— Что-то я от тебя, Сидор, вообще никаких, даже примитивных, мыслей не слышал, — огрызнулся Климентий.

Но Тимка совершенно не смутился:

— Это потому, что я думаю над настоящим планом. Мы ведь должны не просто банально отомстить, а красиво. Чтобы они убедились в превосходстве мужского интеллекта над женским.

— Экстремально задумано, — вырвалось у меня.

Честно сказать, я сомневался, получится ли у нас с этим превосходством. Например, у Адаскиной явное превосходство. По-моему, она Сидорову сто очков вперед даст. Она и так над ним постоянно прикалывается. А он с ней ничего сделать не может. Но разве ему докажешь?

— А ты, Будка, чего, сомневаешься? — посмотрел на меня Сидоров. — Во, пальма в тундре! Наукой давно доказано: у мужиков объем мозга гораздо больше. Значит, и работать, по идее, голова должна лучше.

— Может, оно и так, — отозвался я. — Зато у девчонок хитрости больше.

И перед моим мысленным взором четко нарисовалась ехидная физия Адаскиной.

— Ничего не больше, — продолжал спорить Тимка. — Просто мы свою хитрость очень редко используем. Потому что гораздо честнее и благороднее, чем девчонки. Правда, Круглый?

Клим молча кивнул.

— В общем, Будка, — посмотрел на меня Тимур, — ты лучше не рассуждай, а о деле думай.

— Так я и думаю, — отозвался я. — Только пока без особых успехов.

Клим тоже сидел и думал. Только не знаю, о чем. Может, о плане мести, а может, об Агате. Почему она не предупредила его, что они собираются зашивать наши шмотки. Конечно, ему теперь, наверное, неприятно.

Ну, мы сидели-сидели, соображали-соображали, чего бы такое сделать, чтобы всем девчонкам сразу досадить? То есть досадить-то, пожалуйста, но всем сразу... Кнопку можно только кому-нибудь одному подложить. Ну, в крайнем случае, троим-пятерым. Однако всем девчонкам нашего класса и сразу — нереально. И вообще эти кнопки — вещь очень коварная. С ними трудно предугадать результат на сто процентов. По собственному опыту знаю. Я лично с этими кнопками отказываюсь дело иметь.

Случилось все в пятом классе. Как раз старое здание снесли, и мы временно учились в другой, чужой, школе. Там мебель в классах стояла старая, обшарпанная. И стулья фанерные. А в нашем классе тогда училась Ирка Шмаринова. Дикая ябеда. Я как раз за ней сидел, и она постоянно на меня учителям стучала. Из-за нее мой дневник сделался красным от замечаний.

В конце концов терпение у меня лопнуло. Я подложил ей на стул кнопку. Ноль эффекта. Убедившись, что кнопка для Шмариновой как слону дробинка, я приволок в школу обойный гвоздь. Учились мы тогда во вторую смену. Явившись за полчаса до занятий, я по всем правилам вбил молотком в Иркин стул гвоздик острием вверх. А она, как назло, заболела. Зато явился дяденька из роно, проверить, как у нас «налажен учебный процесс во временных условиях». Ну, и проверил. Угораздило же его сесть именно на Иркин стул! Будто в классе других свободных мест не было.

К тому же дяденька оказался какой-то очень нежный. Он так орал, будто не о гвоздь укололся, а шампуром для шашлыков его проткнули. Хорошо еще, на меня никто не подумал. Все почему-то это приписали первой смене. А я сначала здорово струхнул. Думал, исключат. А Ирке, между прочим, мне так и не удалось отомстить. Ее вскоре в другую школу перевели. Потому что как раз тогда прошел слух, что нашу школу будут строить еще пять лет. Правда, построили ее гораздо раньше, и мы с этого первого сентября учимся в офигенном новом здании. У нас теперь все по последнему слову техники. Даже внутрь входим через электронные турникеты, которые открываются с помощью магнитных личных карточек учеников. Опоздал или там смылся пораньше — все сведения тут же фиксируются на центральном компьютере. Сами видите: даже последние достижения техники — это не для всех и не всегда хорошо. Впрочем, это отдельная тема. К кнопкам она не имеет никакого отношения. А я веду к тому, что ни с кнопками, ни с обойными гвоздями больше никогда в жизни не свяжусь. Но если не кнопки и не обойные гвозди, тогда что же? И я продолжал думать, однако башка моя сегодня в плане мести совсем не варила.

Тут, к счастью, Тимка сам все придумал. Он вдруг радостно улыбнулся и говорит:

— Мы с вами, братцы, такое им забацаем! Мало не покажется. Подложим каждой из них по хорошему таракану.

Едва он сказал про тараканов, меня всего прямо перекорежило. Стыдно признаться, но я их жутко боюсь. Вернее, не то чтобы даже боюсь, но уж очень они противные. Началось все с моего раннего детства. Как сейчас помню, было мне тогда лет пять. Проснулся я ясным солнечным утром. Поворачиваюсь на бок, а по подушке ползет что-то огромное, черное и с усами. Я чуть не помер, а после предки мои чуть не померли. Потому что я так заорал! Они прибежали, я сижу и воплю, а таракан, как последний псих, кругами носится. Тоже мне, чемпион мира нашелся по бегу. Тут сразу выяснилось, что предок мой тоже тараканов боится. Он как на этого стайера глянул, мигом позеленел, схватился за горло и на всех парах из комнаты вынесся. А я хоть и маленький был, но просек, что с ним делается, и мне совсем жутко стало. Мне ведь тогда казалось, что мой отец вообще ничего никогда не боится. А раз уж даже он сбежал, значит, на меня напало настоящее чудовище. Я забился в угол кровати и там продолжал вопить на всю квартиру.

Хорошо, мать меня вовремя на руки подхватила. Иначе, думаю, у меня тогда на всю оставшуюся жизнь крыша бы съехала. А так вообще-то ничего. Обошлось. Она таракана с подушки скинула и раздавила. А потом сказала:

— Ну, Митенька, все в порядке. Пошли теперь папу поищем.

Папу мы нашли в другой комнате.

— Ну, эта тварь еще там? — увидев нас, спросил он.

— Уже нет, — ответила мама.

Предок облегченно вздохнул:

— Тогда пошли завтракать, а то я уже на работу опаздываю.

Вот с той поры мне при одном упоминании о тараканах делается как-то не по себе. Ясно, что Тимкино предложение совсем меня не обрадовало. А он, по-моему, это просек и спрашивает:

— Да чего ты, Будка, на меня так пялишься, словно бы ты — Адаскина, которой я уже таракана подсунул?

Клим хохотнул:

— Это Митька просто в роль противника входит.

Я, естественно, не стал им объяснять, в чем дело. Пусть думают, что хотят. Просто спросил:

— Где ты, Тимка, интересно, такое количество тараканов собираешься взять? У нас, например, в квартире их нет. Предки давным-давно их выморили.

— Нашел о чем волноваться, — отмахнулся Сидоров. — Тараканы — не золото. Этого добра в нашей дорогой столице сколько хочешь. Даже, пожалуй, с избытком.

— У нас на кухню иногда забегают, — вмешался Клим. — Бабушка, правда, все время с ними борется, но дом-то старый, а под нами еще коммуналка. Вот они оттуда периодически и совершают набеги.

— Очень удачно, — обрадовался Тимур. — Ты, Круглый, сегодня вечерком налови их побольше. Лучше с запасом. И я тоже постараюсь. К нам домой они иногда от соседей прибегают.

Меня снова начало корежить. И даже возникло такое ощущение, будто по спине кто-то пробежал. А эти двое знай себе рассуждают.

— Ну-ка, давайте подсчитаем, сколько у нас точно в классе девчонок, — сказал Сидоров.

Клим подсчитал. У него получилось четырнадцать. А у нас с Сидоровым пятнадцать. Тогда составили письменный список, и все стало ясно. Это не мы с Тимкой ошиблись, а Клим пропустил Агату. Тимка хмыкнул и Дольникову вписал. Получилось пятнадцать.

— Но тараканов надо наловить с запасом, — продолжил Сидор. — В нашем деле без резервного фонда не обойтись. А то вдруг по дороге в школу какой-нибудь экземпляр сбежит или сдохнет.

По мне, хоть все бы они сдохли, еще не родившись. Но что я мог поделать? Тимка уже загорелся. Клим против его плана вроде тоже не возражал, а мне прикажете поперек дороги им ложиться? Но я же не Анна Каренина. Поэтому просто молча кивал и думал: «Счастье еще, что меня не заставляют тараканов ловить. А желающих запихнуть завтра этих тварей девчонкам в сумки наверняка и без меня полно найдется». Главное теперь держать ухо востро, чтобы кто-нибудь из тараканов в мою собственную сумку не переместился. Я-то помню, как тот черный стайер резво бегал. А, кстати, рыжие еще быстрей носятся. Что им стоит из одной сумки махнуть в другую. И я посоветовал: