Стоя на одной ноге, я сунул другую в штанину. Точней, попытался засунуть. Нога, вместо того чтобы пройти сквозь брючину, застряла где-то посередине. Почему, я разобраться не успел. В меня врезался Тимка Сидоров. Они с Серегой Винокуровым изображали боксеров. Чтобы не упасть, я изо всех сил толкнул ногу в непокорную штанину. Раздался громкий треск, и моя ступня вылезла где-то в районе коленки. Естественно, не моей собственной, а штанины. После чего я рухнул на Клима Круглова. Круглый, естественно, толкнул меня. Я свалился на Сидорова, который все еще продолжал «боксировать» с Винокуровым. Когда я подсек Тимку, он сделал ложный выпад, который из-за Круглого получился совсем не ложным. То есть Тимка как следует заехал Винокуру и уже только после этого растянулся на полу раздевалки. Мы только что вышли из физкультурного зала. Серега взревел и схватился за глаз. А мы в это время барахтались на полу. Я, Тимур и мои штаны.

— Черт! — поднимаясь с пола, услышал я вопль Лешки Ключникова. — Пацаны! Мне какая-то сволочь брюки зашила!

Я встал на ноги. Тимка уже тоже почти сел, однако Винокур, продолжая держаться за глаз, сокрушительным ударом вновь отправил его на пол.

— Совсем оборзел? — заорал Тимка и навострился ответить.

— Пацаны, пацаны! — вклинился между ними Ключников. — После разберетесь. Нам теракт устроили! Штаны проверьте!

— Какие штаны? — уставился на него Винокур. — Чего ты, Леха, несешь?

— Вот эти самые, — Ключников потряс у него перед носом собственными джинсами. — Посмотри.

— Отзынь, — не желал ничего слушать Серега. — На фига мне твои штаны смотреть?

— Не хочешь мои, смотри свои, — настаивал Лешка. — Проверь, не зашито ли.

— А что должно быть зашито? — потирая подбитый Винокуром подбородок, вмешался Тимка.

— Штанины, тупые, — пояснил Лешка.

Все, кто был в раздевалке, бросились изучать свою одежду. Выяснилось, что штанины были зашиты не у всех. Некоторые оказались счастливыми обладателями рубашек с зашитыми рукавами. Я ошалело уставился на дыру, зияющую в моих штанах. «Вот оно, значит, в чем дело, — наконец дошло до меня. — Потому нога и не пролезла, что на уровне колена обе брючины крепко зашиты».

Тут Тимур как взвоет:

— Чья это работа?

— Полагаю, девчонок, — с сосредоточенным видом произнес Лешка Ключников, одновременно пытаясь распороть перочинным ножом крепкий шов.

Круглый за неимением ножа трудился зубами над рукавом собственной рубашки.

— Зачем улики уничтожаете? — набросился на них Сидоров.

— А ты чего, предлагаешь теперь голыми ходить? — с трудом справился с одной штаниной Лешка.

В дверь раздевалки уже вовсю ломились шестиклассники. У них по расписанию физкультура после нас. Пятым уроком.

— А ну, молодежь, валите отсюда! — строго сказал Винокур и, вытеснив их обратно в коридор, запер дверь на задвижку.

— Подождать не могут, — терзая нитки, ворчал Тимур.

Молодежь еще какое-то время продолжала ломиться в дверь. Потом среди них нашелся какой-то умник. Он стукнул на нас физкультурнику. Григорий Карлович потребовал, чтобы мы немедленно открыли. Ну, а нам что делать?

Винокур отодвинул засов. Физрук вошел и начал орать. Мол, мы давно уже должны одеться, а вместо этого следующий урок ему срываем. Мы в ответ стали оправдываться, что еще слишком мало времени прошло. Не выдавать же девчонок. Мы с ними, конечно, разберемся, но сами. А стучать не собираемся.

В общем, кончилось тем, что он нас выставил одеваться в физкультурный зал. Там все кое-как с зашитыми вещами справились. Только у меня, конечно, дырка на колене так и осталась. Большая, между прочим, дырка. Сидоров мне предложил клейкую ленту: «Залепи. До конца дня доходишь». Но лента никак не приклеивалась. Хорошо еще, брюки не новые. Я из них уже, можно сказать, почти вырос. Коротки стали. Я, пожалуй, потом вторую штанину тоже отчикаю, и классные шорты на лето будут. Правда, не знаю, как мать к этому отнесется. Особенно после той куртки, которую я три недели назад самостоятельно выстирал. Вот от нее уже ничего не отрежешь, и ровным счетом ничего полезного из нее не сделаешь.

Это было в субботу. Предки мои поехали на оба выходных к знакомым чего-то там помогать на даче. Меня тоже сперва хотели с собой увезти. Но, во-первых, я в субботу учился, а во-вторых, сказал родителям, что к понедельнику нужно сделать кучу домашки. Не тащить же с собой за город целую библиотеку учебников. К тому же мне еще поручили сделать доклад по биологии.

В общем, предки уехали. А мы с Тимкой и Климом в субботу после уроков поперлись к Тимке на двор в футбол поиграть. А погода во второй половине дня начала портиться, и к концу нашего матча уже шел проливной дождь. Но мы все равно доиграли и только потом разошлись по домам.

Вешая куртку, я вдруг увидел, что она жутко грязная. Прямо даже удивительно. Ведь меня подсекли всего пару раз за всю игру. Иногда я гораздо больше падал и возвращался почти чистый. Наверное, это из-за дождя. Но делать что-то надо. Джинсы, черт с ними. Они у меня такие, специальные. А вот куртку мне мать как раз позавчера выстирала. И, конечно, она вмиг просечет, что я не уроки делал, а в футбол играл. А у меня последнее время с предками и без того отношения напряженные — усугублять никак нельзя. Иначе вообще не знаю, как дальше сложится.

Понял я, что без стирки не обойтись. Счастье еще, у нас хорошая стиральная машина появилась. Автомат с разными программами. Я снял куртку и вместе с ней двинул в ванную, где у нас стиральная машина стоит. Сделал все, как полагается. Сперва посмотрел на ярлык, который к куртке пришит. Там ясно обозначена температура: сорок градусов. Я выбрал на машине соответствующую программу и уже собирался засыпать стоявший рядом порошок, когда меня вдруг одолели сомнения: сорок градусов ведь это совсем не горячая вода. Куртка светлая. И грязь на ней... В общем, капитальная. Справится ли обычный порошок при столь низкой температуре воды? Может, машину лучше на кипячение врубить? Но, кажется, мать говорила, что от кипячения вещи садятся. Доказывай потом предкам, что куртка у меня от дождя села. Ведь не поверят.

А с другой стороны, нельзя, чтобы и грязь оставалась.