в неделю после работы оставляют на занятия по ОБЖ. И Горбанюк совершенно изводит их. Также до тети Нонны дошли результаты экспертизы. Оказалось, Будка, Клим и Тимур нашли какое-то специальное устройство для создания дымовой завесы во время игры в пейнтбол. Будку известие очень обрадовало: