Казалось, трущобы тут навечно, но потом вдруг на Сретенке началось бурное строительство. Одни дома очень быстро снесли, и на их месте появились новые. А другие отреставрировали, и они стали как новые. А некоторые здания просто снаружи покрасили, и они тоже оказались очень красивые.
Дом с башенками сверкал зеркальными стеклами окон. Мы с Агатой остановились.
— Ну, Зойка, — повернулась она ко мне. — Что дальше?
— Не знаю, — откликнулась я.
Я и впрямь не знала. Пока мы шли сюда, у меня было такое чувство, будто, едва я тут окажусь, произойдет что-нибудь важное и значительное. Но пока ровным счетом ничего не происходило. Тут было пусто и, как во всех Сретенских переулках, очень тихо. Всегда удивляюсь, почему так? По Сретенке машины круглые сутки несутся, а тут даже шума не слышно. Но сейчас меня эта тишина совершенно не волновала.
— Что ты молчишь? — снова заговорила Агата. — Мы еще долго тут стоять будем?
— Да ладно тебе, давай еще минуточку, — стала я ее уговаривать.
Подруга вздохнула:
— Не понимаю, на что ты надеешься?
— Ни на что, — откликнулась я. — Просто хочу постоять и немного посмотреть.
Агата кинула на меня полный сочувствия взгляд. Ну, будто я тяжело заболела, а она ничем не может мне помочь, и ей остается только жалеть меня и поддерживать.
— Слушай, — мягко произнесла она. — Ты ведь даже не знаешь, в каком из этих подъездов он живет. И вообще, ну чего мы тут торчим?
— Давай еще немного, — упорно стояла я на своем.
Агата взглянула на часы:
— Только не больше пятнадцати минут. Иначе предки меня съедят.
— Пятнадцать так пятнадцать, — согласилась я.
— Может, пройдемся взад-вперед? — предложила Агата. — Чего мы тут прямо под окнами остановились?
— Никаких «пройдемся», — отрезала я. — И вообще, мы свободные люди. Где хотим, там и стоим.
От угла донесся шум моторов. В переулок въехали две машины. Огромный синий джип и черный «Мерседес». Обе машины плавно затормозили возле крайнего подъезда дома с башенками.
Сперва из джипа выскочили четверо здоровенных охранников. Они образовали коридор между «Мерседесом» и подъездом. Только после этого один из охранников открыл дверь легковой машины. Из нее вышла высокая пышная блондинка в леопардовом манто. Величественно прошествовав в сопровождении свиты к дому, она скрылась в подъезде.
— Крутая тетенька, — сказала Агата.
Я лишь промычала в ответ. Потому что именно в это мгновение увидела приближающуюся к нам Мити́чкину.
— Прячься, — гаркнула я прямо в ухо Агате.
И, схватив ее за руку, поволокла за джип.
— Ты что? — с недоумением посмотрела на меня подруга. — Артура увидела?
— При чем тут Артур. Там Мити́чкина, — шепотом отозвалась я.
— Ну и что? — не врубалась Агата.
— То самое, — удивляясь ее непонятливости, объяснила я. — Во-первых, не хочу на глаза ей тут попадаться. А во-вторых, посмотрим, куда это она навострила лыжи?
— Да, наверное, просто домой идет, — предположила моя наивная подруга.
— Как бы не так, — заспорила я. — Мити́чкины живут на другой стороне Сретенки. Так что здесь ей совершенно нечего делать.
Выслушав меня. Агата вроде как тоже заинтересовалась. И даже осторожно выглянула из-за джипа, чтобы лучше видеть.
Танька спокойно подошла к дому с башенками и, открыв дверь того самого подъезда, в котором скрылась тетенька в леопардовом манто, вошла. Агата широко распахнутыми глазами смотрела на меня.
— Неужели к Артуру?
Я лишь пожала плечами.
— Ну да, — вдруг что-то дошло до моей подруги. — Они ведь и в библиотеке вместе были. Зойка, тебе не кажется, что между ними что-то есть? Ну Мити́чкина! Никак от нее такой прыти не ожидала.
У меня просто не было слов для ответа.
— А ну, брысь отсюда! — раздался грубый окрик.
Мы отпрянули от машины.
— Вам чего тут, девчонки? — буравил нас настороженным взглядом один из охранников леопардовой тетеньки. — Смотри, повадились, — обратился он к своему напарнику. — Каждый день так и норовят что-нибудь от машины отковырять.
— Нужна нам ваша машина! — разозлилась я.
— А раз не нужна, тем более проваливайте! — рявкнул первый охранник.
Их опять стояло на улице целых четыре. Мы с Агатой покорно отошли подальше. Обе машины тут же отъехали.
— Пошли, пошли, — потянула я Агату прочь из переулка.
Больше нам тут делать было нечего. Я и впрямь дождалась, но совсем не того, чего хотела.
— Зойка, да погоди ты расстраиваться, — начала утешать меня Агата.
Мы уже шагали по Сретенке. Я, глядя под ноги, молчала.
— Ну, может, Мити́чкина к нему зашла просто по делу, — снова заговорила подруга.
— Если по делу, это уже не просто, — с усилием выдавила я из себя. — Потому что, значит, у них уже есть что-то общее.
— Совсем не обязательно, — вновь возразила Агата. — Дело может оказаться совершенно случайным. Например, она обещала что-нибудь по дороге ему занести.
Я не ответила. Чего зря спорить.
— Ну, хочешь, я завтра сама у Мити́чкиной спрошу, зачем она сюда ходила? — тронула меня за руку Агата.
— Даже не вздумай! — всерьез испугалась я. — Разве можно такое спрашивать у Мити́чкиной? Она сразу просечет, что я ревную.
— Зойка, при чем тут ты? В крайнем случае она подумает, что ревную я. Ведь не ты же с ней разговаривать будешь.
— Все равно не унижайся, — и на сей раз отказалась я.
— Да при чем тут унижайся? — не понимала Агата.
— Ни при чем! — я уже едва сдерживала слезы. — Просто не надо, и все. Не хочу ничего о них знать.
Мы как раз подошли к переулку, в котором живут Дольниковы.
— Агата, тебя уже ждут. Иди домой!
И, вырвавшись от нее, я убежала.
Дома я плюхнулась на диван и наконец дала волю слезам. Тем более что матери не было. Она отправилась с новым кавалером в ресторан. Вот я и могла безо всяких лишних вопросов нареветься всласть.
Я ревела и думала: «Ну почему я такая несчастная? Почему мне так не везет? Если бы хоть кто-то другой. Хоть Галька Попова. Но не Мити́чкина! Нет, этого я не переживу. Главное, как она в него сразу вцепилась. Даже времени не дала мне что-нибудь предпринять. Или она вообще мои мысли читает? Нет. Это вряд ли. Потому что, если бы читала, давно окочурилась бы от страха». Но мне было не легче от сознания, что Мити́чкина не читает мои мысли. Ведь сейчас она сидит у Артура, а я здесь. И у меня даже нет его телефона. Вот если бы был, я сейчас позвонила бы и чужим голосом попросила Таню.
Если бы ее позвали, я окончательно убедилась бы, что она у него. И одновременно как-нибудь подпортила бы им свидание. Достаточно было сказать, что у Мити́чкиных в квартире пожар. Когда человек слышит такое, он не спрашивает фамилию, имя и отчество того, кто звонит, а просто со всех ног несется домой. Потом, конечно, она поймет, что ее надули, однако обратно наверняка уже не вернется. Но именно позвонить-то я и не могу. Потому что Предводительница не удосужилась записать координаты новенького. Ну все, все против меня! И я вновь затряслась от рыданий. Не день, а сплошные неудачи.
Вдоволь наревевшись, я в какой-то момент заснула. А проснулась я от того, что мама трясла меня за плечо и говорила:
— Зойка, да что с тобой? Почему опять спишь одетой?
— Просто не хотела ложиться до твоего возвращения, — на ходу придумала я.
— Ой, Зойка, — всплеснула руками мать. — Что у тебя с лицом?
Вскочив с дивана, я подбежала к зеркалу. И впрямь видок. Лицо в красных пятнах. Веки и нос распухли.
— Наверное, со сна, — пыталась отговориться я. — Лежала неудобно.
— Ладно, — устало вздохнула мать. — Завтра обсудим. А сейчас раздевайся и ложись.
Именно это я и поспешила сделать. И меня тут же сморил сон.
Мама, видимо, вчера сильно устала и наутро так крепко спала, что даже не пошевелилась, пока я собиралась в школу. Так что я смогла улизнуть из квартиры без объяснений. А лицо мое, к счастью, за ночь приняло вполне нормальный вид. Иначе я просто не решилась бы показаться в классе.
