— Я не могу ему позвонить, потому что он сказал, что сидит у меня, — откликнулся Тимур. — А он не может мне позвонить, потому что мои считают, будто я у него. Так что, звони ему ты, Будка. А после мне сообщишь.

Так я и сделал. Однако у Круглого дежурство прошло не с лучшими результатами, чем у Сидора, то есть ровно никакой информации. Я даже почувствовал некоторую гордость. У меня-то было полно событий, и они даже первое время выстраивались в логическую цепочку. Я же не виноват, что у тети Нонны оказалась не та машинка. А так Филипп вполне подходил.

Круглому пришлось совсем плохо. Он и на улице торчал, и в подъезде. Сперва на улице стало мокро. Клим в подъезде укрылся. Но там его соседи замучили. А в промежутках между соседями он все равно трясся. Потому что в любой момент мог пройти кто-нибудь из его многочисленных родственников. Они, естественно, начали бы задавать разные вопросы. Потому что никто бы из них не понял, зачем Круглому торчать в подъезде, когда у него тут, совсем рядом, есть собственная квартира и даже своя комната. Короче, Клим продрог в намокшей под дождем одежде, и настроение у него было скверное. Поэтому мы вскоре распрощались.

Тимке я сообщить ничего не смог. Предки согнали меня с телефона и велели укладываться спать. Тут я счел уместным предупредить:

— Завтра я встаю не в восемь, а в семь. Предводительница перед первым уроком классный час назначила.

— В конце года-то? — удивилась мать.

— Подводим итоги, — не моргнув глазом, продолжал я врать. — Предводительница говорит: «Это для того, чтобы у вас появилась возможность за летние каникулы сделать выводы».

— Что ж, — задумчиво изрек отец. — Может, она и права.

— Тогда тем более немедленно ложись, — распорядилась мать. — И так вон глаза на лбу. Совершенно не высыпаешься.

— Мне еще только один звонок сделать, — взмолился я.

Но предок решительно отверг мою просьбу:

— Завтра наговоришься.

Я, конечно, после их ухода из моей комнаты Тимке бы позвонил, но они и телефон с собой унесли. Потому что, видите ли, отцу нужно было что-то обсудить по делу. Так что Сидору пришлось набраться терпения до следующего утра. Да я, в общем-то, ничего нового сообщить ему и не мог.

Утреннее дежурство тоже ничего не принесло. Жутко обидно. Совершенно зря не выспался. А письма так и не принесли. Тимка тоже разозлился:

— Хитрый, подлюга. По всем направлениям издевается.

— Может, просто от нас отстал? — с надеждою спросил я.

— Как же, — свирепо произнес Тимка и вдруг, кровожадно улыбнувшись, добавил: — А может, с ним что случилось? Тогда его в школе сегодня не будет.

— Ох, — выдохнул Круглый. — Хоть денечек передохнуть.

— Это не отдых, — возразил Тимка, — а затишье перед боем. Специально, чтобы противника дезориентировать. Мы расслабимся, а он и нанесет решительный удар.

Я поежился. Решительного удара мне совсем не хотелось. И я сказал:

— Прежде, чем нанесет, нужно нам с вами его зацапать.

— Где ты его собираешься цапать? — спросил Клим. — Что, нам теперь каждый день устраивать такие дежурства возле ящиков?

— Можно по очереди, — предложил Тимур. — Достаточно-то одного ящика. Он ведь нам одинаковые письма раскладывает. А раз в три дня как-нибудь сдюжим.

— Это если он за нами не сам следит, — сказал я.

— За тремя сразу не проследишь, — возразил Тимка.

— Достаточно одного, — передразнил я. — Выяснит, что кто-то из нас опять торчит у ящика, и нам назло услугами почты воспользуется.

— Кстати, не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал? — озадаченно произнес Клим.

— Долго почта идет, — ответил я.

— Ничего подобного, — мигом заспорил Тимка. — Если отнести в наше почтовое отделение, то на следующий день получишь.

— Наверное, экономит на марках, — выдвинул я новую версию.

— Точно, — хмыкнул Тимур. — Экономный Доброжелатель. Все на халяву хочет получить.

Я отдал ребятам образец шрифта. Они целых два урока сравнивали его с письмами. На первом уроке Тимка, а на втором — Клим. В результате они пришли к тому же выводу, что и я: машинка совершенно не та.

Правда, Сидор не преминул заявить, что я действовал в корне неправильно.

— Лопух ты, Будка, — отчитывал меня он. — Если бы Филипп свои анонимки и впрямь у Нинки печатал, то мигом бы понял, почему тебе машинка понадобилась. И начал бы заметать следы.

— Не усложняй, — отбивался я.

— Я, наоборот, упрощаю, — гнул свое Сидор. — Чтобы ты в будущем вел себя осторожней.

«Учить он меня будет!» — про себя возмутился я, а Сидору сказал:

— Да благодаря мне мы из списка одного подозреваемого исключили. Верней, даже двух: Филиппа и его брата!

— Во-первых, еще до конца не исключили, — не желал успокаиваться Тимур. — И вообще, Будка, сперва надо было просто выяснить, не сидит ли Филипп у Нинки. А уж после того, как в этом убедился, выждать время до вечера и словно бы невзначай попросить машинку. А когда бы тебе дали на ней попечатать, следовало полностью воспроизвести текст письма.

Мне надоело, и я заорал:

— Зачем тебе текст письма, если и так невооруженным взглядом видно: машинка не та!

— Чего ты раскипятился? — спросил Тимка. — Я ведь просто на будущее тебя учу, как такие вещи правильно делаются.

— На будущее? — еще больше разозлился я. — Мы что, по-твоему, до конца жизни авторов анонимок искать будем?

— При чем тут анонимки? — удивленно взглянул на меня Тимур. — У тебя, Будка, отсутствует абстрактное мышление. Мало ли с чем придется еще столкнуться. Так вот, чтобы ты больше не повторял ошибок.

— За своими ошибками следи, — мне уже окончательно надоел этот «учитель жизни». — Если бы не твои тараканы, нас бы сейчас шантажировать было не за что. Жили бы спокойно и занимались своими делами.

У Тимки от злости прямо желваки по физиономии заходили. И он прошипел сквозь зубы:

— Ах ты, какие мы правильные. И дел у нас, видно, своих полно. И вообще, может, ты анонимки и пишешь?

— Ага. Себе, — хохотнул я.

— Правильно, — без тени юмора произнес Тимур. — Нам с Круглым для подлянки, а себе для отвода глаз.

Ну, совсем с катушек съехал. Я уж и не знал, что ему сказать. Спасибо, Круглый вмешался:

— Мужики, по-моему, вы сейчас поругаетесь. Может, отложим, пока с Доброжелателем не разберемся?

— Можно и отложить, — сурово глянул на меня Сидор. — Но ты, Будка, все же учти, как правильно шрифт сличать.

Ну, обязательно ему надо, чтобы его слово оказалось последним. Я ответил:

— В следующий раз предоставлю это тебе. Сам делай по своим правилам.

— И ведь сделаю, — пообещал Тимка.

Весь следующий урок я, плюнув на Доброжелателя, переключился на другую проблему и напряженно ее обдумывал. Я ведь еще не размножил десятирублевое письмо, а тянуть с этим мне не хотелось. Тем более пока время свободное есть. А то неизвестно, как себя дальше поведет Доброжелатель. Придумает нам новое задание, тогда, может, вообще ни до чего станет.

Я понял: чтобы пробиться к ксероксу, нужно дождаться большой перемены и избавиться на время от Сидора и Круглого. Они скорее всего намылятся вместе с девчонками в столовую. Тогда я словно бы невзначай попрошу их купить на мою долю еды и, сказав, что подойду чуть позже, быстренько смоюсь.

Макаркина секретарша тоже ведь человек. И наверное, обедать захочет. Или еще куда-нибудь отправится. В общем, буду действовать по обстоятельствам. Мне и ксерокс-то требуется не больше чем на пять минут. И бумагу я собственную прихватил. Чужой мне не надо.

С ребятами все прошло по заранее намеченному плану. Они еще удивиться не успели, а я уже исчез. Добежал до канцелярии. Дверь открыта, а секретарша сидит за столом и работает на компьютере. Я расстроился. Думаю: «Если Макарка В.В. загрузил ее каким-нибудь срочным делом, она целую перемену провозится». А знаете, как бывает: свыкнешься с какой-нибудь мыслью, и все. Вот и я был уверен, что письма сегодня в школе размножу, и теперь мне хотелось это осуществить, а не переписывать дома целых десять или даже двенадцать штук от руки.